Волки и волчицы

Наташа подняла тяжёлую голову и кулачками потёрла глаза.

«Что это?»

Перед ней возникла кривая тропинка, по обе стороны которой теснились низенькие домишки, а между ними журчала, убегая вниз по склону, коричневая вонючая жижа. Впереди вздымалась серая крепостная стена, во многих местах камень был разбит, кое-где различались следы вылитой когда-то сверху смолы.

Справа от Наташи раздался визг, и из-за покосившегося плетня выбежала свинья, чёрная, волосатая, неповоротливая. Она ткнулась пару раз сопливым рылом в ноги Наташи, отпрянула испуганно и метнулась обратно, опрокинув приставленную к плетню корзину с желудями. Свиное рыло оставило жирные чёрные пятна на мягких, похожих на чулки сапогах из тонкой кожи.

Наташа обернулась. Под низким свинцовым небом, недавно оросившем землю коротким дождём, раскинулась деревня. Глубоко вросшие в землю хижины жались друг к другу, подступая почти вплотную к высокой крепостной стене. Над деревней низко стелился дым, разносились удары топора, слышалась чья-то хриплая брань.

Наташа побрела вверх по тропинке, приближаясь к крепостным воротам. Под ногами чавкала грязь, к подошвам липла промокшая солома. Взойдя на деревянный мост, переброшенный через глубокий ров, она вновь остановилась. На дне рва мерцала вода, плавала тина, квакали лягушки.

Во дворе замка шумно кипела жизнь. Громко стучал молот кузнеца, лязгали инструменты, всхрапывали в конюшне лошади, у сараев смеялись мужики, сгружавшие мешки с воза. Как всегда после дождя, земля во дворе сильно раскисла; превратившийся в кашу навоз медленно растекался от конюшни и увлекал за собой опилки с соломой.

Наташа прошла через ворота внутренней стены. Здесь стоял густой запах жареного мяса. Над двумя кострами жарились, насаженные на вертела, телячьи туши. Растопленный жир с шипением капал в огонь. Стоявшие возле костра бородатые мужчины были обнажены по пояс, их лоснившиеся руки были сильно перепачканы золой.

Наташа остановилась перед колодцем, наклонилась над кадкой, чтобы глотнуть воды, и увидела вместо своего отражения лицо мальчика лет тринадцати. Она не удивилась. Именно это лицо — худое и слегка испуганное — должно было отразиться в воде, ибо она была мальчиком.

— Гектор!

Гектор обернулся на голос и отёр губы рукавом, ощутив прикосновение грубой шерсти.

— Да, сэр Гаюс? — спросил он.

В двух шагах стоял коренастый мужчина, одетый в длинную светлую рубашку до колен, коричневые штаны-чулки и лёгкие высокие кожаные башмаки, облепленные грязью и соломой. Поверх рубахи на нём была сиреневая накидка с капюшоном. Под накидкой угадывались очертания меча, кончик его инкрустированной рукояти выглядывал из-за края накидки. За его спиной стоял молодой оруженосец в серой тунике и держал под уздцы крепкого рыжего коня.

— Тебя ждёт отец, — сэр Гаюс откинул забрызганный дождём капюшон и ощупал мальчика своими прозрачными глазами. У него были короткие рыжие волосы и рыжие усы. — Где ты пропадал?

— Ходил в деревню.

— Тебе нечего делать среди простолюдинов! — проворчал рыцарь и повернулся к своему коню. Оруженосец предупредительно подставил ему стремя.

— Где отец? — спросил Гектор.

— Мне сказали, что он сейчас в зале для гостей, — Гаюс сощурился и наклонился к мальчику. — У него отвратительное настроение, Гектор, он ни с кем не желает разговаривать. Будь осторожен, не выводи его из себя. Завтра день его свадьбы с леди Этартой…

Он неторопливо развернул коня и поехал к воротам. Из дальнего угла двора за ним последовали, гремя вооружением, десять всадников в зелёных одеждах. Над головой одного из них вился белый флаг с нарисованными чёрными пиками.

Гектор медленно поднялся по ступеням в замок. В дверях он остановился и обвёл взглядом двор, словно желая запечатлеть в памяти всё, что там сейчас происходило. Какое-то неприятное чувство охватило мальчика, сердце сжалось.

В последние дни отец Гектора — сэр Вальвин по прозвищу Дикий Вепрь — совсем не разговаривал с ним, как если бы Гектор совершил серьёзную провинность. За обедом отец сидел молча и всё время изучал сына, в его взгляде сквозило подозрение. Леди Этарта, совсем ещё молоденькая девушка, пыталась разрядить обстановку беззаботной болтовнёй, однако её шутки лишь усугубляли необъяснимую угрюмость хозяина дома.

Сегодня с утра приезжали рыцари, чтобы поздравить сэра Вальвина, но он никого не принимал.

Гектор шагнул внутрь.

Пол в коридоре был усыпан дубовыми листьями и цветами — розами и лилиями. Из стен торчали пылающие факелы, от которых каменная кладка давно покрылась густой копотью. В некоторых местах стена была выбелена, поверх белил блёклыми красками были нарисованы причудливо сплетённые сказочные цветы. Через каждые два факела на стене висели большие щиты с рельефными изображениями львов и медведей, из-за каждого щита высовывались длинные мечи, закреплённые в виде буквы Х. В конце коридора, перед входом в гостевой зал, громоздилась над дверью огромная кабанья голова. При свете факелов голова казалась живой.

Гектор почему-то всегда боялся этого кабана. Иногда страх перед его длинными жёлтыми клыками делался столь велик, что мальчик даже бегом преодолевал последние метры коридора. Вот и сейчас Гектор ускорил шаг и почти впрыгнул в зал. Остановившись, он огляделся.

По стенам были развешаны огромные ковры с изображением оленей, гор, крепостей. На некоторых коврах виднелись фигуры героев рыцарской поэзии. Вот молодой человек сразил крылатого дракона ударом копья, а вот почти такой же молодой человек упал на колени перед худенькой женщиной в белом платье и с белым цветочным венком. В зале было сумрачно. Дневной свет проникал внутрь через небольшие окна, закрытые цветными стёклами, поэтому здесь, как и в коридоре, тоже горели факелы.

Посреди зала размещался громадный дубовый стол, по бокам которого вытянулись высокие деревянные скамейки, а во главе стояло тяжёлое кресло с подлокотниками, украшенными мягкими подушечками алого цвета.

На полу перед столом распласталась женщина. Её завитые, но сейчас растрёпанные жёлтые волосы закрывали лицо. Она лежала без движений, и даже под складками её широкой тёмно-зелёной юбки было видно, что ноги и бёдра её неестественно вывернулись. Широкие манжеты, скорее похожие на крылья, разметались по каменным плитам пола, и на одном из них Гектор заметил тёмные пятна.

«Кровь!» — мелькнуло в голове.

Особенно ярко пятна крови виднелись на золотой оторочке манжет и на верхней части лифа, сделанного из ткани бледно-зелёного цвета.

«Леди Этарта!» — подумал Гектор.

Сэр Вальвин стоял у окна спиной к вошедшему Гектору. На нём был короткий плащ с откинутым капюшоном. Длинные вьющиеся волосы падали на плечи. В дальнем углу зала сидел на табурете другой человек, лицо его тонуло в тени.

Вальвин медленно обернулся, услышав тихие шаги вошедшего сына. Такого выражения лица Гектор давно не видел у отца.

— Ну, что ты скажешь? — зловеще проговорил отец.

— Я не знаю, о чём ты спрашиваешь, отец, — мальчик растерянно развёл руками.

— Расскажи мне, что вы задумали с этой маленькой сучкой, — Вальвин двинулся через зал к сыну, мягко, по-кошачьи.

— Не понимаю, отец, — Гектор сжался от ужасного предчувствия, но не мог взять в толк, что хотел услышать родитель. — Клянусь святым распятием!

— Я знаю, что ты, щенок, сошёлся с этой жалкой тварью, — Вальвин остановился около неподвижной женщины и ткнул в её сторону рукой. — Она опозорила меня, не успев даже стать законной супругой! И с кем?

— Не понимаю, отец! — крикнул Гектор, пятясь, и метнувшееся под сводами эхо оглушило его.

— Не понимаешь?

— Клянусь!

— Откуда у тебя в комнате её платок? — прорычал отец.

— Я подобрал его сегодня утром в коридоре…

— Твой сын лжёт, мой повелитель, — раздался голос сидевшего на табурете человека. Гектор узнал голос сэра Троя, самого жестокого человека из окружения Вальвина. Уже давно Трой снискал себе славу кровопийцы и сумасброда; все обходили его стороной и боялись встретиться с ним даже взглядом. Этот рыцарь получил прозвище Прекрасноликого за тонкие черты своего лица, но в тех, кто его знал, он вызывал гадливость и отвращение. — Твоя невеста…