Ночные грехи

— Да знаю я все об этом.

— Вы все еще сердитесь на меня.

Митч рывком распахнул дверь, приложив намного больше силы, чем это было необходимо, и вошел в тускло освещенный холл. Его раздражение нарастало из-за фальшивых нот обиды в ее голосе. Надо иметь адские нервы, чтобы так играть роль обиженной стороны. А это он был тем, кого распотрошили на кусочки прилюдно и анализировали с помощью метафорического скальпеля проницательного ума и острого языка Пэйдж Прайс.

Она сказала ему, что хочет сделать репортаж о полицейском из Флориды, переехавшем в Миннесоту, о полицейском из большого города, который должен приспосабливаться к провинциальной жизни небольшого городка. Безобидная история для любопытствующей публики. Но то, что вышло в эфир, оказалось его жизнью, выставленной на всеобщее обозрение. Она беспардонно эксгумировала его прошлое, которое он похоронил, казалось, навсегда, и организовала трансляцию репортажа по всему штату, выставляя его как драгоценный камень в своем первом прайм-тайме, специально для Новостей ТВ7. Трагический рассказ о Митче Холте, солдате правосудия, чья жизнь разрушилась случайным актом насилия.

— Запишите еще одно очко в журналистские расследования. — Его сарказм резко отозвался в фойе эхом. Улыбка, насмешливая и горькая, искривила его рот. Он включил ее, как прожектор. — Поздравляю еще раз проницательного очевидца.

Ее рот напрягся. Она смерила его взглядом, ее глаза сверкали.

— Все, о чем я сообщила, было публичной информацией.

Просто делаю свою работу. Общепринятая истина. Общественность имеет право знать! Оправдания пульсировали в его голове, как молоточками ударяя по его чувству порядочности. Давление разорвало красную линию, и его контроль рассыпался, как хрупкий ржавый металл.

— Нет! — проревел Митч, сдерживая шаг. Она попятилась, широко раскрыв глаза, а он преследовал, нацелившись в нее пальцем, как копьем правосудия. — То, о чем вы сообщили, была моя жизнь. Не фон. Не цвет. Моя жизнь. Я предпочитаю, чтобы моя жизнь оставалась моей собственной. Если бы я хотел, чтобы все в Миннесоте знали историю моей жизни, я написал бы сам эту гребаную автобиографию!

Пэйдж оказалась прижатой к стене, почти касаясь макушкой фотографии Горди Кнутсона, обменивающегося рукопожатием с Уэйном Гретцки. Никакой профессионализм не смог скрыть ее дрожи. Но тем не менее она не отводила от него взгляда, считывая все, впитывая все и складывая это на хранение в свой расчетливый мозг. Митч мог все, но только не видеть, как она даже теперь проводит исследование, которое потом обязательно использует, чтобы добавить оттенок «близких личных знаний» своему углу зрения на эту историю. Это было выше его сил. Митч узнал много репортеров за эти годы. Все они были ему неприятны, но большинство из них играло по правилам, все понимали ситуацию. Пэйдж Прайс игнорировала правила так небрежно, как большинство людей игнорирует ограничение скорости. Для нее не существовало границ.

Она умело собрала все свое хладнокровие и изобразила глубокое раскаяние.

— Я сожалею, если мой репортаж расстроил вас, Митч, — сказала она спокойно. — Но это не было моим намерением.

Митч заставил себя отступить, его лицо исказила гримаса глубокого отвращения. Ему нестерпимо захотелось сжать свои руки на прекрасной лебединой шее Пэйдж и потрясти ее, как тряпичную куклу. Он представил себе, как в попытке вразумить ее и пробудить в ней чувство приличия он колотит ее красивой головкой по блочной стене, пока фотография Горди не упадет на пол. Но он отлично понимал, что не мог бы сделать этого.

С усилием он старательно запихнул свой гнев в небольшую комнатку у себя в груди и захлопнул дверь.

— Я знаю ваши намерения, мисс Прайс, — сказал он жестко. — Затронуть некоторые сердца и выиграть местную новостную дерьмовую версию «Эмми». Я надеюсь, она будет отлично выглядеть на вашей полке трофеев. Я мог бы предложить несколько более творческих мест, куда бы следовало ее поместить, но я, пожалуй, оставлю это на ваше усмотрение.

Она прикоснулась ладонью к его руке.

— Митч, мне бы хотелось, чтобы мы были друзьями.

— Господи Иисусе! — рассмеялся Митч. — Не хотел бы я видеть, как вы относитесь к своим врагам!

— Ладно, — соглашаясь, сказала она бархатным голосом, не отводя от него пристального взгляда своих серьезных сапфировых глаз. — Мне следовало бы предварительно оговорить с вами детали. Теперь-то я понимаю это.

— Ага! Задним… числом!

Она проигнорировала его сарказм.

— Разве вы не дадите мне второго шанса? Мы могли бы пообедать. Сесть рядом и объясниться, рассеять все недомолвки, снять любые сомнения в том, что произошло, когда это дело будет закрыто, конечно.

— Конечно, — усмехнулся Митч. — И поскольку вы подвешиваете передо мной свои обещания как морковку на палке, я, как предполагается, должен дать вам небольшие сенсационные новости по этому делу, правильно? Разве это не ваш метод? — Его глаза сузились от негодования. — Я уже обедал с вами однажды, Пэйдж. И до сих пор сыт.

Она моргнула, как если бы он причинил ей боль. «Как будто я смог бы», — подумал Митч.

— Это могло бы быть больше, чем обед, — прошептала она, выражение ее лица смягчилось, она нежно погладила его руку. — Это все еще могло бы быть. Вы мне нравитесь, Митч. Я знаю, что совершила ошибку. Давайте забудем все это. Позвольте мне искупить свою вину.

Казалось, она не чувствовала необходимости даже пококетничать. Ее эго, вероятно, позволяло ей полагать, что любой человек, живой ниже пояса, страстно ее хочет, независимо от менее привлекательных аспектов ее индивидуальности.

Митч покачал головой.

— Поразительно! И вы точно пошли бы на все, правда? — Он бросил презрительный взгляд на ее руку и резко сбросил ее со своей. — Если честно, я бы скорее провернул свой член в мясорубке. А теперь, если вы позволите, я должен искать пропавшего ребенка. Возможно, вам будет очень сложно понять, но он важнее для меня, чем вы.

Глава 8

— Старая подружка? — осторожно спросила Меган у Митча, стремительно взлетевшего к ней по лестнице.

Он автоматически бросил взгляд в направлении вестибюля. С ее точки обзора она, вероятно, была свидетелем всей сцены. Что касается камер ТВ7 и умелых парней, которые в них смотрели, эти, вероятно, видели тоже. Круто!

Он грохнулся в кресло рядом с ней, взвинченный до предела.

— Не в этой жизни.

— Что случилось? Она достала вас?

— Скорее расчленила, это более точное определение, — буркнул он, отводя взгляд вниз, на лед.

У него не было желания говорить о своем прошлом и вообще удовлетворять любопытство Меган О’Мэлли. Его взгляд зацепился за то место у бортика, где он прижимал ее, теперь казалось, год назад. Он все еще испытывал желание поцеловать девушку, все еще чувствовал слабый аромат сыра, который стойко пропитал ее куртку. Митч пожалел, что они не смогли остаться в тот момент там на неопределенное время. Опасные мысли для человека, который не искал отношений, и в особенности с женщиной, которая не встречалась с полицейскими. У них было бы достаточно проблем с вопросом главенства, не считая вопроса равенства полов.

— Скажем так, для рекламы Пэйдж Прайс очень бы подошла фотография с топором в одной руке и ножом мясника в другом, — проворчал он.

И в то же время в кружевном нижнем белье и на шпильках, мысленно дорисовала картину Меган, но промолчала. Ехидное замечание могло быть неверно истолковано. И как бы вы хотели, чтоб оно было истолковано, О’Мэлли? Она не хотела отвечать на собственный вопрос. Она не хотела думать, как это Пэйдж Прайс, такая высокая, изящная, просто идеальная модель, одним махом внесла в ее чувства хаос, вытащив на поверхность что-то очень хрупкое, что показывать было никак нельзя, это не вязалось с работой. А работа — главное!

— Так где вы хотите разместить командный пункт? — спросила она.

— В старом пожарном депо. На Осло-стрит, в полуквартале от станции и полуквартале от департамента шерифа. Гаражи используются для парадных платформ-«поплавков», но там есть несколько больших конференц-залов, которые мы используем для наших целей. А наверху есть комната отдыха с койкой. Я уже позвонил в телефонную компанию и в офис Беккера, это канцтовары. Скоро доставят копировальную технику и факсы, будут печатать листовки-ориентировки.