Мой мир

Строение и жизненный цикл златоглазки. Чтобы никто не съел ее яички, они посажены на длинные тонкие стерженьки.

…Вот и совершили мы с вами, читатель, совсем коротенькую экскурсию по Поляне — всего лишь в несколько десятков шагов, и вы узнали о жизни здешних насекомых совсем немного. Но теперь наверняка не скажете то, что о них нередко доводится слышать: «а какая от них польза?», «зачем они нужны, и без насекомых было б хорошо», и так далее. И будете смотреть на мир живых существ внимательнее, и станете его оберегать, что для меня будет высшей наградой, означающей, что книгу эту писал-рисовал не зря.

А пока я вас оставлю: меня, уж извините, ждут дела. Конечно же, связанные с насекомыми: вон там, за оранжевыми столбиками ограждения Поляны, на мерцающе-белом гречишном поле — это уже 1990-й год — установлен ряд разноцветных то ли палаток, то ли избушек — жилища наших мегахил, или, как мы их нарекли, мегахильники.

Мегахильник моей конструкции на полях совхоза «Украинский» Омской области в 1989 году.

Однако почему этот вид мегахил — люцерновые пчелы-листорезы — оказались не на люцерновом, а на гречишном поле? О, в этом-то как раз одна из главных «изюминок» моей биотехнологии, в корне отличающейся от принятой в мировой практике.

Пчел-листорезов этого вида — Мегахиле ротундата (мегахила округлая) — начали разводить совсем недавно, не более полувека. Ротундата — один из видов обширного рода мегахил, представители которого, как уже знает читатель, делают ячейки из кусочков листьев, затаскиваемых в готовый пустой тоннель. Мегахила округлая встречается в диком виде в Европе и Азии (в том числе и в Сибири), но бок о бок эти пчелы селиться не любят.

В тридцатые годы с какими-то материалами ячейки этих мегахил случайно завезли в Америку, где листорезы стали усиленно размножаться, заселяя подряд все мало-мальски подходящее для гнездовий — дырки от гвоздей, камышинки, щели. И, что самое замечательное, их потомки стали не только терпимыми друг к другу, а наоборот, предпочитали селиться рядышком — то есть обрели инстинкт колониальности, ранее им совершенно несвойственный.

А тут заметили фермеры: пчелки охотно посещают цветки люцерны, ловко открывая сложный биологический «замок», препятствующий домашней медоносной пчеле проникать к нектару. И урожаи семян люцерны — ценного кормового растения — стали резко повышаться. Ведь без насекомых она не дает семян вовсе, и потому эти семена баснословно дороги.

Закрытый и вскрытый цветочки люцерны. Обратите внимание на сложную систему стерженьков и ямок, удерживающих тычиночную колонку в «лодочке», она напряжена с силой около 30 атмосфер, и аккуратно вскрыть этот биологический замок умеют лишь мегахилы и некоторые дикие подземные пчелы.

Люди стали предлагать мегахилам подходящие жилища вплоть до соломок для коктейля — и насекомые откликались новым повышением семенной продуктивности люцерны. Тогда их стали разводить в деревянных и пенопластовых пластинах с желобками, которые в сложенном виде образуют блок с множеством гнездовых тоннельчиков. Дело это за считанные годы получило всемирный размах, а потомки мегахил-«эмигрантов» внешне ничем не отличаются от здешних прародителей, сохраняют где угодно благоприобретенный инстинкт колониальности, так пригодившийся им на пользу людям.

Устройство американского «улья» для мегахил: желобчатые дощечки сложены друг с другом, образуя канальцы.

Крупнейший специалист по ротундате Гордон Хоббс, с которым меня связывали давнишние «шмелиные» узы (доктор Хоббс был также опытным шмелеводом с мировым именем), приготовил мне подарок: ящичек с коконами мегахил, с которого должно было начаться их искусственное разведение в нашей стране. Но злая судьба распорядилась так: болезнь века рак неожиданно свела в могилу замечательного естествоиспытателя, а его помощник наказ своего руководителя не выполнил — не отправил в Сибирь последний дар Хоббса.

Тогда, по моей идее, в Канаду поехали представители нашего сельскохозяйственного министерства, закупили большую партию коконов и оборудование для двух люцерновых пчелоферм, которые были вскоре пущены в работу. Но высокопоставленные чиновники-завистники строго наказали: чтоб этому Гребенникову не попал ни единый кокон! Первую их горстку нам удалось заполучить — тайно, с превеликим трудом! — лишь в 1982 году. Почти детективная история эта заслуживает отдельной книги…

Поработав с листорезами сезон, я понял: «канадская» технология требует улучшения, а пока она громоздка, сложна, не учитывает тонкостей мегахильей жизни, их возможностей, желаний, настроений. Оказалось, что они более охотно, чем люцерну, посещают донник, эспарцет, гречиху, давая иной раз почти шестикратное увеличение потомства против количества родителей. Так возникла идея питомников первичного размножения мегахил — без люцерны.

Строительство «многоступенчатого» жилища для мегахильего потомства; развитие мегахилы в одной из ячеек.

Второе отличие моей технологии от канадской: вместо коротких дециметровых складных желобков — вдвое более длинные бумажные трубки, коконы из которых извлекаем просто в воде: вываливаем в чан сотни тысяч заселенных трубок, и коконы всплывают наверх. Они ведь герметичны: прочный шелк личинка обмазала внутри водонепроницаемым лаком.

Трубки из старых газет хороши тем, что мегахилы, «читая» буквы, быстро находят свое гнездо. Этой же цели служит немного разная длина трубок.

Технологию зимовки переделывать почти не потребовалось: зимуют коконы в холодном хранилище, перед вывозом же в поле их помещаем в инкубатор, где стоит банная жара: плюс тридцать пять при высокой влажности. Как только проклюнутся первые пчелки — в дорогу, на поля…

И очень помог делу — вспомним главу «Полет» — эффект полостных структур, открытый мною поначалу у гнезд галиктов в Камышловском логу. «Мегахилий» ЭПС был мощным, ощутимым за двести пять метров от гнездовий; он стимулировал самих пчелок, которые в этом защитном силовом поле работали куда веселей и производительней, а мелкие паразитические насекомые, каковых у мегахил мно-жество, не переносили ЭПС и удирали подальше. Впрочем, перепадало и нам: замешкаешься вблизи мегахильника (а как иначе проводить исследования?) — вскоре начинает кружиться голова, закладывает уши, кислит во рту, подташнивает… Но зато мегахилам хорошо — а это ведь главное.

Работа наша была безжалостно прервана в 1984 году. Я писал об этом в книге «Тайны мира насекомых»; лишь четыре года спустя удалось ее возобновить, но уже не у ВАСХНИЛ-городка, а в Омской области, разумеется, близ Исилькуля: сначала в совхозе «Украинский», а теперь вот у нашего заказника, что в совхозе «Лесной». Пытались рекомендовать листорезов и новосибирцам — увы, никто даже чуть-чуть не заинтересовался. Насколько могут быть разными две смежных сибирских области — Омская и Новосибирская — по отношению к природе!