Обольстить грешника

Тяжелые шаги, звучавшие позади, когда она поднималась по лестнице, быстро приближались. Должно быть, он решил не медлить. Тяжело дышала при мысли о том, что должно вот-вот произойти. Мелисанда распахнула дверь, вбежала в пустую комнату и остановилась у камина. Вейл вошел спустя минуту.

— Что вы сделали с Маусом? — Она всеми силами старалась говорить спокойно.

— Отдал его лакею. — Джаспер запер дверь.

— Понятно.

Он повернулся к ней и застыл, склонив голову набок и как будто ожидая чего-то от нее.

Она взялась за борта камзола, распахнула их и стянула камзол с его плеч.

— В этой комнате?

— В моей постели, — уточнила она, аккуратно укладывая камзол на кресле.

— А, вот как. — Он свел брови, как будто разгадывая какую-то загадку.

— Вот так, — тихо повторила Мелисанда. Развязав шейный платок, она дрожащими руками положила его на камзол.

— В постели?

— Да. — Она расстегнула его жилет.

Он стряхнул его с себя и бросил на пол. Она покосилась на жилет и, оставив его на полу, принялась за рубашку.

— Я думал… — Он умолк, очевидно, потеряв нить своих мыслей.

Она сняла с него рубашку, стянув ее через голову, и посмотрела на него. Он кашлянул. — Что?

— Может, нам лучше сесть.

— Почему? — Она не хотела повторения их брачной ночи. Положила руки на его грудь и осторожно провела пальцами вниз по его животу, наслаждаясь ощущением его обнаженной кожи.

Он втянул живот.

— А…

Она нащупала пуговицы на его бриджах.

— Не спешите.

— Вы думаете, не надо спешить? — спросила она, освобождая пуговицы из петель.

— Ну…

Бриджи были расстегнуты.

— А…

— Так «да» или «нет»? — Она пробралась в его нижнее белье и обнаружила, что его плоть уже ждала ее. У нее потеплело внутри. Сегодня он будет принадлежать ей, принадлежать так, как она хочет.

У него перехватило дыхание.

— Нет.

— О, хорошо, — шепотом проговорила она. — Согласна. И, просунув другую руку в его бриджи, начала ласкать возбужденное естество.

Джаспер слегка покачнулся, но устоял на ногах. А она была увлечена открытиями. Странно, ее руки перестали трястись, когда коснулись самой интимной части его тела. Жесткие волосы щекотали поверхность ее пальцев, а ладони наполнились горячей тяжестью. Она обхватила его одной рукой и стала исследовать его. Мягкая кожа, под ней твердые, как гранит, мускулы. Слегка пульсирующие вены, выступающая головка. Она провела по ней пальцем — чувствительная кожа коснулась другой чувствительной кожи и нащупала маленькую щелку. Что-то сочилась из этой щелки. Сжимая руку, она кругами растерла эту жидкость.

— О Боже, — простонал Вейл, — возлюбленная жена моя, ты лишаешь меня сил!

Она улыбнулась загадочной женской торжествующей улыбкой и приподнялась на цыпочки, не убирая руки с его члена.

— Поцелуй меня, пожалуйста.

Он раскрыл глаза и посмотрел на нее почти безумным взглядом. Затем схватил ее за плечи и склонился, чтобы поцеловать ее. Его раскрытые губы были именно такими, как она хотела, — влажными и твердыми. Из горла ее вырвался тихий звук удовлетворения, а рука сжалась сильнее. Он застонал, и его язык глубоко проник в ее рот, а она, не выпуская его плоти, языком ласкала его язык. Его большие руки опустились на ее ягодицы и сжали их. Волна безграничного наслаждения пробежала по ее телу.

Неожиданно Джаспер, задыхаясь, оторвался от нее.

— Милая моя, может быть, нам следует…

«Нет», — мысленно проговорила она и спустила с бедер его бриджи, изучающе глядя на его великолепную плоть — мышцы ее ног непроизвольно сжались.

— Мелисанда…

Гордо восставшая от возбуждения, его плоть, казалось, требовала немедленного удовлетворения.

— Ты не?..

Мелисанда взглянула на него. У мужа был потрясенный вид.

— Нет, — твердо заявила она и лизнула его сосок.

Он вздрогнул и притянул ее к себе, сомкнув руки у нее за спиной.

Она выпустила из рук свою добычу и, упершись ладонями в его грудь, подтолкнула к креслу. Он задержался, нетерпеливо срывая с себя бриджи, нижнее белье и чулки с башмаками. Затем сел в кресло в своей великолепной наготе и, кажется, только сейчас сообразил, что она все еще одета.

— Но…

— Тсс… — Она приложила палец к его губам, ощутив их гладкий атлас и влажное дыхание.

Она отступила назад, руками коснулась кружев на лифе своего платья. Он с жадностью смотрел, как она раздевается. В комнате стояла тишина, нарушаемая только треском огня в камине и его громким дыханием. Свет от камина делал его большое тело более выразительным. Широкие плечи едва помещались в кресле — спинка была для него мала. Длинные пальцы крепко сжимали подлокотники, как будто сдерживая возможный порыв его тела. Мышцы на предплечьях вздулись от напряжения. А ниже…

У нее перехватило дыхание, когда она освободилась от своих юбок. У нее задрожали ноги, все ее существо таяло от охватившего ее жара. Она встретила его взгляд. В нем не было удивления — он смотрел на нее пристальным, сосредоточенным взглядом, строго сжав губы.

Мелисанда перевела дыхание и сбросила на пол корсет. Оставшись в одной шелковой прозрачной, как крыло стрекозы, сорочке, она шагнула к нему, и он стал подниматься со своего кресла. Но она положила руку ему на плечо и уперлась коленом в кресло рядом с его бедром.

— Ты не возражаешь? — спросила она. Он отклонился, перед тем как ответить:

— Нисколько.

Она кивнула и, подняв подол сорочки до бедер, села на его колени и опустила сорочку. Сначала она ощущала нижней частью своего тела лишь тепло его бедер и мягкое щекотание ее самого потайного местечка.

Мелисанда улыбнулась и обняла его за шею.

— Ты поцелуешь меня?

— Боже, конечно… — простонал он. Сильными руками Вейл притянул ее к себе. До чего же это было чудесно — почувствовать наконец, как он вот так обнимает ее! Он прижался губами к ее губам. У него был широкий рот, и, покусывая ее губы, он целовал ее так, будто после долгих дней скитаний по пустыне нашел наконец-то живительный источник и теперь не может оторваться от него. Его руки держали ее с такой силой, что она подумала, не оставит ли он синяков на ее теле.

Она приподнялась, чтобы дотянуться до его соска. Не отрываясь от ее губ, он замер, словно в ожидании. Она немного подвинулась на его коленях, и теперь его мужское естество находилось под ней, крепко зажатое их телами. Она медленно потерлась об него своей тайной плотью и от непередаваемой утонченной остроты этого ощущения закрыла глаза.

Он оторвался от ее губ и попытался просунуть между ними руку.

— Нет. — Она открыла глаза и сурово посмотрела на него. И снова потерлась об него. Его лицо пылало, губы были влажными. Длинные вертикальные складки около его рта становились все глубже, пока его лицо не приобрело странное выражение мрачной решимости.

Она все больше возбуждала его и возбуждалась сама, при этом смотрела ему в глаза, взглядом запрещая мешать ей. Тогда он поднял руки к ее груди. Он тоже смотрел на нее, нежно пощипывая ее соски. Задыхаясь, она выгнула спину, но пенис соскользнул в сторону. Она в неистовстве просунула между ними руку, пытаясь удержать скользкий пенис.

Он наклонился и губами втянул ее сосок в свой влажный горячий рот, и она словно упала со скалы. Ее тело содрогнулось, сорочка сползла, а когда он впивался губами в ее сосок, она, дрожа, прильнула к нему еще сильнее и почувствовала, что возносится к небесам, без малейшего желания возвращаться на землю.

Его руки ласково гладили ее по спине. Она дрожала в его объятиях, хотя дышала уже ровнее, но потребность полного слияния с ним становилась неодолимой. Он обхватил ее за талию, легко приподнял и вошел в нее. Она чувствовала, как все глубже входит в нее его плоть, и снова дрожала от наслаждения. Так и должно быть: женщина — мужчине, жена — мужу.

Они по-прежнему не отводили глаз друг от друга, и она подумала: интересно, что он сейчас чувствует? Был ли он удивлен, доволен или недоволен? Или вообще совсем не думал об этом? Его губы были сжаты, а глаза прищурены, капля пота катилась по его щеке. А может, он ничего и не думал. Может, он просто чувствовал. Как и она.