Смертельный соблазн. Манхэттен

Слабое место Декса заключается в том, что он не знаком с высоким искусством секса. Знай себе долбит, как шахтер в забое, и больше — ничего. Он не умел целовать, не знал, что такое ликет, не получал, похоже, никакого удовольствия, когда она делала ему французский поцелуй, и его фантазия не шла дальше банального «бутерброда».

Но все же иногда даже такой примитивный секс может принести удовлетворение, и Розарита была вынуждена признать, что Декс был очень и очень хорош — хотя бы благодаря его красивому лицу, широченным плечам и сильному телу.

Интересно, слышали ли Мэтт и Марта, как они возились прошлой ночью? Ведь она кричала довольно громко. Ее вопли наслаждения наверняка заставили Мэтта изрядно поворочаться в постели, а что до Марты, то она, без сомнения, спала с ватными затычками в своих провинциальных розовых ушах.

Ну что ж, пора вставать. Кончита, их прислуга, по воскресеньям была свободна, поэтому оставалось надеяться только на то, что либо Декс, либо его матушка догадались приготовить кофе. А если Розарита сумеет выдавить из себя улыбку поприветливее, возможно, Марта осчастливит ее и яичницей с беконом.

Марта сидела в гостиной и листала свежий номер журнала «Космополитен».

— Как спалось, дорогая? — спросила она, отложив журнал в сторону.

— М-м-м… — промычала Розарита, потягиваясь. — А где Мэтт?

— Мальчики вместе отправились на утреннюю пробежку, — ответила Марта. — Так приятно видеть Дика… то есть Декса, — быстро поправилась она, — рядом с отцом. Когда Декс был маленьким, Мэтт повсюду таскал его с собой.

— Правда? — равнодушно буркнула Розарита. Хотя разговор длился всего полминуты, он уже успел ей надоесть. — Кто-нибудь догадался приготовить кофе?

— Если хочешь, дорогая, я могу это сделать, — предложила Марта, счастливая оттого, что может услужить.

— Это было бы замечательно, — сказала Розарита, будто эта мысль раньше не приходила ей в голову. — А я пока приму душ.

— Конечно, милая, — ответила Марта.

— Если вы решите приготовить что-нибудь на завтрак, то яйца и все остальное — в холодильнике. Когда мужчины вернутся с пробежки, они наверняка будут голодны как волки.

— Великолепная идея! — просияла Марта. — Ты не будешь против, если я похозяйничаю на твоей кухне?

— Чувствуйте себя как дома. Соковыжималка находится в крайнем шкафу, а в морозильнике — батон хлеба. Суньте его в микроволновку.

— Не волнуйся, милочка, все будет сделано в лучшем виде, — заверила Марта. — А когда мальчики вернутся, мы все вчетвером сядем за стол и чудесно позавтракаем.

— Звучит заманчиво, — сказала Розарита, торопясь обратно в спальню. Она закрыла дверь и, подчиняясь какому-то секундному импульсу, набрала домашний телефон Джоэла. На другом конце провода включился автоответчик. Черт! Он, наверное, еще дрыхнет.

Интересно, заметила ли его лапуля — или как там ее? — отметину у него на шее? И она попыталась представить себе, как могла выглядеть эта сцена.

— Господи, Джоэл, откуда у тебя это?

— Понятия не имею, крошка!

— Джоэл, ты трахаешься с кем-то еще?

— Боже упаси, детка.

— Я не верю тебе! Я ухожу!

И Розарита радостно засмеялась. А затем позвонила Чесу.

— Уже проснулся, папочка? — проворковала она.

— Чего тебе? — подозрительно спросил Чес.

— Хочу поблагодарить тебя за вчерашний ужин. С твоей стороны было так мило пригласить Декса и его родителей!

— Не стоит об этом, — сказал Чес, лихорадочно пытаясь догадаться, что задумала Розарита на сей раз и для чего ей понадобилось это дурацкое сюсюканье.

— Венис выглядела ужасно. Что с ней такое?

— Думаешь?

— И Эдди, по-моему, тоже не в лучшей форме, — мурлыкала она. — Хотя он никогда и не был таким уж красавцем.

— Да, похоже, им действительно необходимо отдохнуть, — пробасил Чес, сознательно пытаясь разозлить старшую дочь. — Пожалуй, отправлю-ка я их на Гавайи вместе с детишками!

— Ты что, хочешь оплатить им поездку на Гавайи? — ошеломленно уточнила Розарита.

— А почему бы и нет! Венис — моя дочь, а ее дети — мои внуки.

Розарита поспешила сменить тему в надежде, что отец забудет эту дурацкую идею с Гавайями.

— Скажи, что это была за женщина у тебя вчера вечером?

— Не твое дело! — рявкнул Чес.

— Папа, — заговорила Розарита тоном обеспокоенной дочери, которая больше всего печется о репутации своего отца, — тебе не стоит иметь дело с такими… ну, как бы это сказать… дешевыми женщинами.

— Что значит «дешевыми»? Эта, например, обходится мне очень даже недешево. Я то и дело покупаю ей всякие подарки.

— Ты просто невозможен, папа!

— А ты?

— Сколько я себя помню, вокруг тебя постоянно отираются совершенно неподходящие женщины. И всегда один и тот же тип: грудастые и бесстыдные.

— Слушай, я нынче не в настроении выслушивать эту твою ахинею. Так что давай-ка завязывай!

— Но я же просто позвонила, чтобы поблагодарить тебя за ужин!

— А-а, ладно. Поговорим позже, — прорычал он и повесил трубку.

Розарита не сомневалась: то, что отец окончательно перестал понимать шутки, тлетворное влияние Венис. Каждый раз, когда Чес видел ее глупую сестру, он распускал нюни. Она неоднократно пыталась понять, что именно в Венис так сильно ее раздражало. Может, то, что сестра ни разу в жизни не прибегала к помощи пластической хирургии и тем не менее отлично выглядела? Или то, что, будучи на год младше Розариты, Венис уже успела родить двух детей? А может, то, что ее Эдди никогда не засматривался на других женщин? Вчера вечером он даже не взглянул на ту сисястую телку, хотя Декс пару раз пустил на нее косяка, не говоря уж про Мэтта. Тот вообще не сводил с нее глаз, и у него только что слюни по подбородку не текли. Ну что ж, это хотя бы доказывает, что в жилах у Декса все же течет кровь, а не сироп, чего нельзя сказать про Эдди. Он, как видно, обычный подкаблучник и ничего больше.

— Ненавижу их всех, — пробормотала она. А затем снова набрала номер Джоэла.

— Ну как, сынок, сделал ты свое черное дело? — на бегу спросил Мэтт, скабрезно подмигнув Декстеру. Они двое неторопливо трусили по аллее Центрального парка.

— Папа! Как ты можешь задавать такие вопросы! Это слишком личное.

— Что — слишком личное? Что ты это сделал? Или что ты этого не сделал?

— Розарита, между прочим, моя жена!

— Я в курсе, сынок. А если бы даже и не знал, то вопли, которые я слышал прошлой ночью, раскрыли бы мне глаза на этот факт.

Декстер отвернулся и стал смотреть на верхушки деревьев по другую сторону дороги. Он любил отца, но временами Мэтт бывал просто невыносим со своей назойливостью и прямолинейностью. Существуют все-таки какие-то вещи, о которых не принято говорить вслух. Да, он рассказал отцу о том, что Розарита не хочет детей. Да, Мэтт посоветовал ему проделать этот трюк с ее внутриматочной диафрагмой, но Декстер не считал возможным обсуждать с кем бы то ни было, занимался ли он сексом с женой или нет.

— Когда твоя мать была помоложе… — начал было Мэтт.

Декстер предостерегающим жестом поднял руку.

— Не хочу ничего слушать, папа, — перебил он отца.

— Почему? — удивился Мэтт. — Тут нет ничего грязного.

— Все равно! Кое-что должно оставаться только между тобой и мамой.

— Да почему, сынок?

— Потому что! — с ударением проговорил Декстер.

— Разговаривать — полезно, — заметил Мэтт. — Это очищает нервную систему.

— Не у всех.

— Ты проделал дырки в ее диафрагме, как я тебе советовал?

— Папа! — предостерегающе проговорил Декстер. — Не надо об этом!

— Мне хотелось бы понянчить внуков, прежде чем я окончательно состарюсь, — пробурчал Мэтт.

— Скажи об этом Розарите, а не мне.

Им навстречу пробежала симпатичная молодая девушка. Ее небольшие грудки, обтянутые коротеньким топиком, подпрыгивали в такт бегу. Мэтт остановился и, обернувшись, стал смотреть ей вслед.

— Господи, когда же твои гормоны наконец успокоятся! — воскликнул Декстер.