Страница 94 из 107
Однако, несмотря на почти навязчивую сосредоточенность на проблемах Франции, Плантар в другой статье, опубликованной в «CIRCUIT», подчеркивает еще одну тему, затронутую в «Vaincre»:
«…создание Конфедерации земель перерастает в образование Конфедерации государств — Соединенные Штаты Евро-Африки, которые представляют собой в экономическом плане (1) Афро-Европейское сообщество, основанное на принципах общего рынка, и (2) свободное перемещение капиталов, которое должно служить благополучию всех, ибо это — единственный прочный фундамент, на котором можно установить мир во всем мире».
24
ТАЙНЫЕ СИЛЫ,
СТОЯЩИЕ ЗА СЕКРЕТНЫМИ СЛУЖБАМИ
Давно стало трюизмом утверждение, что политика — прерогатива случайных людей. Народ или государство, оказавшиеся в опасности и борющиеся за собственное выживание, готовы заключать альянс когда и с кем угодно, и часто — даже с народами и государствами, теоретически враждебными по отношению к ним. В каком-то смысле история — это целый компендиум странных, подчас безумных коалиций и гротескно неравных браков. На протяжении большей части семидесяти с лишним лет своей истории Советский Союз воспринимался на Западе как угроза и противник, не только потенциальный, но и вполне реальный. Однако в эти годы был период — 1941–1945 гг., — когда Запад объединился с Советским Союзом в борьбе против общего грозного врага. Можно вспомнить множество более мелких примеров такого же рода. В 1982 г. откровенно антисоветская военная хунта, захватившая власть в Аргентине, объявила о готовности приобрести советские вооружения и военную технику, чтобы одержать верх над Великобританией в войне за Фолклендские острова. В годы войны в Персидском заливе Иран неоднократно выступал с нападками на Израиль, однако постоянно получал военную технику через территорию Израиля, потому что Израиль считал Ирак потенциально более серьезной угрозой для себя. После встречи в 1985 г. с Михаилом Горбачевым Рональд Рейган, настойчиво сворачивавший международные отношения с Москвой до уровня Диснейленда, заявил, что настал момент, когда все народы мира, в том числе Соединенные Штаты и Советский Союз, должны объединиться перед лицом угрозы вторжения инопланетян. Как видим, даже у Рональда Рейгана случались проблески здравого смысла. Перед угрозой конфронтации с пурпурными пожирателями людей с Сириуса, обладателями смертоносного лучевого оружия, которое мигом зажаривает заживо любого противника, даже такие люди, как Ян Пэйсли и Джерри Адамс, бросили бы в общий котел все свои средства (хотя мы лично перед лицом альянса с такими персонами предпочли бы встать на сторону пожирателей людей).
Согласно всем свидетельствам, которые нам удалось собрать, а также сведения, «утечку» которых организовал для нас Плантар, Приорат Сиона рассматривает Соединенные Штаты Европы как бастион, противостоящий советской империи, но прежде всего — как самостоятельный военный блок, самодостаточную и нейтральную силу, способную поддерживать равновесие сил между Советским Союзом и Соединенными Штатами.
В этом отношении позиции приоров почти совпадают с взглядами сторонников пан-Европы, организации за объединение Европы, которую сегодня возглавляет Отто фон Габсбург и которая, как и Крейсауский кружок и другие, использует в качестве своего символа кельтский крест в круге.
В то же время существуют и другие организации и институты, рассматривающие объединенную Европу в качестве бастиона против советской империи и подчеркивают ее тесные связи с Соединенными Штатами. Но в какой мере сторонники обоих блоков будут подчеркивать разногласия между ними, если цели их одинаковы? В какой мере каждый из них готов поступиться чем-либо, чтобы создать объединенную Европу, готов пойти на компромисс при распределении приоритетов и прерогатив?
В рамках дискуссий по вопросу о создании объединенной Европы в любом виде и любой форме Приорат Сиона неизбежно должен был установить контакты и соглашения с широким спектром других организаций. Попытавшись проследить историю самой идеи объединенной Европы, сразу же сталкиваешься с множеством союзов и династических браков. Подобно тому, как во время алжирского кризиса бывшие бойцы Сопротивления и ветераны Свободной Франции действовали заодно с недавними вишистскими чиновниками и коллаборационистами, мечта об объединенной Европе иногда объединяет умеренных консерваторов или христианских демократов с куда более радикальными и даже неонацистскими группировками правого крыла. Таким образом, неудивительно, что наши поиски следов Приората Сиона завели нас на мрачную почву памфлета, подписанного «Корнелиус», — почву, на которой «хорошие парни», действующие из лучших побуждений и с самыми благими намерениями, орудуют в перчатках заодно с такими организациями, как П2.
Как мы уже говорили, идея Соединенных Штатов Европы активно пропагандировалась в годы войны журналом «Vaincre» во Франции и Крейсауским кружком, организованным Гельмутом Якобом фон Мольтке в Германии. Разумеется, это были далеко не единственные и даже не самые влиятельные силы, поддерживавшие эту идею. Ее с готовностью разделяли многие участники французского Сопротивления, особенно в пограничных районах, таких, как Арденны, где национальные симпатии человека буквально разрываются между Францией, Бельгией, Люксембургом и Германией. Эту идею с энтузиазмом воспринял Андре Мальро, который еще в 1941 г. ратовал за создание «Новой Европы, федеративной Европы без СССР». Ее активно поддерживал маршал Альфонс Жюэн, который, в отличие от Мальро, резко спорил с де Голлем из-за будущего Алжира. Ее сторонником был Жорж Бидо, возглавлявший отряды ОАС после поворота на 180° в отношении проблемы Алжира, совершенного де Голлем. Ее поддерживал Уинстон Черчилль, который в своей речи 19 сентября 1946 г. в Цюрихе объявил, что «мы должны построить нечто вроде Соединенных Штатов Европы». Еще в октябре 1942 г. Черчилль писал британскому военному кабинету: «Как ни трудно сегодня об этом говорить, я верю, что европейская семья сможет действовать заодно под руководством Совета Европы. Я смотрю вперед, в Соединенные Штаты Европы».
По окончании Второй мировой войны Европа чувствовала себя крайне измотанной, опустошенной и утратившей всякие иллюзии. В то же время европейцы, каковы бы ни были их взгляды и убеждения, ощущали, что их сближает совместно пережитая трагедия — трагедия, которая все больше напоминала гражданскую войну. Императивом политики послевоенной Европы было любой ценой избежать нового конфликта, новой братоубийственной бойни. Пожалуй, самым действенным средством достижения этой цели было общеевропейское единство, и поэтому призывы к созданию Объединенной Европы зазвучали в самых отдаленных уголках континента.
В конце 1947 г. отдельные фанатики и целые организации сторонников Объединенной Европы образовали организационный комитет для координации своих действий. В мае 1948 г. этот комитет созвал Конгресс Европы, аналогичный тому совету Европы, за создание которого Черчилль ратовал еще пять с половиной лет назад. Конгресс состоялся в Гааге, и в нем приняли участие представители шестнадцати стран. Почетным председателем был избран Уинстон Черчилль. На итоговом заседании было принято коммюнике, в котором говорилось: «Мы хотим объединить Европу и обеспечить на всей ее территории свободное перемещение людей, идей и товаров».
Вскоре после этого было создано Европейское движение — неофициальный, постоянно действующий орган, цель которого — всемерное содействие и пропаганда концепции единой Европы. Почетным председателем движения также был избран Уинстон Черчилль.
В июле 1948 г. Жорж Бидо, тогдашний министр иностранных дел Франции, стал первым членом правительства, которому было официально предложено приступить к созданию европейского парламента. Бидо вместе с Жаном Моне сегодня считается крестным отцом ЕЭС, а Робер Шуман, старый коллега Луи Ле Фура, работал совместно с ними над созданием структуры, которую они условно именовали Федерация Запада.