Смертный грех

Сесилия посмотрела на Александра. Одетый в роскошный халат, он был так привлекателен!

— Я пришел, чтобы обсудить с тобой кое-что, — с извиняющейся улыбкой произнес он. — Будет некрасиво, если в день нашей свадьбы я буду спать в соседней комнате.

— Да-а… — выдавила из себя Сесилия. — Разумеется, ты прав. Но…

— Так что я решил, что могу спать в этом глубоком кресле.

— Но это бессмысленно! Разве ты не устал?

— Нет, я бодр и свеж.

— Я тоже. Так что скоротаем время вместе и будем сидеть оба.

— Хорошая идея, — улыбнулся он. — Но… — он запнулся. — Мы должны так или иначе использовать эту постель…

— Да, — согласилась она. — Может быть, нам поиграть в какую-нибудь игру?

Александр изобразил на лице гримасу.

— Единственная игра, которую я признаю, это шахматы, но женщины в них ничего не смыслят.

— Почему же? Я знаю все ходы.

— Спасибо, — сухо произнес он. — Это худшее, что можно сказать заядлому шахматисту. И все те немногие женщины, которые пытались играть в шахматы, не были достаточно терпеливы, чтобы обдумывать ходы. Они хотят переставлять фигуры как можно быстрее, все время пристают: «Ты еще не идешь?» и играют совершенно без головы. Так кто же научил тебя… ходить? — закончил он не без иронии.

— Мой отец. Ему не с кем было играть, поэтому мне пришлось научиться.

— Вот как? Тогда попробуем сыграть партию. Он принес шахматную доску из слоновой кости.

— Из Ост-Индии, — пояснил он. — Датчане торгуют там. Но предупреждаю тебя, Сесилия, я не собираюсь играть «мягко», чтобы ты выигрывала.

— А я и не надеюсь на такую милость с твоей стороны.

— Хорошо, — с удовлетворением произнес он, не скрывая при этом вздоха по поводу того, что ему предстоит сыграть короткую победную партию.

Пока она расставляла фигуры, восхищаясь каждой из них, он посмотрел на письменный стол и сказал:

— Ты написала письмо. Домой?

— Да, — ответила она и убрала листок. — Хотя мы теперь муж и жена, но я не думаю, что есть необходимость обсуждать это.

— Я и не думал читать его, — коротко и слегка обиженно произнес он.

Сесилия проклинала свою бестактность.

— Извини, — взволнованно произнесла она, и он печально улыбнулся в ответ.

Они поставили шахматную доску прямо посреди огромной постели, устроившись полулежа по обе стороны от нее.

— Ты не хочешь это снять? — сказал Александр, указывая рукой на ее платье.

— Да, конечно же. Как я не подумала об этом? Он подождал, пока она не переоденется в будуаре в кружевную ночную рубашку. Она стянула тесемку на шее чуть туже обычного, почти не оставив никакого декольте. Потом вернулась в спальню.

Александр выразительно посмотрел на нее. «Ты хорошо выглядишь, — говорил его взгляд. — Очень соблазнительно и привлекательно, но не стоило так по-девически стягивать шнурок. Ничто в тебе не соблазнит меня».

Выражение его лица красноречиво говорило об этом.

Они начали игру.

Сделав несколько ходов, Сесилия разгадала его план. Она хорошо знала метод продвижения королевы и одной из пешек. Это был так называемый «школьный мат»: быстрая, безжалостная атака на новичка.

Она легко обнаружила ловушку. Александр не придал этому значения, решив, что она слишком глупа, чтобы обнаружить засаду, что она случайно продвинула нужные фигуры.

После этого он — как это обычно делают те, кому не удалась первая попытка, — сделал ложный ход королевой. Но Сесилия это заметила, она сама много раз пыталась обманывать так отца. Так что эта попытка Александра не вызвала у нее никаких осложнений.

А он продолжал атаку, стараясь разбить ее в пух и прах. Сесилия парировала все удары и не потеряла ни одной фигуры. Чтобы отвлечь ее внимание, Александр, производя рокировку, заметил:

— Его Величество говорил про твоего деда, господина Тенгеля. Ты тоже раньше упоминала о нем. Он, видимо, был необычным человеком?

— Да, это так, — ответила она, наконец-то выводя своего второго коня. — К сожалению, он умер, пока я находилась здесь, в Дании. Думаю, он покончил с собой. Так же как и бабушка Силье.

— Что ты такое говоришь?

— Я точно не знаю, я только так думаю. Из-за того горя, которое им причинил мой маленький племянник Колгрим. Он один из тех в нашей семье, кто отягощен злым наследством. Кстати, Александр… есть какая-то, пусть даже крохотная, возможность того, что ребенок, которого я ношу, будет иметь злое наследство. Ты не должен забывать об этом!

По рассеянности он неправильно поставил ладью.

— Шах, — спокойно сказала Сесилия. Он выругался и исправил ошибку.

— Не расскажешь ли ты мне об этом злом наследстве? Я кое-что слышал об этом, но недостаточно.

— Хорошо. Ты слышал о нашем злом прародителе, поставившем клеймо заклятия на своих потомков. И с тех пор в нашем роду, в каждом поколении, регулярно рождается «меченый». Мои родители знали в детстве одну ведьму по имени Ханна, ее племянника, тоже «меченого», звали Гримар. В следующем поколении «меченым» был мой дедушка по матери.

— Он был обременен злым наследством?

— Да. Но он использовал его в добрых целях. Свои фантастические качества он отдавал на благо людям. Он был удивительным человеком.

— А потом? Кто пришел ему на смену?

— В поколении моих родителей была знаменитая Суль, кузина моей матери.

— Да, о ней я наслышан, — улыбнулся Александр. — А в твоем поколении?

— Среди внуков Тенгеля? — задумчиво произнесла Сесилия, забыв про шахматную игру. — Да, фактически, никого! В следующем поколении — маленький негодник Колгрим, этот обольстительный мошенник. Вот почему я не думаю, что ребенок, которого я ношу, будет «меченым», поскольку уже есть один. Но мне иногда кажется, что в моем поколении я сама «меченая», хотя никаких особых качеств я за собой не замечала.

— Ну, ладно, — сухо заметил Александр. — Ты играешь в шахматы как мужчина. И это комплимент.

— Сомнительный, — сказала Сесилия, считавшая, что женщины ни в чем не уступают мужчинам. — Ты бы знал, как часто мне приходилось сдерживать себя, чтобы не сказать: когда же ты пойдешь?.. Нет, я думаю, что «меченые» являются ясновидцами, обладают какими-то сверхъестественными способностями или же являются носителями зла. Но — и это очень важно — у всех у них кошачьи глаза. Желто-зеленые, почти светящиеся. У меня же таких глаз нет.

Александр повернул к себе ее лицо, внимательно посмотрел ей в глаза.

— Нет, они совершенно темные. Я не вижу в них ничего кошачьего.

— Но я считаю себя «меченой» потому, что мне говорят, будто я фантастически похожа на ведьму Суль. Разница лишь в том, что она была в тысячу раз красивее меня.

— Ну, этого я бы не сказал, — галантно заметил Александр.

— Благодарю. Но некоторые из «меченых» совсем некрасивы. Многие из них почти уроды: Ханна, Гримар… Настоящие страшилища. А на новорожденного Колгрима было просто страшно смотреть. В последний раз, когда я видела его, он был очаровательным маленьким шалуном, со своим собственным отношением ко всем, кто жил в доме. И поскольку от него можно было ожидать всякие гадости, служанки позволяли ему все. Такое начало не обещает ничего хорошего. Мой дед Тенгель тоже был не такой, как все. Только он и Колгрим отняли у своих матерей жизнь при рождении.

— С тобой этого не произойдет! — горячо воскликнул Александр.

— Я уже говорила, что не думаю о какой-то опасности. Но одно меня беспокоит…

— Что же?

— То, что сказала однажды бабушка Силье, глядя на нас, внуков. Конечно, она могла и ошибиться, она говорила это самой себе, просто так: «Ни у одного из них нет желтых глаз!» Она не знала, что ее слышат, да и могла ли я тогда понять смысл того, что она говорила?

— Значит, твой дед обнаружил злые черты у одного из вас?

— Именно такое впечатление у меня и осталось. Или речь шла только о кошачьем блеске в глазах, я точно не знаю…

— Сколько же у него было внуков?

— Шестеро. Но бедная Суннива, которая, собственно, не была его настоящей внучкой, а только моей троюродной сестрой и дочерью Суль, умерла, родив Колгрима, и я не думаю, что речь шла и о ней. Речь шла о трех моих двоюродных братьях — Тарье, Тронде и Бранде.