Выкуси

Ретривер лишь кратко рявкнул в ответ:

— Кот.

Лазарь весь перекипел низким рыком и прижал уши.

Тут Император их тоже увидел — двоих. Коты неспешно направлялись к ним по тротуару. Только вот вида они были не вполне естественного. Блики желтых мигалок отражались у них в глазах раскаленными угольями.

Пронзительный визг — и через дорогу возникло еще двое. Лазарь зарычал и обернулся к ним. С другой стороны машинки донесся хор шипенья. Император глянул в заднее зеркальце — сзади наседали трое.

— Лазарь, быстро в машину. Давай, мальчик, садись.

Лазарь крутился на месте, стараясь не упускать из виду всех котов сразу, отпугивал их оскаленными зубами и вздыбленной шерстью. Но те неумолимо надвигались и тоже скалились в ответ.

— Давай же, — сказал Император в микрофон.

Что-то жестко рухнуло на крышу машинки, и Фуфел взвизгнул. Еще удар, Император обернулся — по крохотному кузову машинки на задних лапах к ним шел огромный кот, а передними целил в заднее стекло кабины. Старик захлопнул дверцу.

— Беги, Лазарь, беги!

Первого кота золотистый ретривер цапнул челюстями и принялся мотать из стороны в сторону. И тут вся свора навалилась на него.

Стив

— Нечестивая срань творится, Фу, — сказала Эбби. — Тащи портативное солнышко и поджарь этих кись-носферату, пока они не занямкали всех на раёне.

Стивен Вон по кличке «Пес Фу» понятия не имел, о чем глаголет его подруга, — и это уже не впервые. На самом деле он почти никогда не понимал толком, о чем она говорит, но прекрасно осознавал одно: если он будет терпеливо слушать ее и, что гораздо важнее, с нею соглашаться, она взамен безжалостно будет его сексовать, что ему вполне нравилось. К тому же время от времени смысл ее рацей до него все же доходил. Ту же стратегию он применял к своей бабушке по маме (только без секса): та изъяснялась на никому не ведомой сельской разновидности кантонского диалекта, которая на слух непосвященного звучала так, будто курицу насмерть забивали банджо. Ты потерпи — и все прояснится. Но не в этот раз. Тон Эбби сменился с трагически-романтического на страстно-презрительный, говорила она все настоятельней, поэтому гамбит с терпением разыграть явно не удастся. В его «синезубой» гарнитуре ее голос звучал так, словно Стива в ухо кусала какая-то злонамеренная феечка.

— Я тут кое-чем занят, Эбби. Дома буду, как только все закончу.

— Сейчас, Фу, сейчас. Тут целое стадо… стая… блин, как называется целая куча котят?

— Корзинка? — высказал предположение Стив.

— Тупарь!

— Тупарь котят? Ну ладно, может, и так. Косяк рыбок, клин журавликов…

— Нет. Тупарь — это ты! Тут прямо у нас под окнами банда коть-вампиров собирается слопать этого чокнутого Императора и его собак. Надо приехать их спасти.

— Банда? — Стиву было трудно осмыслить это понятие. Ему лишь недавно удалось смириться с существованием одного кота-вампира, но банда — это, ну, несколько больше. До получения магистерской по биохимии в двадцать один год ему оставалась всего пара месяцев, никакой он не тупарь. — Доопредели «банда», — наконец сказал он.

— Куча. Много. Я не могу их сосчитать, они набросились на ретривера.

— А откуда известно, что они вампиры?

— Ой, да потому что я взяла у них образцы крови, прогнала через эту твою центрифугу, подготовила препараты и разглядела структуру кровяных клеток под микроскопом, тю?

— Нет, честно? — ответил Стив. Эбби провалилась в школе по биологии, она не сможет подготовить препарат. А кроме того…

— Конечно же, нет, сосок от спринцовки. Я знаю, что они вампиры, потому что они набросились на золотистого ретривера и ебанутого бомжа, и он теперь прячется от них в машине парковочной счетчицы, которая пошла прахом. Коти обычно так себя не ведут.

— Машина пошла прахом? Или счетчица?

— Ее Чет сожрал — отсосал досуха. Приезжай, Фу, включишь солнце на всю катушку. Тащи сюда свою соблазнительную ниндзёвую жопку.

Стив оборудовал свою навороченную «хонду-сивик» ультрафиолетовыми прожекторами высокой интенсивности и поджарил ими уже некоторое количество вампиров, а тем самым спас Эбби и впервые в жизни заполучил себе подружку и человека, считающего, что он — очень четкий пацан.

— Я прямо сейчас не могу, Эбби. Прожектора у меня не в машине.

— Ох ебать моего господа бога, тут старичок какой-то с тросточкой вышел из переулка. Ну все, ему кранты. Блядь!

— Что?

— Блядь!

— Что?

— Ох блядь!

— Что? Что? Что?

— Ох-йоп-мою-лошадку-на-палочке!

— Эбби, ты не могла бы выражаться конкретнее?

— Это не тросточка, Фу, это меч.

— Что?

— Гони сюда, Фу. Тащи солнце.

— Эбби, я не могу. У меня полная машина крыс.

Император

Его Величество в ужасе смотрел, как коты обрушились на спину его доблестного капитана королевской гвардии Лазаря. Золотистый ретривер неистово встряхнулся, и двое противников оторвалось, но им на смену тут же бросились двое других, а еще трое прыгнули на них сверху, и Лазарь чуть не рухнул наземь. Но стаей коты охотиться не умели — каждый рвался к горлу жертвы, расталкивая соперников и полосуя когтями как добычу, так и собратьев.

Все ветровое стекло полицейской машинки заляпало кровью. Фуфел скакал по крошечной кабине, лая и фыркая, бросался на стекло и забрызгивал все вокруг злобными собачьими слюнями.

— Рви когти, Лазарь! — Император сначала колотил в стекло кулаком, а потом бессильно уперся в него лбом, давя в себе слезы отчаяния и гнева. Но: — Нет! — не бывать этому. Не станет он смотреть, как рвут в клочья его соратника. Праведная ярость переполнила древний паровой котел Императора и сгустилась в чистое мужество. Он вступил в единоборство с ручкой на дверце, когда в ветровое стекло ударились полкота — и сползли по нему, оставляя за собой кишки и слизь.

Дверная ручка отломилась, Император бросил ее на пол. Фуфел незамедлительно пошел на нее в атаку и сломал зуб о металл. А Император сквозь марево кровавой мороси различил на улице еще одну фигуру. Мальчишка… нет, мужчина, только очень маленький, азиат — в оранжевых-вырви-глаз шляпе-пирожке и носках, узких штанах из шотландки, словно телепортированных из 1960-х, и сером кардигане. В руке у человечка был самурайский меч, и он вновь и вновь обрушивал его на Лазаря четкими отрывистыми взмахами, но закричать Император не успел — он заметил, что клинок даже не касается шерсти ретривера. С каждым ударом какой-нибудь кот выбывал из свалки — без головы либо разрубленный пополам, и обе его половинки дергались в корчах на тротуаре.

В движениях фехтовальщика не было никаких закруток, никаких росчерков — одна суровая действенность: будто повар овощи резал. Мишени его постоянно перемещались, а он вертелся на месте и делал шажки в разные стороны только для того, чтобы рассечь их, отвести клинок и направить его к следующей цели.

С плеч Лазаря неожиданно свалились бремя и ярость, песик огляделся и прохныкал то, что переводилось как:

— Ч-чё-оо?..

А фехтовальщик был, меж тем, неумолим: шаг, выпад, шаг, выпад. Из-под «вольво» на него кинулись два кота, и он быстро отступил, взмахнул мечом, тот описал низкую дугу, как при ударе в гольфе, и котовьи головы отлетели через машину и отскочили от железной гаражной двери.

— Сзади! — крикнул Император.

Но было слишком поздно. Атака снизу сбила меченосца с равновесия — тяжеленный сиамский кот бросился на человечка с крыши фургона через дорогу и приземлился на него сзади. Длинный меч в настолько ближнем бою был бесполезен. Фехтовальщик изогнулся от боли, а сиамец драл ему когтями кардиган, взбираясь выше. Человечек крутнулся на месте, слегка подпрыгнул и со всего маху бросился на спину, но сиамский выдержал удар — лишь вонзил клыки ему в плечо. С полдюжины котов-вампиров высыпали из-под машин и кинулись к поверженному фехтовальщику.

Лазарь, вся шерсть в крови, перехватил одного кота за ляжку и прокусил ее до кости. Кот завизжал и забился в зубах ретривера, стараясь выцарапать ему глаза. Остальные бросились на человечка — сплошь зубы и когти.