Страница 7 из 8
— Будем верить, что к дождю! — твердо сказала Берит.
Ульвхедин вывел из конюшни свою лошадь и поскакал в Элистранд. Копыта глухо стучали о сухую землю.
— Боже милостивый, помоги нашей девочке! — прошептал Альв. — Помоги всем троим! И главное, Ульвхедину!
— Да, главное ему, — тихо сказала Берит.
3
У Дана была с собой вьючная лошадь, без нее он не мог обойтись. Снаряжение у него было громоздкое и неудобное.
Путь его лежал к Довру. Там была богатая флора, и ее следовало изучить.
А дальше будет видно, продолжит ли он путь на север.
Вот если бы кто-нибудь составил ему компанию!
Но члены его рода, как правило, были одинокие волки. Они совершали свои поездки без провожатых.
Хорошо бы с ним была сейчас Ингрид! С ней так легко разговаривать! У нее неженский ум.
Но пусть она лучше никогда не узнает, что он так думает! Женщины их рода, уж коли на то пошло, всегда гордились тем, что они женщины. Они придавали этому большое значение и взвивались на дыбы, если кто-нибудь задевал их женскую гордость.
Вьючная лошадь понуро плелась за верховой. Дан чувствовал приближение дождя.
Он уже порядочно удалился от Гростенсхольма, держа путь на север. Дан предпочел ехать по главной дороге. Один, с большим багажом, он представлял собой лакомый кусок для разбойников и прочих бродяг. Но он это предусмотрел, тяжелый пистолет был заряжен и все время находился под рукой.
Увидев в другом конце ложбины всадника, Дан придержал лошадь. В облике всадника ему почудилась угроза, может, потому, что он поставил лошадь поперек дороги, словно поджидая Дана.
Или Дан испытал страх совсем по другой причине?
Тогда по какой же? Хоть Дан и был из рода Людей Льда, он не обладал даром предвидения. Тем не менее его сердце учащенно забилось, словно перед несчастьем, ему стало трудно дышать.
Бессознательно он положил руку на пистолет.
И решительно поехал вперед. Выбора не было, всадник в другом конце ложбины занял наиболее выгодную позицию.
Но почему он поджидал Дана так открыто? Не лучше ли было устроить засаду?
Разбойник был невысок ростом, но весь его облик выражал непоколебимую решимость.
Ничего особенно грозного в нем не было, и между тем Дана терзала необъяснимая тревога.
Доехав до конца ложбины, он чуть не вскрикнул от удивления. Всадник оказался женщиной!
Наверное, она была напугана и не хотела ехать одна через видневшийся впереди лес. Дан снова придержал лошадь. Сюрпризы сыпались на него один за другим.
Там, на гребне холма, его ждала Ингрид!
Обуздав гнев, он пришпорил лошадь.
Впрочем, какой там гнев! Даже себе он ни за что не признался бы, что рад ее появлению. Рад, растроган, но и встревожен. Он не знал, что ему делать.
Его первые слова не могли быть другими:
— Ты с ума сошла? Зачем ты здесь?
Ингрид сияла, как солнце.
— Решила поехать с тобой и помочь тебе собирать цветы и растения, — ответила она лучезарно.
— Но это невозможно! Что скажут твои родители? Немедленно возвращайся домой!
— Слишком далеко, — беспечно ответила она. — Я не успею добраться до дому засветло.
Она была права. Возмущенный и раздосадованный, Дан все-таки не мог отвести взгляд от ее рыжих волос и дерзких глаз. Мужчине, ценящему женскую красоту, к тому же не состоящему с ней в родстве, она должна была казаться неотразимой.
— Тогда придется мне проводить тебя домой, — со злостью сказал он.
— Хотела бы я посмотреть, как это у тебя получится!
Она пришпорила лошадь и понеслась по дороге на север. Дану ничего не оставалось, как последовать за ней, но догнать ее со своим тяжелым снаряжением он все равно не мог.
— Остановись! Твоя взяла! — крикнул он наконец, понимая, что погоню продолжать бесполезно.
Сказочно прекрасная, сидела Ингрид в седле, поджидая, пока он подъедет к ней. Ее огненные волосы горели в лучах вечернего солнца, желтые глаза сверкали, как начищенная медь, на пунцовых губах играла улыбка, поблескивали белоснежные зубы.
Прекраснее быть просто невозможно, подумал Дан.
Но в тот день в облике Ингрид появилось что-то новое. Какая-то особая стать и гордость. Дан вдруг подумал, что так должна выглядеть женщина, сумевшая завоевать того, кого любит.
Только какое отношение это имеет к Ингрид? Разве ей нужно прилагать усилия для того, чтобы завоевывать мужчин? Им достаточно одного ее взгляда, и они сами упадут к ее ногам.
— Чему ты радуешься? — мрачно спросил он.
— Есть причины, — с дерзкой улыбкой ответила Ингрид. — Теперь я сильна! Непобедима! Бессмертна!
Потом торжествующее выражение на ее лице сменилось растерянностью.
— Почти, — тихо добавила она.
— Чего же тебе не хватает? — насмешливо спросил он.
Сияющие глаза Ингрид словно подернулись дымкой.
— Не знаю, — задумчиво проговорила она и вдруг, спохватившись, сказала: — Я поеду с тобой!
— Не поедешь!
— Я нужна тебе!
Дан, развернув лошадь, встал поперек дороги.
— Что это у тебя там приторочено к седлу? Ты поглаживаешь свою поклажу, словно это сокровище.
— Так и есть!
— Что же это?
— Тебя не касается! Уступи мне дорогу или я превращу тебя в лягушку, которая влюбилась в корову и страдает оттого, что ей до нее не дотянуться.
Дан невольно улыбнулся.
— Не выйдет.
— Хочешь убедиться? — Глаза Ингрид превратились в две узкие щелки.
— Хватит меня запугивать! Марш домой к матери!
Некоторое время они еще препирались, горячась все больше.
И все-таки поехали дальше. На север…
— Я слышала, ты собираешься жениться? — спросила Ингрид вкрадчивым голосом женщины, одержавшей победу.
— Да, когда вернусь. — Голос Дана звучал мрачно.
— Она хорошенькая?
— Не знаю. Меня устраивает. — Маделейн вдруг представилась ему бледной, невзрачной барышней, а ведь раньше он считал ее вполне привлекательной.
— Разве ты не влюблен в нее?
— Влюблен? Нет… — Дан поморщился. — Даже не знаю, что это значит. Игра для незрелых людей, которые выставляют себя на посмешище.
Ингрид удовлетворенно хмыкнула.
— Я тоже так думаю. Мужчины и впрямь очень смешны, когда распускают хвосты, словно павлины.
— Перед тобой, небось, многие распускали хвосты?
— Бывало, не скрою.
— Говорят, ты тоже выходишь замуж?
Ингрид пожала плечами.
— Выйду, когда захочу.
— Вот как? И как же зовут твоего жениха?
— Тур Эгиль Фредерик Севед Франке.
— Господи, что за имя! Кто он? Крестьянин?
— Нет. Офицер и младший сын помещика. Ему не светит получить усадьбу, вот он и решил жениться на мне ради Гростенсхольма.
— Так я и поверил, что только ради Гростенсхольма!
— А ты милый! — Ингрид кокетливо посмотрела на него.
— Глупая!
Ингрид рассмеялась.
Они остановились на ночлег в еловом лесу и долго сидели на своих попонах, пока Дан по обыкновению читал Ингрид очередную лекцию. Ему было приятно объяснять ей, чем он занимается, он был горд ее вниманием и говорил с увлечением.
Ночь была теплая и нетемная, их окружали ели и запах леса, влажный и терпкий.
— А ты знаешь, что моего учителя Улофа Рюдбека надоумил собрать коллекцию горных растений один мальчик…
— Не может быть!
— Да, ему всего восемь или десять лет. Он интересуется только растениями и животными. Его зовут Карл Линней. У его родителей хватило ума научить своего сына всему, что они сами знали о растениях. У них в Смоланде сказочный сад, это мне сказал Улоф Рюдбек, и маленькому Карлу выделили в саду отдельный участок. Но сейчас беднягу отдали в школу в Векше, где он страдает от глупости учителей, которые заставляют детей зубрить ненужные латинские названия и каждую неделю порют их за провинности, всех подряд, на всякий случай.
— Все взрослые — тупицы! — пробормотала Ингрид, вспомнив пастора, который отказался учить ее. — И как же этот мальчик надоумил твоего Рюдбека собрать коллекцию растений?