Страница 54 из 65
Они дошли до второй террасы, где Манро остановился полюбоваться видом. Вдали виднелась река, справа зеленела роща. Это была красивая страна. Шотландская борзая, сопровождавшая их, вздохнула и улеглась у ног Манро.
— Вы за этим приехали сюда? — как бы, между прочим, поинтересовался Манро. — Просить у меня прощения?
Джаспер на минуту замешкался, думая о своей исповеди прошлой ночью.
— Да, возможно. Но это не единственная причина. Манро взглянул на него:
— Что вы хотите сказать?
И Джаспер рассказал ему. О Сэмюеле Хартли и проклятом письме. О том, как Дик Торнтон смеялся в Ньюгейтской тюрьме, бросив ему напоследок те слова, что предателем был один из пленных. И, наконец, о неудавшемся покушении на лорда Хаеселторпа как раз после его разговора с Джаспером.
Манро молча и внимательно выслушал всю историю и, покачав головой, сказал:
— Чистой воды чепуха.
— Вы не верите, что был предатель, и что нас предали?
— О, в это я готов поверить! Как иначе можно объяснить, почему индейцы устроили засаду на нашем пути? Но вот тому, что это был один из нас, я не верю. Кто это мог быть? Может быть, вы думаете, что это был я?
— Нет, — сказал Джаспер, и это было правдой. Он никогда не думал, что предателем был Манро.
— Остаетесь вы, Хорн и Гроу, если только вы не думаете, что нас предал кто-то из умерших. И кого же, интересно, вы видите в этой роли?
— Никого. Но, черт побери, ведь кто-то же предал нас. Кто-то сообщил французам и их индейским союзникам о нашем маршруте. — Джаспер поднял голову, подставляя лицо солнечным лучам.
— Согласен, но вы имеете только слово полубезумного убийцы о том, что это был один из пленников. Откажитесь от этой идеи. Торнтон разыгрывал вас.
— Не могу, — отозвался Джаспер. — Не могу отказаться, потому что не могу забыть.
Манро вздохнул:
— Взгляните на это с другой стороны. Почему кто-то из нас пошел на это?
— Вы имеете в виду — предал всех нас?
— Да, именно это. Должна быть причина. Симпатии к французам?
Джаспер покачал головой.
— У Рено Сент-Обина была француженка-мать, — бесстрастно проговорил Манро.
— Не будьте идиотом. Рено мертв. Его убили сразу же, как только мы вошли в тот проклятый поселок. Кроме того, он был верным англичанином и самым лучшим человеком из всех, кого я знал.
Манро поднял руку:
— Это вы расследуете дело, а не я.
— Да, я. И я думаю, была очень весомая причина для предательства — деньги. — Джаспер повернулся и многозначительно посмотрел на замок. Он не верил, что Манро мог быть предателем, но слова, сказанные им о Рено, задели его за живое.
Манро проследил за его взглядом и рассмеялся скрипучим смехом:
— Подумайте, если бы я продал нас всех французам, был бы этот замок в таком запустении?
— Вы могли спрятать деньги.
— Если у меня и были какие-то деньги, то я их получил по наследству или заработал. Это мои собственные деньги. Но тот, кто пошел на это, вероятно, был в долгах, а теперь разбогател. А как у вас с деньгами? Вы, помнится, любили играть в карты.
— Я говорил Хартли и говорю вам: я давным-давно заплатил карточные долги.
— Чем?
— Наследством. И у моих поверенных есть бумаги, подтверждающие это, если хотите знать.
Манро пожал плечами и снова зашагал дальше.
— А вы не интересовались финансами Хорна? Джаспер пошел с ним в ногу.
— Он живет с матерью в городском доме.
— Ходили слухи, что его отец потерял деньги на операциях с акциями.
— В самом деле? — удивился Джаспер. — Его дом находится в «Линкольнз инн».
— Дорогое местечко для человека, не имеющего наследства.
— И, тем не менее, у него нашлись деньги, чтобы путешествовать по Италии и Греции, — задумчиво проговорил Джаспер.
— И по Франции.
— Что? — Джаспер остановился.
Через минуту Манро заметил, что обогнал его, и обернулся:
— Прошлой осенью Мэтью Хорн был в Париже.
— Откуда вы это знаете?
Манро склонил набок голову, поворачиваясь к Джасперу здоровым глазом.
— Может быть, я и отшельник, но я переписываюсь с натуралистами Англии и Европы. Этой зимой я получил письмо от французского ботаника. Он описывал званый обед в Париже. На нем присутствовал молодой англичанин по имени Хорн, который побывал в американских колониях. Я подумал, что это мог быть наш Мэтью Хорн, вы так не думаете?
— Вполне возможно. — Джаспер покачал головой. — А что он делал в Париже?
— Осматривал достопримечательности. Джаспер поднял бровь:
— И это когда мы с французами враги? Манро пожал плечами:
— Возможно, некоторые считают мою переписку с французскими коллегами подрывной деятельностью против нашей страны.
Джаспер устало вздохнул:
— Это только догадки, только предположения, которые, мягко говоря, весьма расплывчаты, но я не могу забыть эту бойню. А вы?
Манро горько улыбнулся:
— Забыть? С воспоминаниями, высеченными на моем лице? Нет, я-то никогда не забуду.
Джаспер подставил лицо легкому ветерку.
— Почему вы не приедете навестить нас, мою жену и меня, в Лондон?
— Дети плачут, когда видят меня, Вейл, — спокойно сообщил Манро.
— Вы хотя бы в Эдинбурге бываете?
— Нет, я никуда не езжу.
— Вы стали узником своего замка.
— Звучит как с театральной сцены, — скривил в усмешке губы Манро. — Это не так. Я смирился со своей судьбой. У меня есть мои книги, мои занятия и моя работа. Я… доволен.
Джаспер недоверчиво посмотрел на него. Доволен жизнью в огромном, продуваемом всеми ветрами замке в обществе лишь собаки и угрюмого слуги?
Манро, очевидно, понял, что Джаспер собирается с ним спорить, и повернул к дому.
— Пойдемте. Мы еще не завтракали. И не сомневаюсь, ваша жена ожидает вас.
Он зашагал к замку.
Джаспер, тихо выругавшись, последовал за ним. Манро не готов покинуть свое безопасное гнездо, и пока упрямый шотландец не будет к этому готов, спорить с ним бесполезно. Хорошо, если это произойдет с Манро еще в этой жизни, подумал Джаспер.
— Этому человеку совершенно необходима экономка, — сказала Мелисанда, сидя в карете, когда они отъезжали от замка сэра Алистэра. В углу уже прикорнула Салли.
Вейл с усмешкой посмотрел на нее:
— Так ты не одобряешь его постельное белье, сердце мое? Она поджала губы:
— Затхлые простыни. На всем слой пыли, почти пустая кладовка и ужасный, ужасный слуга. Нет, определенно не одобряю.
Вейл рассмеялся:
— Но сегодня у нас будут чистые простыни. Тетя Эстер сказала, что будет очень рада, если мы на обратном пути остановимся у нее. Я думаю, ей очень хочется услышать сплетни о Манро.
— Не сомневаюсь.
Мелисанда достала свое вышивание, разобрала шелковые нитки, отыскивая лимонно-желтый — этот оттенок прекрасно подходил для львиной гривы.
Она взглянула на Салли, чтобы убедиться, что та спит.
— Сэр Алистэр рассказал тебе то, о чем ты хотел узнать?
— Некоторым образом. — Джаспер смотрел в окно, а Мелисанда ждала, аккуратно вдевая нитку в иголку. — Кто-то предал нас там, у Спиннерс-Фоллс, и я пытаюсь найти этого человека.
Слегка нахмурив брови, она сделала первый стежок — непростое дело в качавшейся карете.
— И ты думал, что сэр Алистэр и есть этот человек?
— Нет, но я думал, он мог бы помочь мне вычислить, кто это был.
— А он мог его знать?
— Не знаю.
В этих словах должно было бы слышаться разочарование, но Джаспер казался довольно оживленным. Мелисанда, вышивая львиную гриву, незаметно улыбнулась. Возможно, сэр Алистэр немного успокоил его.
— Бланманже, — сказала она, спустя несколько минут.
— Что? — Он удивленно взглянул на нее.
— Ты как-то спросил меня, какое у меня любимое блюдо, помнишь?
Он кивнул.
— Так вот, это бланманже. Когда я была девочкой, мы ели его каждый год на Рождество. Кухарка подкрашивала его розовым кремом и украшала миндалем. Как самой младшей, мне давали самую маленькую тарелку, но все равно в нем было много крема и оно было неописуемо вкусным. Я каждый год с нетерпением ждала бланманже.