Страница 69 из 74
Двери посольства уже были распахнуты, посол Яаак Халлома — старый человек на больных ногах — стоял в дверях, высоко подняв голову. В ярком жёлтом свете, лившемся сверху, Смеляков разглядел глаза старика — гордые и спокойные.
Едва премьер-министр вышел из машины, посол мелкими шажками двинулся ему навстречу. Они что-то сказали друг другу, но Смеляков не слышал ничего. Воздух был наполнен стуком каблуков, тихим гулом автомобилей и мерным переливом голосов, доносившимся из здания посольства.
В следующую минуту Смеляков увидел направлявшегося к его будке мужчину лет тридцати. Это был водитель из машины сопровождения. В его руке Смеляков увидел листок бумаги, мужчина сминал его пальцами, превращая в небольшой комок.
— Добрый вечер, с праздником, — сказал он, проходя мимо Виктора и огибая будку.
— Добрый вечер, вас также с праздником.
Мужчина обошёл будку, остановился с той стороны, где стояла мусорная урна, и бросил скомканную бумагу в урну.
«Откуда он знает, что там урна? — удивился Виктор. — С того места, где он остановил машину, эту урну не видно.»
— Простите, — Виктор смущённо улыбнулся, он не смог превозмочь любопытство, — вот вы шли прямо к урне. Но я не могу понять, откуда вы узнали, что здесь урна. Вы же оттуда не можете видеть её, будка загораживает…
Мужчина оглянулся на урну с некоторым недоумением. У него были крупные черты лица, внимательные глаза, хорошо уложенные волосы и синеватый, несмотря на тщательную выбритость, подбородок.
— Откуда знал? Так мы же оттуда ехали, — он небрежно указал пальцем на Кропоткинскую улицу, — с этой стороны мимо твоей будки проезжали. Вот я и увидел.
— Понятно, — кивнул Виктор и подумал: «Ну и глаз у него! Ну сколько ему от Кропоткинской до этих ворот ехать? Пять секунд? Три? И ведь смотреть-то надо не на мусорные урны, а на дорогу… Э, ребята, как вас лихо готовят! А ведь ему, водителю, надо машиной управлять, а не наблюдением заниматься… Основательные парни, очень основательные… Я как-то не думал про них так высоко, думал, что только нас обучают столь серьёзно… Молодцы. Снимаю шляпу»…
Через час стали подъезжать одна за другой машины с членами советского правительства. Они въезжали на территорию посольства по одной или по две, останавливались прямо возле подъезда, где их встречали сотрудники посольства. Понемногу у ворот скопилось множество автомобилей. Один за другим появлялись послы других стран, приезжали иностранные корреспонденты…
— Эй, коллега, — перед Смеляковым остановилась молодая женщина и внимательно посмотрела ему в глаза. У неё было строгое лицо, но на губах дрожала мягкая, явно сдерживаемая улыбка.
— Добрый вечер, — Виктор козырнул, — слушаю вас.
— Слушай, — она улыбнулась, — я из «семёрки». Только что сюда приехал Ганс Шторх. Ты такого знаешь?
— Конечно. У нас задание по нему, — Виктор кивнул.
— Ты сейчас видел его?
— Да. Он в те ворота прошёл, в дальние ворота.
— Очень хорошо. Я тебе оставлю сигнализатор. Дай знать, когда он будет выходить.
— Хорошо. А то, может, со мной постоите здесь? Вместе веселее караулить.
— Нет уж, братец, у меня есть с кем покараулить. Целая команда.
— Жаль, — он быстро оглядел её фигуру и задержал взор на её пышным бюсте. «Никогда не думал, что в КГБ бывают такие сочные бабёнки. Почему-то представлялось, что там только строгие мымры», — подумал он и повторил вслух: — Жаль…
Женщина ушла, сунув руки в карманы своего клетчатого пальто. Виктор проводил глазами её ноги, с наслаждением слушая тонкий стук, издаваемый каблуками её сапожек…
Каждую минуту прибывали новые машины, из них выходили руководители Советского Союза: члены Политбюро, члены правительства, на которых он смотрел всегда только через экран телевизора. Никогда раньше Смеляков не видел этих людей так близко, никогда не слышал их голосов, никогда по-настоящему не осознавал, что они были такими же, как и все — людьми из крови и плоти.
— Андрей не приезжал ещё? — спросил кого-то из них хмурый Пономарёв[43], оглядываясь и выискивая глазами среди прибывших гостей Громыко[44], министра иностранных дел СССР.
Услышав эту фразу, Смеляков испытал настоящее потрясение.
«Не может быть, не может быть! Эти люди — такие недосягаемые для всех! — запросто называют друг друга по имени. Просто по имени! Я даже подумать не мог, что они могут существовать без отчества, без фамилии, без обращения к ним с неизменным “товарищ”… Как странно… Для всех нас они — столпы… И чтобы вот так, без регалий, без всяких этих официальных штучек… Уважаемый Андрей Андреевич Громыко… А тут вон как получается — Андрей ещё не приехал? И никакого отчества, никакого высокого звания… Удивительно всё это, непостижимо…»
Прошло три часа, и перед Смеляковым вновь появилась сотрудница «семёрки».
— Ну что? спросила она. — Неужели он ещё не выходил?
— Ганс Шторх? Нет, не выходил.
— Ты уверен? — она подошла вплотную к Виктору, и он почувствовал, что исходивший от неё запах карамели.
— Уверен.
— Давай связь проверим, — она шагнула в будку, — раз уж я пришла.
В будке вдвоём было тесно, они стояли почти вплотную друг к другу.
— Ну? — она нетерпеливо дёрнула головой, и тяжёлые груди её качнулись под пальто.
Виктор пожал плечами:
— Что «ну»?
— Нажми, — она вновь нетерпеливо тряхнула головой.
— Пожалуйста, — он поднял руку, но не поднёс её к лежавшему в кармане сигнализатору, а мягко положил её на женскую грудь и надавил пальцами, — нажал…
Женщина помолчала несколько секунд, разглядывая его лицо.
— Что ж, это было очень приятно. Знаешь, ты такой прыткий, что ты мне даже нравишься. Может, мы даже увидимся как-нибудь, но сейчас у меня работа. И сейчас мне надо, чтобы ты нажал на кнопку сигнализатора. Справишься с этой непростой задачей?
— Пожалуйста, — повторил Смеляков, немного смутившись, и нажал на кнопку передающего устройства.
Женщина, наклонив слегка голову к воротнику пальто, проговорила:
— Триста пятнадцатый, триста пятнадцатый, это проверка…
Виктор внимательно смотрел женщине в лицо.
— Ну что ж, удачи тебе, — улыбнувшись, она быстро пошла в сторону Кропоткинской улицы.
— Так мы увидимся? — крикнул ей вслед Смеляков.
Она не ответила.
Шторх пробыл на приёме почти до конца и вышел с американским корреспондентом Саймоном. Слегка покачиваясь, он буквально рухнул на переднее сиденье «вольво» с американскими номерами, и они плавно выехали с территории посольства. Виктор послал два коротких сигнала и с теплотой подумал о мягкой груди, запахе карамели и чудной женщине, принявшей этот незамысловатый сигнал…
— Ладно, пусть так, — прошептал Юдин, разглядывая из окна активное движение в Кропоткинском переулке. — Пусть вас там целая свора собралась. Только я тоже не лыком шит… Сегодня вы все на стрёме, а через пару дней я начну действовать… Вот тогда мы и свидимся, вот тогда мы и посмотрим, кто кого…
Юдин прошёл на кухню и достал их холодильника початую бутылку водки. Запрокинув голову, он сделал большой глоток, поморщился и поставил бутылку на стол возле тарелки с толсто нарезанным ломтями докторской колбасы.
Из висевшего на стене старенького радио доносился чей-то твёрдый голос, читавший торжественную речь:
— Пятьдесят восемь лет отделяют нас от величайшего события, не имеющего себе равных по воздействию на ход мировой истории. И сегодня, в этот торжественный час, перед мысленными взорами каждого из нас во всём величии предстаёт образ вождя революции, её вдохновителя и организатора Владимира Ильича Ленина, — голос сделал многозначительную паузу, в которую лавиной ворвались оглушительные аплодисменты. — Оживают в памяти незабвенные символы и картины Октября: Смольный, легендарная «Аврора», отряды вооружённых рабочих и матросов, штурм Зимнего дворца…
43
П о н о м а р ё в Борис Николаевич (1905–1995), политический деятель, академик РАН (1991; академик АН СССР с 1962), Герой Социалистического Труда (1975). В 1961–1986 секретарь ЦК КПСС. Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС в 1972–1986.
44
Г р о м ы к о Андрей Андреевич (1909–1989). Занимал пост министра иностранных дел СССР в течение двадцати восьми лет (с 1957 по 1985 гг). Громыко получил широкую известность благодаря хорошему знанию международной политики и умению вести переговоры, а также частым встречам с главами иностранных государств и правительств, когда он сопровождал советских лидеров — Н.С. Хрущёва и Л.И. Брежнева, Громыко был утвержден членом Политбюро (27 апреля 1973 — 30 сентября 1988) и назначен первым заместителем Председателя Совета Министров СССР (24 марта 1983 — 2 июля 1985). После пребывания на посту министра иностранных дел Громыко передал руководство министерством Э.А.Шеварднадзе и был избран (2 июля 1985) Председателем Президиума Верховного Совета СССР.