Страница 8 из 8
Они выбрали комнату на первом этаже — красивую и опрятную спальню с белым постельным бельем из домотканной материи и белыми гардинами на окнах.
Потом они снова спустились в усадьбу, чтобы забрать его вещи.
Остановившись у калитки, Эскиль нерешительно произнес:
— Думаю, мне нужно спуститься к морю взглянуть на лодку. Вчера вечером я так легкомысленно оставил ее на берегу.
— А потом приходи сюда, чтобы пообедать, как мы договаривались, — сказал Терье. — Но будь добр, веди себя тихо, а то Сольвейг беспокоится о ребенке, который плохо спит по ночам.
Эскиль и сам знал об этом. Он не мог забыть душераздирающих детских криков, так же как и жестоких слов Терье, адресованных бедному мальчику.
Он смотрел на хозяина и думал, до чего же у него красивые глаза. Они были такими светлыми, что казались прозрачными, он смотрел не прямо на собеседника, а чуть в сторону, мимо виска. И это вызывало у Эскиля беспокойство.
Но он тут же забыл о Терье, отправившись вниз по освещенной весенним солнцем тропинке к морю, — если можно назвать морем крошечную рыбачью бухточку.
И очень скоро он увидел девушку, случайно остановившуюся возле забора. Собственно говоря, Эскиля не очень-то беспокоила его лодка, поскольку ее вытащили на берег опытные мужчины. Нет, просто он надеялся снова увидеть хорошенькую Ингер-Лизе. И вот она была перед ним!
Он вежливо поздоровался с ней, дразня ее взглядом, и она торопливо спросила, не видел ли он Мари, потому что они договорились здесь встретиться…
Эскиль подумал, как он мог увидеть Мари, если все остальные усадьбы расположены гораздо ниже, тем не менее он с невинным видом ответил, что не видел ее.
Он остановился в нерешительности, делая вид, будто ему не очень-то хочется с ней болтать, они сдержанно поговорили о том, кто в каком доме живет.
Но вскоре они почувствовали себя свободнее, разговаривать им стало легче. И, подобно всем молодым людям, они угадывали за словами настроение собеседника. Ингер-Лизе оказалась еще красивее при свете дня, у нее были округлые, мягкие формы и игривые глаза.
К тому же она была любопытна. Ей хотелось узнать, как ему живется у Терье Йолинсона. Казалось, вопросы задает не она, а какой-то другой человек, возможно, ее мать. И Эскиль понял, что окружающие мало знали о том, как живут в доме наверху.
— Но ведь я переночевал там всего одну ночь, — неохотно произнес Эскиль. — Хотя Сольвейг показалась мне очень милой…
Глаза девушки тот час сверкнули гневом.
— Они живут в грехе, — торопливо произнесла она. — Разве ты не знаешь, что они не женаты? Эскилю было неприятно слышать это.
— Я об этом ничего не знал, — сдержанно произнес он. — Просто мне показалось, что Сольвейг очень несчастна из-за своего больного ребенка.
Глаза Ингер-Лизе стали холодными, и в чертах ее застывшего лица ясно просматривались следы стойкого вестландского пиетизма.
— Мальчик вовсе не болен. Он одержим.
Одержим? Эскиль просто онемел. Он даже не предполагал, что существует такое слово.
— Виной тому проступки его родителей, — жестко произнесла она. — В его голове поселились злые духи.
Ему хотелось сказать, что все это пустая болтовня, но он промолчал. Она бы не поняла его. Вместо этого он смущенно спросил, не могли бы они встретиться попозже вечером, когда будут сделаны все домашние дела.
Ингер-Лизе сразу напустила на себя важность.
— И для чего же, хотелось бы узнать? — спросила она.
Если бы Эскиль знал какие-нибудь ругательства, он бы ответил ей. Какая самонадеянная и эгоистичная девчонка! Он повернулся, чтобы уйти.
— Нет, это вовсе ни к чему, — сказал он.
Но Ингер-Лизе не хотела так легко отпускать свою жертву.
— Посмотрим, — равнодушно произнесла она, — если у меня будет время…
— Забудь об этом, — сказал Эскиль и направился дальше.
— Хорошо, я вспомнила, что свободна сегодня вечером! Но ненадолго! Сразу после дойки коров.
Теперь за ее решительными словами угадывалась какая-то униженность. И доброе сердце Эскиля тут же смягчилось, он повернулся и быстро кивнул ей. Время и место встречи он не назначил.
И услышал ее недовольное бормотанье, когда она направлялась к своему дому.
Сам же он продолжал спускаться вниз. Деревушка казалась совершенно необитаемой, ему не встретилось ни души. Но… проходя мимо одного из домов, он заметил за окном какое-то движение. Конечно, они следили за ним!
Лодка была хорошо укреплена на берегу. Сев на край причала, Эскиль принялся слушать плеск воды. Теперь, когда он успокоился, эти звуки приятно ласкали его слух.
Какая-то лодка проплыла мимо него и причалила к пристани. Сидевшая в лодке Мари выглядела явно испуганной, щеки ее покрывал румянец.
Эскиль поздоровался с ней.
— Я встретил наверху твою подругу Ингер-Лизе. — сказал он. — Она ждет тебя. Вы ведь договорились встретиться.
— В самом деле? — удивленно спросила Мари. — А я не знала об этом. Тогда мне придется оправиться туда.
Он раздумывал, что ему делать. Собственно говоря, с лодкой было все в порядке, и он счел долгом вежливости проводить ее наверх.
Она была невыносимо скучной, за всю дорогу не произнесла ни слова. Да, Мари действительно была неинтересной. Она наверняка могла бы стать примерной женой какого-нибудь лишенного фантазии жителя Эльдафьорда, он не сомневался в этом, но у него самого не было с ней ничего общего. Он совершенно не знал, о чем с ней говорить.
И он произнес первое, что пришло ему в голову:
— Этот дом, который содержит Терье, фантастически красив. Йолинсборг.
Она тут же повернула к нему испуганное лицо.
— Надеюсь, ты не собираешься жить там?
— Почему же это не собираюсь?
— Но ты не должен это делать! Все, кто жил там, погибали!
Он нахмурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Нет, конечно, не все. Но многие.
— И как же они умирали?
— По-разному. Некоторые из них просто исчезали.
— Наверняка это бабушкины сказки.
— Вовсе нет, — ответила она, горя румянцем. — Прошло совсем немного времени с тех пор, как вынесли последний гроб… А проживавшую там женщину до сих пор не нашли! И в прошлом году… И муж Сольвейг, и… Нет, не обращай внимания на то, что я сказала, — взяв себя в руки, добавила она. — Просто я не хочу, чтобы ты жил там, это опасно, мой отец говорит, что Терье сдает жилье тем, кто ищет сокровища, и они погибают…
— Но почему же они погибают?
— Я не знаю. Но здешние поговаривают, что господину Йолину это не нравится. Не нравится то, что они ищут его сокровища.
День был великолепным, солнце сияло вовсю. И слова ее показались Эскилю пустой фантазией, предрассудками, выдумкой. Он вовсе не собирался идти на поводу у местных болтунов.
— Да, этот Йолин, — усмехнулся он. — Он меня как раз интересует. Я собираюсь посетить соборный капитул. Или это называется епархией? Впрочем, это неважно, просто я хочу прочитать что-нибудь о господине Йолине. Эльдафьорд относится к Бьергвинской епархии?
— Нет, к епархии Нидароса. Но тебе вовсе не нужно ездить туда. Местный учитель переписал все, что имеет отношение к Эльдафьорду. Разумеется, записи делал не он, а его дед или кто-то из его предков. Просто все это хранится теперь у него, это я знаю.
— Учитель… Где он живет?
— Школы у нас здесь нет. Тебе придется отправиться в Сотен, это следующая бухта. Но… Думаю, что у отца Ингер-Лизе тоже есть такие записи.
— Спасибо тебе, Мари! То, что мне не придется ехать до самого Трондхейма, большое облегчение.
— Да, это далеко. Я никогда не была там.
Они подошли к дому Ингер-Лизе, Мари попрощалась с ним и вошла во двор.
Эскиль продолжал путь наверх. Пребывание в Йолинсборге не казалось ему таким уж привлекательным, но он считал для себя позорным идти на поводу у слухов.
Он ведь был уже мужчиной!
Вдали трудился на поле Терье. Эскиль не представлял себе, как местные жители управлялись на своих крутых участках, а тем более, получали какой-то урожай на этой скудной почве, однако другого источника дохода у них не было. Если не считать рыбной ловли. И Терье, который сдавал жилье богатым горожанам, любившим свежий деревенский воздух.
Конец ознакомительного фрагмента.