Смертный грех

Слуга заколебался:

— Если хотите подождать, я попробую послать за Его Превосходительством.

Сесилия подумала о позорном столбе и ответила:

— Да, благодарю.

Войдя в его дом, она тронула слугу за руку — он тут же остановился.

— Скажите мне… — неуверенно произнесла она. — До меня дошли эти устрашающие слухи. Нашему другу маркграфу сейчас приходится трудно?

Лицо слуги окаменело. Но он знал о дружбе Сесилии с Александром, видел ее откровенное дружелюбие, видел жар и беспокойство в ее глазах.

— Очень трудно, баронесса. Ситуация крайне серьезная. У него отсрочка на несколько дней, а потом — конец.

— Судебное разбирательство?

— Да.

Продолжать разговор дальше не было необходимости.

Он провел ее в элегантно обставленный салон и исчез.

Хотя его слова и принесли ей некоторое облегчение, она не чувствовала особой радости. Пришлось долго ждать, и она забеспокоилась еще сильнее. Руки Сесилии были холодны как лед. Она скользила взглядом с предмета на предмет, не в силах ни на чем остановить взгляд.

Все здесь было таким изысканным: прекрасные старинные вещи, украшенные орнаментом стулья эпохи Ренессанса, карта мира, обозначения на которой она не особенно понимала, красивые книги… Александр Паладин был очень состоятельным человеком. Но теперь это богатство уже не могло ему помочь.

Наконец она услышала его быстрые шаги в прихожей и обернулась, стоя возле стены, на которой висели семейные портреты. Сесилия почувствовала, как кровь прилила к ее щекам; стиснув руки, она уставилась большими, испуганными глазами на дверь. Теперь для нее самое главное — правильно все объяснить. Дверь распахнулась, вошел Александр. Вид у него был угрюмый.

— В чем дело, Сесилия? Ты сообщила, что дело срочное, и я ушел с военного совета.

Она окаменела от страха.

— Тебе придется вернуться?

— Разумеется.

— Ты можешь уделить мне полчаса?

Он колебался.

— Говори быстрее, если можно. На совете не понравился мой уход.

— Извини, — сказала она, опустив глаза. — Я буду предельно краткой.

Но это такое дело, которое не решается с налета. На это нужно несколько дней.

— Садись, — сказал он уже более дружелюбно и сел сам напротив нее.

— Я вижу, тебя что-то мучает. Что случилось?

Он был таким элегантным, таким аристократичным, у него были такие выразительные глаза! Но как раз сейчас это не имело значения. И она, заранее обдумав, что скажет, внезапно забыла все слова.

— Александр… То, что я пришла к тебе с этим предложением, не должно как-то ранить тебя или повредить тебе.

Он сдвинул брови.

— Это не вымогательство… — пробормотала она, заикаясь, — я знаю, что тебе трудно, но я на твоей стороне, не забывай!

Он по-прежнему выжидательно смотрел на нее, оба чувствовали расстояние, разделяющее их. Она торопливо добавила:

— Мне нужна твоя помощь. Больше мне надеяться не на кого.

Он с неохотой произнес:

— Тебе нужны деньги?

— Нет, нет! Но думаю, я могла бы тебе помочь… тоже.

Нет, этого говорить не следовало: он просто окаменел, услышав ее слова.

Сцепив пальцы рук, Сесилия сжала их и глубоко вздохнула.

— Я знаю, что ты в трудной ситуации. Я не знаю подробности, но…

Тут она взяла себя в руки, заметив, что уже говорила это.

— Продолжай, — сдержанно произнес он. — Тебе нужна моя помощь. Какая именно?

Сесилия сделала глотательное движение.

— Я попала в ловушку. Когда я ездила домой на Рождество, я сделала страшную глупость, непростительную глупость, которую я сама не могу объяснить или оправдать. Сегодня утром я узнала, что у меня будет ребенок…

Александр затаил дыхание.

— Срок очень маленький, всего две недели… Я знаю, что ты рискуешь лишиться места, возможно, лишиться головы из-за своей… слабости… Что-нибудь произошло за время моего отсутствия?

— Да, — ответил он, немного помедлив и вставая, словно ему было невмоготу смотреть ей в глаза. Повернувшись к ней спиной, он сказал: — Ты, возможно, помнишь юного Ханса?

— Да.

— Он… он ушел от меня к другому.

Как странно это прозвучало. Словно это была обычная любовная история. Александр продолжал:

— Оба они были застигнуты врасплох на месте преступления, и новый друг Ханса назвал мое имя. Он утверждает, будто Ханс рассказывал ему про меня.

Сесилии передалась его горечь.

— И что же Ханс?

— Он достаточно лоялен, чтобы отрицать это, и я ему за это благодарен. Но никто ему не верит. Мое положение плачевно, Сесилия.

Он снова повернулся к ней, сел. Теперь, когда главное было сказано, он осмелился посмотреть ей в глаза.

— Дело будет слушаться через несколько дней, меня привлекут к ответу. Я должен буду присягать на Библии, а я ведь глубоко верующий человек! Клятвопреступление для меня немыслимо.

— И даже король не может спасти тебя?

— Он верит мне. Пока. Но когда он узнает, что я лгал ему, мне конец.

Сесилия кивнула. Она не могла больше ни о чем говорить. Она думала лишь о том, что означает этот позор и это унижение для такого человека, как Александр. Он будет выставлен на всеобщее осмеяние, не исключено, что его изобьют на улице…

— Кто он?.. — тихо спросил Александр.

Без всяких предисловий он перешел к ее проблемам. Она была в шоке: на какой-то миг она забыла о себе.

Но его живой интерес согрел ее.

Она отвернулась, чувствуя отвращение к самой себе и к тому, что с ней случилось.

— Один хороший друг семьи, — ответила она. — Священник, неудачно женившийся. Изголодавшийся по человеческой близости. Все это было так поспешно. И никому из нас это не было нужно!

— Но почему это произошло, Сесилия?

— Если бы я знала! Как раз тогда мне казалось, что это нужно.

Александр сдержанно улыбнулся, его это явно забавляло.

— Ты так забавно выражаешься, — сказал он, — но я понимаю, что ты имеешь в виду. Иногда это в самом деле кажется совершенно необходимым. — Он долго и пристально смотрел на нее. — Мне хотелось бы узнать больше об этом человеке, как ты, наверное, понимаешь. Он интеллигентен?

— О, да! У него прекрасный, благородный нрав. Он попал в немыслимую ситуацию: жена лишила его всех супружеских прав. Так что его трудно в чем-то винить.

— И он совершенно не похож на меня?

— Наоборот, — горячо возразила она, — об этом даже не стоит спрашивать…

Она замолчала и покраснела.

Александр принялся кусать костяшки пальцев.

— Мне ясен твой план. Но ты уверена, что хочешь этого?

— Иначе бы я не пришла. Это было для меня не простым решением, поверь!

— Я верю тебе. Но ты пришла к этой мысли только сегодня утром?

— Время не терпит, ты ведь понимаешь.

— Конечно. Но меня беспокоит другое.

— Что же?

— Почему ты согрешила именно с ним?

— А почему именно это беспокоит тебя?

— А ты не понимаешь? Подумай хорошенько, Сесилия!

Он понял: сходство между ним и Мартином. Она встала.

— Должна признаться, что в то время меня раздражала и печалила твоя сдержанность. Поверь, все чувства и надежды, связанные у меня с тобой, мгновенно умерли, когда Тарье рассказал мне о твоих наклонностях.

— И поэтому ты отдалась мужчине, который был похож на меня?

— Не будем говорить об этой вспышке, уже угасшей в этом невольном поступке. Я полностью выздоровела и очистилась от этого, Александр. И у меня ость силы. У тебя не будет со мной никаких хлопот. Ты можешь жить своей жизнью, а я своей.

— Тебе это не подходит, ты молода и…

Его откровенное сопротивление подействовало на Сесилию: и ней снова вспыхнуло чувство стыда. Она порывисто встала.

— Прости меня, — пробормотала она. — Забудь мое бестактное предложение!

Она направилась к двери, но он опередил ее, схватил, словно клещами, за плечи, глядя ей в лицо горящими глазами.

— Сесилия, ты не должна чувствовать себя униженной! Кто, как не ты, для меня дороже всего! Я с распростертыми объятиями принимаю твое предложение, ты для меня спасительная соломинка, понимаешь? Твои слова наполнили меня теплом счастья и надежды в этот судьбоносный для меня час. Все мои мысли о тебе, мой любимый друг! Но ты не знаешь, на что идешь.