Страница 8 из 55
Глядя на дорогу, ухажер сделал глоток и зажмурился от удовольствия.
— Холодненькое, свежее, без консервантов, — поддразнил он.
— Давай съездим в горы. Помнишь, как в прошлый раз? — предложила Лена.
Федор пристально и нежно смотрел на нее.
— Конечно… — Его голос дрогнул.
Он отлично помнил, что произошло дней десять назад. Захватили с собой вино, фрукты, мясо. Долго бродили по горам, устали, вкусно поели, выпили… А потом Лена расстелила надувной матрасик, предусмотрительно положенный в рюкзак, и Федор понял, что такое блаженство. Они спустились с гор через несколько часов, когда уже стала сгущаться темнота…
— А еще пиво у тебя есть?
— Конечно! — Федор протянул женщине бутылочку.
— Не сейчас! Кончится моя смена, вот тогда и побалуемся.
Лена повернула голову и на несколько мгновений задержала взгляд на Федоре. Какая она счастливая! Федор давно нравился ей, с того самого дня, когда впервые заметила его. Он был высоким, сильным и самым привлекательным водителем в их парке. Лена, как и все девчонки, сразу попала в плен его обаяния, но она и не мечтала, что он обратит на нее внимание — без каких-то особых усилий с ее стороны. Однако чудо случилось. Они случайно разговорились в то самое утро, когда Лена получила новую машину, встретились в столовой… Потом она с удивлением и гордостью почувствовала, что нравится Федору. Они стали встречаться. Это было как в сказке.
— Лена, я люблю тебя. — Пронин прижался щекой к ее щеке.
— Федя, ты мешаешь мне вести троллейбус, — ровным голосом произнесла она, хотя внутри у нее все трепетало.
— Леночка, я хотел тебя спросить… ты согласна стать моей женой?!
— Федя… ты выбрал странное место и время, чтобы спрашивать меня об этом… — Ее щеки покрыл густой румянец.
— Так ты согласна стать моей женой? — Пронин был бледен, и во всем его облике ощущалось напряжение.
Лена растерялась. В глубине души она хотела этого, но ей казалось, что произойдет все не так, более романтично, что ли. Неясная тревога вдруг охватила ее, но глаза Федора смотрели столь страстно, столь умоляюще…
«Господи, я и не подозревала, что он может так волноваться», — подумала она.
— Да, я согласна! — Она бросилась словно в омут головой.
— Отлично. — Лицо Пронина просияло. — Тогда мы отпразднуем нашу помолвку…
Лена не поняла, как Федор умудрился так красиво накрыть маленький столик в вагончике-диспетчерской буквально за несколько минут ее технического перерыва. Здесь были фрукты, шампанское и даже икра.
— Вы все знаете, по какому поводу накрыт стол. Я не буду долго говорить — Леночка на маршруте, и времени у нас в обрез. Просто хочу услышать ваши пожелания! — проговорил Федор.
— Это даже не обсуждается, — пробасил высокий и несколько погрузневший, поскольку перевалил на пятый десяток, диспетчер Леонид Трутнев. — Горько!
— Горько! — поддержали остальные.
Лена и Федор поцеловались.
— Еще раз — горько… и счастья вам! Такого же большого, как троллейбусы, на которых вы ездите! — провозгласил Трутнев.
Лена почувствовала губы Федора на своих губах, и у нее закружилась от счастья голова.
— Леночка, тебе пора на маршрут, — озабоченно покосился на нее через 20 минут Трутнев. — График… сама знаешь. — Он вручил ей путевой лист.
«Старый хрен, — подумал Пронин, — и горько — и работай…»
— Спасибо, Леня…
— Это тебе спасибо, Леночка. И тебе, Федя. Скажу честно, — Трутнев стукнул себя по широкой груди кулаком, — я не встречал еще такой красивой пары, как ваша! От всего сердца желаю вам самого лучшего, самого светлого!
…Лена уселась за руль машины. Ее голос подрагивал, когда она объявляла очередную остановку.
— Ты просто не представляешь себе, как я безгранично рад. — Федор покрутил головой. — Ты — моя жена, Лена. Мое счастье и все самое лучшее, что было, есть и будет в жизни. — Он обнял невесту и, никого не стесняясь — ни пассажиров, обступивших водительскую кабину, ни возможных билетных контролеров, — принялся осыпать затылок, шею и волосы нежными поцелуями.
…Лена слишком поздно заметила помеху справа. Мальчик бросился за резиновым мячиком прямо под колеса троллейбуса. Ему на вид было не больше пяти лет.
«А может, еще не поздно?» — с отчаянием подумала Басова. Ее ноги ударили по тормозам. Федора бросило вперед, он инстинктивно ухватился за нее, и в позвоночнике Лены что-то хрустнуло…
— Где я?! — простонала Лена. Белый потолок, зеленые стены…
Она попробовала осмотреть комнату, но не смогла. Рук нет, ног нет, тела нет!
Над ней склонилась медсестра.
— В больнице! — сухо проговорила она. — Где же еще ты можешь быть, родная?!
— А… что со мной?! Почему я не могу двигаться?! — простонала Лена. Она попробовала пошевелить руками, затем — ногами. Они ее не слушались.
— Я вызову сейчас врача. — Медсестра ушла.
Через пять минут появился врач. Высокий, худой, с очень внимательными черными глазами.
— Виктор Михайлович Сизин, — представился он.
— Что со мной?!
— У вас тяжелая травма позвоночника. Мы надеемся на улучшение вашего состояния. Но это потребует времени. Вы должны быть готовы к этому и быть очень терпеливы. — Врач пристально посмотрел на Лену: — Лечение таких травм требует упорства.
— А ребенок… жив?
— Какой ребенок? — Виктор Сизин удивленно посмотрел на медсестру: — У больной разве есть ребенок?
— У нее нет ни детей, ни близких родственников. Она не замужем. — Голос медсестры звучал осуждающе, как будто Лена хотела обмануть ее, а она уличила ее в обмане.
— Нет, — делая над собой усилие, проговорила Лена, — я говорю о другом ребенке. Я начала тормозить, чтобы спасти его. Он бежал мне под колеса. Он остался жить или… — Басова заплакала. И тут же поймала себя на мысли, что плакать теперь тоже трудно.
— Я ничего не знаю о ребенке. — Сизин раздраженно пожал плечами. — Я знаю только, что вам необходимо готовиться к сложной операции и не менее сложному курсу реабилитации. Держите себя в руках. Персонал больницы обеспечит вас всем необходимым. — Он кивнул на медсестру и стремительно вышел из палаты.
Мысль о ребенке не оставляла Лену.
— Может, вы знаете, что случилось с тем ребенком? Это очень важно… я должна знать, — она с мольбой посмотрела на медсестру.
— Не волнуйтесь! Вам надо набраться сил перед операцией, постарайтесь уснуть. Что касается ребенка — никаких сведений о пострадавших детях у нас нет! — Медсестра поправила одеяло и вышла из палаты, приветливо улыбнувшись на прощание.
Федор пришел только на третий день. После операции. Вместе с пятью работниками троллейбусного парка. Они произносили сочувственные слова, глядели на Лену с болью и затаенным страхом. Казалось, каждый мысленно примеривал ее судьбу и страдания на себя и приходил от этого в ужас.
Лена не слушала их. Она вообще едва слышала, что они говорили. Она смотрела только на Федю.
Лена с трудом повернула голову, способность смотреть по сторонам — единственное, что у нее осталось.
— Уйдите все. Кроме… Феди.
Посетители застыли. Повисло неловкое молчание.
— Уходите же! — закричала Лена.
— Феденька… — Она попыталась протянуть к нему руку, но ничего не вышло. — Почему ты не приходил, Феденька?
— Я… — Федор сглотнул слюну. — Как ты себя чувствуешь?
— Плохо без тебя, Феденька!
Федор неуверенно наклонился и поцеловал ее в лоб.
— А операция… не помогла?
— Ты же видишь… — Лена безнадежно вздохнула.
— Ты не должна… падать духом. Ты должна верить в себя. И слушаться врача. Он тебе поможет.
— Я не знаю… — Лена кусала губы. — Мне кажется, что мне уже ничто не поможет…
— Не падай духом, — повторил Пронин. — Доктор сказал, что у тебя хорошие перспективы. Надо только слушаться врача. Все будет нормально…
— Федя… — Лена думала о своем. — Тогда, в троллейбусе, ты задал вопрос… и я ответила тебе «да». И я хотела спросить тебя об этом… ты не передумал?