Кровью!

~~

Там была тьма и свет – и не было ни того, ни другого. Там верх и низ был повсюду. Образ Моргана висел в воздухе, с неповрежденным лицом, одетый в развевающиеся шелка и парчу средневекового флорентийского князя. Глаза его горели как полированные гранаты, пламя срывалось с губ. Руки его обернулись ладонями внутрь, и в каждой был шар черной энергии, дымившейся, как злобный огонь св. Эльма.

– Это все, на что ты способна, вундеркинд? – презрительно фыркнул он, показывая на образ своей противницы.

Соня оглядела себя. Разве что кожаный жакет стал новым, с иголочки, а других различий между образом и физической сущностью не было заметно.

– А какая разница? Ведь каждый видит себя таким, какой он есть.

Будто в ответ из груди Моргана выскочил трехглавый тигр со скорпионьим хвостом. От клацающих зубов сыпались тучи искр, сопровождаемых громоподобным рычанием. Тигр прыгнул и опрокинул Соню на спину.

Клыки химеры сомкнулись на лице жертвы, и тут Другая начала смеяться.

~~

На глазах у Хауэлла и Палмера замок на двери зарделся и в мгновение ока достиг белого каления. Запах жареной свинины стал так силен, что у Палмера заурчало в животе.

– Другой выход есть? – резко спросил он у Хауэлла.

Ученый кивнул, не в силах оторвать глаз от двери.

– Есть люк, который ведет в ядро. – Он показал на секционный стол, придвинутый к стене.

– Так чего ждем? – Палмер схватил Хауэлла за руку. – Если это то, что я думаю, то он не с цветами пришел!

Хауэлл освободил руку и покачал головой.

– Нет! Я вам уже сказал: я покойник. И лучше иметь дело со слугой Моргана, чем попасть к нему в лапы.

Палмер не успел возразить, как дверь распахнулась. Ручка и замок превратились в растаявшую карамель. Пиротик вошел в комнату, шипя в собственном жиру. Хотя у него был тот же рачий цвет кожи и вареные белки глаз, как у того, в Сан-Франциско, Палмер подумал, что тело вряд ли то же самое. Тот, кто охранял резиденцию Моргана на Пасифик-Хейтс, теперь уже должен был расплавиться лужей.

– Ага, так ренфилды тебя вместо себя выслали? – Хауэлл схватил большой зловеще искривленный нож из лотка рядом с секционным столом. – Это ему не поможет! Я не вернусь, тебе придется меня убить!

Пиротик вроде бы не слышал и уж тем более не понимал. Он приближался, пуская из ушей и ноздрей вымпелы дыма.

Палмер не стал тратить слов. Если ученый хочет искупить свои грехи в битве один на один с пиротиком, это его дело.

Он нырнул под секционный стол и глянул в люк. Шаткая лестница уходила вниз, в темноту. Вряд ли лестница в небо, но сойдет.

– Нет! Отойди, идиот! Это не телевизор! Нет, я сказал!

Раздался звон стекла, что-то неразборчивое заорал Хауэлл.

Зародыш подменыша лежал на полу, окруженный осколками стекла. Кожа у него была яркая и волдырчато-розовая, как у вареной креветки. Трепыхаясь беспомощно на полу, как выброшенный на берег акуленок, подменыш издавал жалобное мяуканье.

Палмер поднял глаза и увидел, как доктор Хауэлл, выкрикивая во весь голос проклятия, всадил нож в живот пиротика, развалив его от паха до горла так же легко, как если бы взрезал рождественскую индейку. Пиротик открыл рот, чтобы закричать, но раздалось лишь шипение пара. Из раны хлынул напалм, залив Хауэлла.

Незадачливый исследователь завопил, охваченный пламенем, топча умирающего подменыша. Вопли стали сильнее, когда Хауэлл замахал пылающими руками над головой – как мальчик, на которого напали разъяренные шершни.

Извилистое змееподобное создание из дыма и огня, похожее на бородатых драконов на воротах Чайнатауна, вырвалось из разваленного брюха пиротика и завертелось в воздухе в поисках нового хозяина.

Палмер захлопнул дверцу люка и быстро слетел вниз по лестнице. Какие бы ни таила опасности «Западня Призраков», все лучше, чем превратиться в ходячий ромовый пудинг.

~~

Соня спокойно посмотрела на химеру, сидящую у нее на груди, химеру с отравленным жалом и тремя парами челюстей. Чудище задергалось, заревело в недоумении и стало тонуть в груди своей бывшей жертвы. Соня встала. Огромный скорпионий хвост химеры все еще бешено извивался около ее талии. Глаза Сони затрепетали, будто она была заворожена приливом невероятного наслаждения.

С безупречного лица Моргана закапала кровь, из его корпуса показалось что-то вроде обезьяны с длинными паучьими руками. У этой обезьяны были мех цвета древесного гриба, сложные глаза и красная пасть, как у миноги. С пронзительным визгом фантом набросился на врага своего хозяина, вонзая в лицо когтистую клешню.

И тут же визг стал выше, переходя в ультразвук, – сначала кисть, потом по локоть рука обезьяны всосалась. Оставив правую руку на произвол судьбы, обезьяна отпрыгнула, вереща, как летучая мышь. Обхватив обрубок правого плеча, тварь прыгнула обратно к Моргану и скорчилась у его ног. Вампир, нахмурившись, быстро вобрал ее в себя.

– Ты меня удивляешь, подменыш! Я знал, что ты сильна, но мне даже не снилось, что у тебя столь твердая воля. Давно я уже не встречал такого противника. Это почти заставляет меня усомниться в своем превосходстве. Почти.

Из груди Моргана вырвалось щупальце, арканом закрутилось над его головой. Еще два высунулись из боков, быстро обернулись вокруг талии, рук и ног Сони. Она зашипела, когда кольца стали сжиматься, и это шипение перешло в вопль, когда тысячи игольчатых крошечных пастей вцепились в ее плоть.

~~

И она снова оказалась в физическом мире, свернувшись в позе эмбриона на полу библиотеки. Оказалась ли? Она все еще осознавала себя там, в Месте, Которого Нет, но в то же время ощущала щекой прикосновение ковра. Над ней склонилась оболочка Моргана, присела, как горгулья на карнизе собора. Уцелевший глаз так далеко закатился под лоб, что казался мраморным шариком.

Черт тебя дери, не валяйся ты так, вдыхая пыль! Убей его! Убей его, пока он не понял, что поймал лишь половину нас!

Почему-то голос Другой звучал слабее.

Половину нас? Что она этим хочет сказать?

Перестань ты гадать о двойственности природы и коли эту сволочь!

Онемевшими пальцами Соня попыталась нашарить в кармане нож. Где же он? Где?

~~

Морган сильнее сдавил образ противницы, сокрушая иллюзию мяса и костей, чтобы вызвать настоящую боль.

– Ты знаешь, что происходит с телом, когда разрушают образ, малышка? Немножко похоже на лоботомию души. Другая плюнула в лицо Моргану струёй крови.

– Подавись!

Соня увидела нож там, где уронила его при первой атаке. Контроль Моргана над ее телом ослаб, но ощущение в руках было такое, будто мозг в костях заменили свинцом. Она заставила правый кулак разжаться и медленно, мучительно подвинуться к открытому ножу.

~~

Боль цвета взорванного солнца наполнила глаза и уши Другой. Чем яростней она отбивалась, тем сильнее давили кольца, но Другая отказывалась замереть. Не в ее натуре сдаваться.

Морган втянул свои придатки, подвесив пленницу в дюйме от своего восстановленного лица. В реальном мире резаная рана от ножа навечно превратит его улыбку в шутовской оскал. Но здесь, в Месте, Которого Нет, можно не обращать внимания на такие мелочи.

– Ты красива, ты так сладко смертоносна, дорогая! Это было незабываемо, и напоминание о твоей убийственной ловкости я пронесу сквозь столетия. – Он коснулся щеки, будто в ласковом прощальном поцелуе. – Я должен закончить наш маленький роман... но только сначала ты мне скажешь, где спрятала потомство моего производителя.

– Чтоб ты лопнул!

~~

Не получалось. Соня не могла разогнуть пальцы, чтобы достать до ножа. Ей предстоит погибнуть. А победа была рядом. Так рядом!

Что-то размером с мужскую руку отделилось оттени у стены и побежало к ножу, лежащему у пальцев Сони. Когда этоприблизилось, Соня поняла, что это и есть мужская рука, хоть и с шестью пальцами.

– Забавно, не помню, когда ты выпала из моего кармана, – прошептала Соня.

Рука Славы пальцами толкнула лезвие в сторону протянутой руки Сони.