Страница 3 из 27
В это время в родном гнезде бродят муравьи-помощники. Они спокойны, поглощены будничными делами. Наверх выползает крупная оранжевая самка амазонка и бродит повсюду. За ней показывается другая. Неужели царицы решили прогуляться, воспользовавшись тем, что надзор снят, а воины в походе? Но смотреть за самками нет времени. Надо спешить туда, к боевой колонне.
Я уже нашел муравейник, на который нацелен длинный поток амазонок. Прямо на пути колонны, на небольшой площадке крутятся прыткие муравьи формика куникулярия. Их немного. Трудовой день на исходе, все в подземельях. Никто не чувствует тревоги, а обычая выставлять посты вдали от своего обиталища, для того чтобы предупредить готовящуюся опасность, у них нет.
Вдали мелькнули первые коричневые воины, за ними валит толпа, далее уже густым сомкнутым строем спешит вся рать. Вот они совсем близко, рядом. Ринулись во входы и потекли ручейком в подземелья. Проходит минута, вторая. Амазонок все больше и больше, и навстречу им в необычайной сутолоке и толкотне наружу выскакивают муравьи с куколками. Все тащат куколок: амазонки, спешащие грабить снова и снова, перепуганные хозяева в величайшей панике волокут своих детей, разбегаются с ними по сторонам, забираются на травинки, на кусты, как можно повыше, подальше от опасной земли.
Сейчас не до драки и защиты дома. Ловким и сильным воинам бессмысленно оказывать сопротивление. Теперь дело в том, кто быстрее расхватает куколок — грабители или хозяева. Амазонки бродят только по земле, не поднимаются на травы и кусты. Их добыча в гнездах, в почве. Будто понимая это, формики куникулярии карабкаются на растения повыше. Опыт предков, опыт страданий от грабителей передался инстинктом. Вскоре весь куст таволги рядом с гнездом колышется от множества муравьев и пестреет от белых куколок, разукрашен, будто новогодняя елка. Немало муравьев-спасителей взбирается на мои ноги, спину, голову. Я терплю, не двигаюсь. Мои симпатии на стороне пострадавших, их жаль, несчастных и слабых, перед многочисленным войском отлично вооруженного противника.
Из гнезда спасаются и светлые муравьи. Они недавно вышли из куколок и совсем беспомощны. Ползут и робкие муравьи-няньки, прячутся в щелки, под камни, взбираются на растения. Впрочем, иногда амазонки хватают молодых светлых муравьев: из них еще можно сделать помощников. Взрослых нянек амазонки никогда не тащат в свои логова. Зачем же они спасаются? Наверное, поддались общей панике.
Но вот запасы куколок исчерпаны. Амазонки выскакивают ни с чем. Лишь кое-кто зажал в челюстях взрослую личинку. Здесь, в этом ущелье, амазонки, оказывается, воруют и личинок, видимо, привыкли воспитывать из них помощников. А может быть, бедняжки предназначены на съедение? Да и сами хозяева тоже хватают личинок, прячутся с ними на кустиках, будто знают обычаи грабителей.
Теперь, когда налет закончен, кое-кто из хозяев бросается на грабителей и всюду разыгрываются сражения. Но амазонки ловки, быстры, не желают ввязываться в драку. Зачем? Куколки — вот цель похода. И ловкими молниеносными ударами телом из стороны в сторону они разбрасывают нападающих. А если хозяева пытаются отнять куколку, тогда приходится ее вырывать силой, Если это не помогает, то наносится легкий удар челюстями по голове противника и он, оглушенный, прекращает свои притязания. Хуже, если на грабителя, завладевшего куколкой, нападают сразу несколько защитников. Тогда останется крайняя мера — воспользоваться страшным оружием, кривыми острыми кинжалами — челюстями. Молниеносный сильный удар по голове, череп противника проломлен и он, жалкий, скрюченный, падает, пораженный насмерть.
Как и прежде, я убеждаюсь, что свое грозное оружие амазонка применяет только, когда нет другого выхода. Зачем истреблять противника, если он пригодится: воспитает немало куколок, за которыми не раз придется отправиться в поход.
Число враждующих быстро уменьшается. Налет закончен. Последние амазонки обегают вокруг разоренного муравейника и спешат за колонной. Этим куколки не нужны, они разведчики, организаторы похода. Их почти половина участников. На гнезде пострадавших долгое время царит отчаяние. Но как-то надо жить дальше, и спасители куколок осторожно возвращаются обратно в свой разоренный дом.
Пора и мне следовать за колонной грабителей. С меня на землю дождем сыплются муравьи с куколками. Приходится осторожно отряхиваться. Теперь колонна муравьев не спешит. Нагруженные добычей муравьи ползут тихо, не торопясь. Лишь самые первые разведчики убегают далеко вперед. Проходит машина и после нее на дороге корчатся раздавленные муравьи, валяются брошенные куколки. Их поднимают и бережно несут те, кто идет без груза.
На гнезде амазонок по-прежнему царит спокойствие. Но вот появляются самые первые и порожние разведчики, скрываются во входах. Потом подбегают носильщики личинок. Почему так? Ведь личинки взяты в конце налета, после того как были захвачены куколки. Наверное, их легче нести. Кривые челюсти будто для того и предназначены, ловко, в обхват держат ношу.
Проходят минуты томительного ожидания. Наконец, колышется богородская травка возле большого камня, мелькают блестящие латы рыцарей и белоснежные куколки. Долго тащится усталая колонна амазонок, нагруженная богатой добычей.
Наступили сумерки. Над ущельем зажглись звезды. В воздухе промелькнула летучая мышь, прошуршал легкими крыльями козодой. Потянуло прохладой. Запоздалые добытчики все еще тянутся к гнезду. Наконец, все закончено. Площадка гнезда опустела. Теперь под землей в темноте муравьи постепенно погружаются в сон. Я зажигаю карбидный фонарь, и от яркого света все вокруг погружается в густую темноту. В полосу света врываются большие ночные бабочки и, обжигая крылья, падают на пишущую машинку, на которой я спешу записать свои впечатления.
Сигналы амазонок
Среди голых скал внизу видна узкая долинка с полосой пышной зеленой растительности. Там сквозь темные стволы ив и тополей проглядывает голубая река. Но как к ней добраться, когда обрывистый берег разделил землю на два мира — бесплодные камни и пышный оазис. Наконец, место спуска найдено и я с облегчением начинаю устраиваться на ночлег, но неожиданно замечаю амазонок. Муравьи крутятся большой компанией на голой площадке среди травы и обмениваются быстрыми сигналами, подергивая усиками, ножками и вздергивая телом. Потом неожиданно выстраиваются лентой и деловито шагают вдоль берега. Картина знакомая: амазонки отправились в грабительский поход.
Нелегко следить за муравьями в густых зарослях шиповника и таволги. Но вот, наконец, через шестьдесят метров показывается гнездо — отверстие в земле, вокруг которого в возбуждении крутятся прыткие муравьи формика куникулярия. К гнезду подоспевают первые воины амазонки. Сейчас произойдет нападение!
Но все получилось совсем не так. Прыткие муравьи миролюбиво встречают амазонок, ощупывают их, быстро обегают вокруг некоторых из них, как бы желая удостовериться, с чем они пришли. Я ошибся: муравьи амазонки возвратились в свое собственное гнездо и ходили они не на грабеж, так как тащили бы чужих куколок, а занимались своеобразным тренировочным походом, у гнезда же их встретили муравьи-помощники.
Скоро все амазонки скрылись в муравейнике, наблюдать стало не за кем, и я принялся за прерванные дела. Каково же было мое удивление, когда я увидел еще одну колонну амазонок. Муравьи шли с другой стороны и тоже вскоре исчезли в муравейнике. Два одновременных выхода двумя колоннами, что бы это могло значить?
Зеленые тугаи и прохладная река Чарын были так хороши после тяжелого маршрута по горячим скалам, что на следующий день я решил устроить дневку и жду с нетерпением вечера.
Наверное, сегодня после тренировочных походов воинственные амазонки теперь уже отправятся в настоящий грабительский поход. Но на муравейнике спокойно. Муравьи-помощники неутомимо трудятся, выносят из галерей землю, охотятся на насекомых. Наверху ни одной амазонки. Они все в глубоких залах, спят, предаются безделью.