Обольстить грешника

Мелисанда съела немного вареной моркови. Кухарка добавила в нее что-то сладкое, вроде меда. Не забыть бы, похвалить эту маленькую женщину.

— Да, Хорн… Мы говорили об одном знакомом, который живет в Шотландии.

— О!

Вейл уже достаточно выпил, и ему было трудно определить, что выражало его лицо. Любопытство Мелисанды возрастало.

— Как его зовут?

— Сэр Алистэр Манро. Он был приписан к моему полку, но не был солдатом. Его направило правительство изучать животный и растительный мир Америки.

— Правда? Должно быть, интереснейший человек. Вейл нахмурился:

— Только если тебе нравится часами говорить о папоротниках.

Мелисанда отхлебнула вина.

— Мне нравятся папоротники. Вейл еще больше помрачнел.

— Во всяком случае, я собираюсь совершить поездку в веселую старую Шотландию и повидать его.

Наступило молчание, и Мелисанда задумалась над своими остывающими горошком и морковью. Не хочет ли он сбежать от нее? Ей так нравилось жить в его доме и знать, что он рядом. Даже если он отсутствовал большую часть дня или не возвращался до утра, она знала, что он всегда придет. Просто то, что они находились в одном доме, успокаивало ее душу. А теперь она лишится даже этого.

Вейл кашлянул.

— Дело в том, что он живет к северу от Эдинбурга. Это очень далеко. При плохих дорогах и езде в карете поездка займет неделю или более. Придется останавливаться в плохих холодных гостиницах, есть плохую пищу, и можно, кроме того, подвергнуться нападению разбойников — все это делает путешествие ужасным.

Он перевел мрачный взгляд на свою тарелку и усердно потыкал вилкой в свое мясо.

Мелисанда сидела молча, не притрагиваясь к еде, — казалось, у нее сжалось горло. Он собирается навестить человека, которого, по собственному его признанию, не очень любил и не очень хорошо знал. Зачем?

— Но, несмотря на все это, я хотел бы спросить: не пожелаешь ли ты сопровождать меня, возлюбленная жена моя?

Мелисанда была так погружена в свои мысли, что не сразу поняла смысл его слов. Она взглянула на него и увидела, что он пристально смотрит на нее своими сине-зелеными глазами. Она почувствовала благословенное облегчение.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она.

— Завтра.

Она изумленно раскрыла глаза:

— Так скоро?

— Мне надо обсудить с Манро нечто очень важное. Это не может ждать. — Он наклонился к ней. — Ты можешь взять Мауса. Конечно, нам надо взять и его поводок и убедиться, что он не испугает лошадей в гостиницах. Но у нас, в самом деле, не будет никаких удобств, и ты можешь очень утомиться, хотя…

— Да.

Он не понял.

— Что?

— Да. — Мелисанда улыбнулась и вернулась к еде. — Я бы хотела поехать с тобой.

— Они уезжают в Шотландию, — объявил лакей Берни, принесший обратно в кухню блюдо с горошком.

Салли Сачлайк чуть не уронила ложку в тарелку супа. В Шотландию? Эту землю болот и пустошей? Говорили, что мужчины там отращивают такие бороды, что и глаз не видно. И всем хорошо известно, что шотландцы не моются.

Миссис Кук явно разделяла это мнение.

— А они только что поженились, — огорчилась она, ставя на поднос заварной лимонный торт. — Какая жалость, право, какая жалость!

Она указала Берни на торт, чтобы, он отнес его, тот взял поднос, но кухарка остановила его:

— А они не сказали, надолго ли уедут?

— Он сказал об этом только миледи. Но ведь это займет недели, не так ли? — Лакей пожал плечами, чуть не уронив поднос. — Даже месяцы. А уезжают они прямо сейчас. Завтра.

Когда Берни вышел из кухни, одна из посудомоек расплакалась.

Салли попыталась сглотнуть, но ее горло сжалось. Ей придется ехать с леди Вейл в Шотландию. Так полагалось камеристкам. Неожиданно ее новое положение, с приятным увеличением жалованья, которое удовлетворило бы любого, уже не казалось таким важным. Салли содрогнулась. Шотландия находилась на краю света.

— Ну, перестаньте, не надо так волноваться, — раздался громкий голос мистера Пинча, сидевшего у камина и, как обычно, курившего свою вечернюю трубку.

Сначала Салли подумала, что он обращается к ней, но он явно смотрел на Битей, посудомойку.

— Шотландия не так уж плоха, — заметил камердинер.

— А вы, значит, были в Шотландии, мистер Пинч? — спросила Салли. Возможно, если он ездил туда, и выжил там, и вернулся, то все уж не так ужасно.

— Нет, — сказал мистер Пинч, разрушая ее надежды. — Но в армии я знал шотландцев, и они совершенно такие же, как и мы, но только вот говор у них смешной.

Салли посмотрела на свой мясной суп, сваренный из костей, оставшихся после жаркого, которое готовила миссис Кук для хозяина и хозяйки. Это был очень хороший суп. Всего лишь несколько минут назад Салли с наслаждением ела его. Но сейчас при виде плавающего сверху жира ее желудок неприятно сжался. Знакомство с шотландцем и поездка в Шотландию — совершенно разные вещи, и Салли даже чуть рассердилась на мистера Пинча за то, что он не понимает разницы. Его шотландцы, вероятно, пообтесались за время службы в армии. А кто знает, как ведут себя шотландцы, так сказать, на родной почве. Может, им нравятся маленькие блондинки из Лондона. Может быть, ее похитят прямо из постели и поступят с ней ужасным образом… или еще хуже.

— А теперь послушайте меня, девушка. — Голос мистера Пинча прозвучал совсем рядом.

Салли подняла голову и увидела, что камердинер сидит за столом напротив нее. Пока она была поглощена своими мыслями, слуги разошлись и вернулись к своей работе. Битей возилась с тазом посуды, которую она мыла. Никто не обращал внимания на камердинера и камеристку, сидевших на дальнем конце стола.

Мистер Пинч пристально смотрел на нее заблестевшими глазами. Салли никогда раньше не замечала этого очаровательного оттенка его зеленых глаз.

Камердинер положил локти на стол, держа в руке длинную белую глиняную трубку.

— В Шотландии нет ничего страшного. Такое же место, как любое другое.

Салли помешала остывавший суп.

— Я никогда в жизни не была дальше Гринвича.

— Не были? А где же вы родились?

— В Севен-Дайалс, — сказала она и посмотрела на него: не презирает ли он ее за то, что она выросла в такой дыре?

Но он лишь кивнул и, затянувшись, выпустил ароматный дым, стараясь, чтобы он не попал ей в глаза.

— И у вас есть семья?

— Только мой отец. — Она сморщила нос и призналась: — По крайней мере, тогда он там жил. Я не видела его несколько лет, так что, может, он теперь живет где-нибудь в другом месте.

— Ваш отец был плохим человеком?

— Не очень плохим. — Она обвела край суповой миски пальцем. — Он не сильно меня бил и, когда мог, кормил. Но мне пришлось сбежать оттуда. Просто не могла там дышать.

Она посмотрела на него, чтобы убедиться, что он ее понимает.

Он кивнул, снова затягиваясь трубкой.

— А ваша мать?

— Умерла, когда я родилась. — Вкусный запах снова возбудил ее аппетит, и она проглотила ложку супа. — Братьев или сестер тоже нет. Насколько я знаю.

Он опять кивнул и, покуривая трубку, казалось, с удовлетворением смотрел, как она ест. Вокруг них и внизу суетились слуги, занимаясь каждый своим делом, но для Салли и мистера Пинча это было время отдыха.

Она съела половину супа и затем взглянула на него:

— А откуда вы родом, мистер Пинч?

— О, издалека! Я родился в Корнуолле.

— Правда? — Она с любопытством уставилась на него. Корнуолл казался ей таким же чужим, как и Шотландия. — Но вы говорите без акцента.

Он пожал плечами:

— Вся моя родня — рыбаки. А мне хотелось посмотреть мир, и, когда пришли солдаты со своими барабанами и лентами в яркой военной форме, я поспешил получить королевский шиллинг. — Его губы слегка скривились в насмешливой полуулыбке. — И довольно скоро я узнал, что армия его величества — это нечто большее, чем красивая форма.

— А сколько вам тогда было?

— Пятнадцать.

Салли смотрела на суп, пытаясь представить большого лысого мистера Пинча долговязым пятнадцатилетним мальчишкой. У нее не получалось. Он был слишком взрослым, чтобы когда-либо быть ребенком.