Страница 45 из 58
Гриот осторожно прошел мимо Али и двинулся в сторону большого зала, по пути кивая стражникам. Потом он, незаметно для себя, оказался на дороге, бегущей с востока на запад, сейчас пустынной, но все равно опасной дороге, по которой обычно шло много путников.
Один из стражников покинул свой пост и приблизился к Гриоту:
— Господин.
— Что, солдат?
— Мимо нас прошли какие-то подозрительные типы, но они не повернули на ту тропу, по которой отправился генерал Шабис.
— Если они вернутся, пошлите их на восток.
— Слушаюсь, господин.
Стражник вернулся обратно.
Гриот тоже отправился к себе, долго ворочался и метался по кровати и был рад, когда за окнами начало светлеть.
Перед комнатой Тамар (перед его бывшей комнатой) уже бодрствовал Али. Показался и Данн. Девочка тоже зашевелилась, потом села резко, очевидно все вспомнив, и заплакала. Бледная, личико залито слезами… На одном плече из-под робы виден тонкий красный шрам.
Рафф лизнул этот шрам, и Тамар заплакала еще горше, обнимая зверя за шею. Маленькие ручки исчезли в густой длинной шерсти. В этой сцене было столько печали, что Али отвернулся, чтобы скрыть подступающие слезы.
— О, Тамар, — робко сказал Данн. — Не печалься так. Вот увидишь, мы все будем любить тебя.
— А вдруг я больше никогда не увижу папу? — выговорила Тамар между рыданиями, но все же постаралась успокоиться.
Али отвел малышку туда, где она могла умыться. Солдаты расставили на столе в большом зале еду. Данн, Тамар, Гриот и Али сели за стол. Рафф устроился между Данном и девочкой, которая почти весь свой завтрак скормила ему.
Потом Данн сказал:
— А сейчас, Тамар, я хочу отправить тебя вместе с Али погулять по Центру, и он покажет тебе все, что успеет, потому что времени у нас не много…
С этими словами он кивнул Гриоту, словно в них заключалось некое обещание.
— Можно, Рафф тоже пойдет с нами?
— Конечно, Рафф всегда будет с тобой. К сожалению, показать тебе все мы не сможем, только малую часть…
— Что показать?
— Малую часть того, что некогда было известно древним людям… давным-давно… Да, я знаю, что слова «давным-давно» не слишком для тебя понятны, Тамар, но ты со временем поймешь, как и все мы здесь, а что не поймешь, я объясню. Или Али объяснит тебе… — И Данн встал, подтолкнув Раффа к девочке, чтобы пес не пошел за хозяином, как было у них заведено. — Видишь ли, Тамар, в Центре есть такое место — мы покажем тебе его, — где хранится то, что раньше знали люди. Там замечательные, удивительные вещи… даже крохотная их часть… это такие вещи, которых нам не понять… И когда мы уйдем отсюда, всему этому придет конец.
— А почему мы должны уходить отсюда?
— Гриот расскажет тебе. Гриот знает. Да, Гриот, я понимаю, что нам нужно торопиться. И я постараюсь не задерживать тебя.
Писцы и ученые тем временем заходили в большой зал, занимали свои места, готовились к работе над письменами.
Данн быстрыми шагами покинул зал, и двое оставшихся мужчин понимали, что он уходит от эмоций, переполняющих его при виде этого ребенка. Но, думали они, глядя ему вслед, вряд ему это удастся.
С тех пор, куда бы ни шел Данн, с ним всегда была Тамар. Он говорил, рассказывал, объяснял. Даже во время еды. Гриот наблюдал за этим, терпеливо ждал и наконец взорвался, что удивило его самого. Однако Данн оставался невозмутимым.
— Данн, господин, ты же обещал мне!
Гриоту даже не пришлось ничего объяснять, не нужно было извиняться, потому что Данн, услышав этот упрек, только глянул на капитана, улыбнулся и кивнул.
— Да, обещал. Я обязан тебе всем, Гриот. — Его улыбка стала настоящим бальзамом для измученного сердца Гриота, которое болело и разрывалось от забот. — Так чего же именно ты хочешь от меня?
Буквально на следующий день учебный плац заполнился солдатами. По приказу Гриота явились все, кто не был занят в карауле. Сколько же их было? Гриот предполагал, что число его подчиненных перевалило за тысячу. И каждый из них зависит от него, вот почему заботы преследовали капитана неотступно. Столько солдат под его началом, и каждый с гордостью перекинул через плечо красное одеяло. Из своей комнаты вышел Данн; Тамар следовала за ним, а вместе с ней и снежный пес. Данн держал свое одеяло сложенным в руках, как и в прошлый раз, когда он стоял перед армией, а Тамар повязала себе на руку полоску красной ткани. Даже вокруг шеи Раффа красовался алый бант. В одном углу плаца возвели небольшую платформу, специально для Тамар. Данн встал возле девочки, а снежный пес взобрался на помост к ее ногам. До чего же Данн высокий, думал Гриот, наблюдая за ним от выхода на плац. Это было заметно даже несмотря на то, что стоял Данн, опираясь на помост, не стремясь воспроизвести стойку «смирно». Данн пытался убедить Гриота, что его место — перед армией, рядом с ним, но Гриот отказался. Он-то знал, что его генерал, генерал Данн, должен стоять там один, племянница не в счет.
Данн улыбнулся и не спеша оглядел ряды солдат, как будто хотел запомнить в лицо каждого из них. И в ответ они тоже улыбались ему, из-за девочки, стоявшей рядом с генералом. Сколькие из них вспоминали сейчас о своих потерянных, или погибших, или попавших в плен детях? А тут перед ними стояла маленькая девочка, невинная и очаровательная, нетронутая войной, так они думали, хотя уже всем было известно о красном шраме на ее плечике и о том, как он появился.
Данн сказал — не крикнул, вопреки ожиданиям, но произнес, даже не повысив голоса, словно беседовал с кем-то из солдат наедине:
— Приветствую вас. Я хочу познакомить вас с этой девочкой, моей родной племянницей, дочерью моей покойной сестры Маары и генерала Шабиса, который сейчас направляется в Чарад, к армии Агре, чтобы принять над ней командование. Поднимите руки все, кто слышал о Чараде или Агре.
Вверх взмыло несколько рук.
— Если миновать Билму и Шари, то можно прийти в Хеннес и затем в Агре. Уже долгое время две эти страны воюют между собой. Генерал Шабис будет командовать армией Агре. А это его дочь.
Все посмотрели на Тамар. Девочка застыла, ощущая ответственность момента и собственную значимость. Она улыбалась и старалась быть смелой, но те, кто стоял ближе, видели, что малышка дрожала. Одной рукой она схватилась за спину Раффа. Гриот радовался тому, что стоит в одиночестве, — никто не увидит, что он плачет. Он не мог не плакать. О, эти трое — Данн, невероятно красивый, славная, такая похожая на него девочка и снежный пес, белоснежное животное с густой пушистой гривой, в которой скрылась ладошка Тамар. В этот момент, как нельзя кстати, между напитанных влагой облаков пробился лучик жидкого солнечного света. Золотой свет коснулся сначала Данна, потом Тамар и снежного пса, а затем залил всю площадь.
— И я обещаю, что вскоре вы все услышите новость, которую с таким нетерпением ждете, — сказал Данн.
Раздались радостные крики — такие бурные, что Гриот забеспокоился. Оказывается, каждый из стоящих здесь солдат очень хочет уйти из Центра. Значит, всем им уже невыносимо тесниться на краешке земли, все они уже устали от слухов, которые раз за разом не сбываются: «Мы снимаемся на следующей неделе», «Скоро мы уходим отсюда».
Пока солдаты восторженными криками выражали свою радость, фаланга снежных псов, также выведенных на плац, начала лаять. И Рафф тоже гавкнул раз или два. Выглядело это так, будто все остальные собаки салютуют ему, а он принимает их приветствие.
Данн подал Тамар руку, чтобы помочь девочке спрыгнуть с платформы. Собака опустилась на землю плавным прыжком. Данн напоследок отсалютовал солдатам, и генерал с девочкой покинули плац под крики воинов и лай снежных псов.
Али водил Тамар и Раффа по бесконечным комнатам, залам и музеям Центра, показывал девочке то, что считал важным сам или что велел показать ей Данн.
А вечерами, за ужином, у них установилась своеобразная традиция. Началось все с обычного вопроса. Данн спросил племянницу: