Рыцарь желания

Бросив последний взгляд в зеркало из отполированной стали, она поспешила вниз. У входа в зал она остановилась и прислушалась, чтобы оценить царившую там атмосферу.

— Вы посетили нас в самое неподходящее время. — Уильям говорил вежливым тоном, но чувствовалось, что он готов сорваться.

— Стивен рассказал мне о недавнем прискорбном событии. — Женский голос казался бархатным. — Я расстроилась, когда узнала про это. Как твоя жена?

Уловив тон разговора, Кэтрин решительно вошла в зал.

— Леди Элинор… — начала она и остановилась, не закончив приветствия.

Прижав руки к груди, она неожиданно для себя сказала:

— Какая… вы красивая!

Кэтрин никогда не видела такой поразительно красивой женщины. У леди Элинор были бархатные карие глаза, золотисто-каштановые волосы и кремовая кожа, как у Стивена, но черты ее лица были мягче, женственнее. Леди было, наверное, лет сорок пять, но она выглядела лет на десять — даже пятнадцать — моложе. Ее облегающее платье не скрывало линий фигуры, на которые, несомненно, оборачивались головы.

Кэтрин не сразу осознала, что произнесла вслух то, что подумала, и, приседая, покраснела.

— Как хорошо, что я наконец вас вижу, — сказала она, тепло улыбаясь, несмотря на смущение. — Я очень рада вашему приезду.

Леди Элинор засмеялась и протянула к Кэтрин руки.

— Благодарю вас, моя дорогая, — сказала она, целуя Кэтрин в щечки. — Вы заставляете меня гадать, как мой сын охарактеризовал меня. — Взглянув в сторону Уильяма, она добавила: — Гадкой и властолюбивой?

Кэтрин посмотрела на Уильяма и Стивена. К ее смятению, Уильям стоял, сложив на груди руки, явно настроенный враждебно. А Стивен, отступая к камину, чуть не влез в огонь.

— Примите мои поздравления по случаю вашего бракосочетания, — сказала леди Элинор.

Окинув взглядом Кэтрин, она добавила:

— И по случаю предстоящего события. Приятно видеть пылающие здоровьем щечки. Вы прекрасно выглядите, дорогая.

— Благодарю вас, я не могла бы чувствовать себя лучше.

— Я как раз говорил леди Элинор, что для нас сейчас не лучшее время принимать гостей, — прервал ее Уильям.

Грубость Уильяма шокировала Кэтрин.

— Не могу с этим согласиться, — сказала она, бросая на него неодобрительный взгляд. — Не может быть времени лучше, чем начало рождественского поста.

— Тебе будет нелегко развлекать гостей, не вполне оправившись от сурового испытания, — не уступал Уильям.

Бросив взгляд на ее живот, он добавил:

— Ты должна заботиться о своем здоровье.

— Твоя мама не может меня обременить, — сказала Кэтрин с натянутой улыбкой.

И, повернувшись к Элинор, добавила:

— Ваш визит отвлечет меня от недавних бед. Я буду рада обществу другой женщины.

Если Уильям хотел видеть свою жену, он не мог избежать встречи с матерью. К его удивлению, обе женщины получали огромное удовольствие от общества друг друга. Он должен был признать, что присутствие Элинор оказало умиротворяющее действие на Кэтрин. Проходя мимо, он часто слышал, как они чему-то смеялись.

Но Кэтрин продолжала сердиться на него. В уверенности, что он заслужил ее нерасположение, он принимал его как должное. И все-таки он не мог понять, почему с каждым днем он вызывал у Кэтрин все большее раздражение. Он делал все, что мог, чтобы она чувствовала себя в полной безопасности.

Он послал своих людей выдворить Грея с захваченных им земель. С того самого дня, когда он нашел Кэтрин лежащей без движения на залитой кровью кровати, он не выезжал из замка. Ужасная картина навсегда запечатлелась в его памяти. Он жил в страхе, что кто-нибудь снова похитит ее, если он, пусть на минуту, утратит бдительность.

Присутствие матери и напряженные отношения с Кэтрин все больше портили ему настроение. Он плохо спал. И не только чувство вины и тревога не давали ему спать по ночам. Он хотел свою жену!

Он страстно желал ее, был болен от неудовлетворенной страсти. Но он должен был терпеть. Он боялся ее трогать, боялся оживить в ней воспоминания о той ночи. Хотя Кэтрин не раз давала понять, что готова возобновить супружеские отношения, он не хотел рисковать.

Однажды поздно вечером он застал ее в зале одну, когда остальные обитатели замка уже отправились спать. Он был рад увидеть ее без Элинор.

— Ты выглядишь усталой, — осторожно приблизившись, сказал он, пытаясь выказать заботу о ней. — Может быть, тебе пора отдохнуть?

— Я совсем не устала, — выпалила она.

Он сел рядом с ней на скамью и попытался придумать, что бы еще сказать.

— Я давно не посещала наших арендаторов, — заявила она. — Я хочу, чтобы ты завтра поехал со мной по окрестностям замка.

Ее предложение было таким неожиданным, что он забыл о своем решении быть терпеливым и не сердить ее.

— Я не могу этого допустить, — решительно сказал он. — За стенами замка слишком много опасностей.

Она с силой захлопнула молитвенник, который читала до этого, и бросила его на стол.

— Муж мой, ты будешь держать меня в спальне под замком? — спросила она, сверля его глазами. — Ты худший тюремщик, чем те валлийцы, у которых я жила в плену!

Ее взгляд упал на стол. Прежде чем он успел сообразить, что она собирается сделать, Кэтрин схватила стоящий на нем кувшин и запустила им в Уильяма. Потом вихрем бросилась вон из зала, в гневе не заметив Элинор, застывшую недалеко от входа.

Он поймал кувшин, но сидр вылился на его одежду и капал с рук. Отряхнув руки, он поднял глаза и увидел наблюдавшую за ним мать. Бровь у нее была удивленно поднята.

— Давно вы здесь? — спросил он.

— Достаточно давно, чтобы понять, что ты все делаешь неправильно.

Она подошла и дала ему салфетку со стола.

— Наверное, я слишком рано отослала тебя к отцу, — сказала она, качая головой. — Удивительно, как мало ты знаешь о женщинах, по крайней мере о таких, как твоя жена.

Уильям, как мог, отряхнул одежду, вытерся и бросил салфетку на стол.

— Иди сюда, сядь. — Элинор указала на кресла у камина. — Позволь мне тебе помочь.

Его мать наделала много непоправимых ошибок в своей жизни. До сих пор она приносила ему только боль и неприятности. Но его отчаяние было столь велико, что он согласился выслушать ее совет.

— Ты забываешь, на ком ты женат, — сказала она, когда они уселись у огня. — Женщина, которая посмела пойти против своего мужа и передавать сведения принцу, не похожа на других женщин.

— Конечно, она не такая, как другие, — проворчал он.

— Ты женат не на робком ребенке, так что не жди, что твоей жене понравится, если ты будешь обращаться с ней, как если бы она им была.

— Я не обращаюсь с ней как с ребенком, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Я только хочу, чтобы она была в безопасности.

— Чего ты не понимаешь, так это того, что Кэтрин гордится своей силой. Для нее важно, чтобы ты ценил в ней и это качество.

— Вы хотите сказать, что мне следует позволить ей разъезжать одной в ее состоянии, потому что таков ее каприз?

Его мать вздохнула, давая понять, что он испытывает ее терпение.

— Я пытаюсь сказать, что тебе не нужно чрезмерно ее опекать. Если ты будешь это делать, она найдет способ противостоять. Или хуже, она смирится и станет не той женщиной, которую ты любишь. И в том, и в другом случае она будет чувствовать себя несчастной.

Уильям вспомнил тот день, когда он явился, чтобы взять замок. Кэтрин произвела на него неизгладимое впечатление. Она отважно вышла на мост одна, чтобы их встретить.

— Я с самого начала восхищался ее смелостью, — сказал он.

— Тогда ты должен сделать так, чтобы она это знала. Женщине нравится, когда ценят ее красоту и очарование, но она хочет, чтобы ее любили за то, что в ней лучшее, за то, что она сама в себе ценит. Иди к ней, — добавила ока, похлопав его по колену. — Она любит тебя, так что будет нетрудно все уладить.

В первый раз за все время, когда он перестал быть маленьким мальчиком, Уильям поцеловал свою мать в щеку. Он ушел, а Элинор еще долго смотрела на огонь, поглаживая пальцами то место, которого коснулся губами ее сын.