Страница 9 из 46
— Значит, ты не хочешь пойти с родным отцом?
— Хочу, но только позже, вечером…
— Отец для тебя ничего не значит? Тебе лучше с друзьями, с этим Фелеком, да?
— Нет, папа, но матч очень ответственный. Мы всю неделю тренировались, а сейчас…
— Значит, матч тебе важнее! — рявкнул отец голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
Мальчик забился в закуток между шкафом и дверью. Его бледное лицо искривилось гримасой плача. Губы дрожали, глаза тревожно бегали.
— Папа, пусти меня, — прошептал он, — это действительно важный матч. Я сразу же вернусь. Я вратарь.
Отец с трудом поднялся и, шатаясь, приблизился к мальчику:
— Если не хочешь идти с отцом, то никуда не пойдешь… никуда, понял?
На лестнице в третий раз прозвенел рельс! Отец качнулся к двери. Он распахнул ее так сильно, что ветром сдуло со стола бумагу.
— Богусь никуда не пойдет! Слышите, щенки? — крикнул он в темную пропасть лестницы. — Убирайтесь отсюда, пока целы!
Жемчужинка вспотевшими руками закрыл лицо. Он слышал быстрые шаги сбегающих по лестнице ребят, насмешливый, спокойный голос Чека:
— Ладно, ладно, пан Альбиновский, только не надо так громко — мы ведь не глухие. И советуем вам хорошенько проспаться.
Жемчужинка тихо всхлипывал.
«Какой стыд! Какой стыд!» — повторял он про себя. Он предпочел бы, чтобы отец его выпорол, а не подымал крик на лестнице. Как сможет он теперь встретиться с друзьями, смотреть им в глаза! Неужели отец не понимает этого? Неужели ему нравится подвергать сына унижениям?
Хлопнула дверь, и Жемчужинка понял, что отец направляется к нему. Он снова почувствовал резкий, невыносимый запах водки. Сжавшись, мальчик ждал внезапного удара. Но отец только погладил его по голове.
— Ну, не плачь. Пойдешь с отцом на карусель, — услышал он пьяное бормотание.
Чувство обиды и унижения сменилось вдруг резкой вспышкой гнева. Оттолкнув руку отца, Жемчужинка закричал, глядя на него полными слез глазами:
— Не хочу я на карусель, не хочу на матч, никуда я не пойду!
— Ребята, мы должны выиграть во что бы то ни стало! — Игнась Парадовский сказал это с такой убежденностью, что к нему повернулись все головы.
Ведь он высказал самую заветную мечту. Выиграть у «Урагана»! Да, это был бы настоящий успех для новой команды. Задача эта была, однако, нелегкой. Ребята с Окоповой были не только старше и выше ростом, но и опытнее. Они уже давно выигрывали на своей улице все матчи и пользовались репутацией лучших футболистов. Скумбрия и Королевич прославились на всю Волю как опасные и результативные нападающие. По всему выходило, что в первом матче победителем должен выйти «Ураган».
И все-таки в сердце каждого молодого футболиста из «Сиренки» теплилась надежда. «В футболе всякое бывает, — размышляли ребята, — а Манджаро, Чек и Тадек Пухальский тоже играть умеют». Ничего удивительного, что по мере приближения матча напряжение росло, как ртутный столбик в термометре.
— Мы должны выиграть! — повторил Игнась, глядя на товарищей горящими глазами.
— Без вратаря? — вмешался всегда недовольный Тадек Пухальский.
— Жемчужинка еще может прийти, — заметил серьезный капитан команды.
На нем лежала главная ответственность за результат матча, поэтому неудивительно, что его больше всех беспокоило отсутствие маленького вратаря.
— И говорить не о чем! — Чек безнадежно махнул рукой. — Ты что, не видел, что его старик снова под мухой?
— Ничего страшного, — отозвался Кшись Слонецкий. — Олек Колпик тоже умеет стоять в воротах.
— Э, братец, это совсем не то, что Жемчужинка! — В голосе Чека прозвучала нотка подлинного восхищения маленьким вратарем.
— Ничего не поделаешь, — прервал дискуссию Манджаро. — Нельзя расклеиваться. Подождем еще немного и, если Жемчужинка не придет, поставим резервного.
Сказав это, он заботливым хозяйским взглядом окинул поле. Все уже было в порядке: мусор и кирпич убраны, линии аутов и вратарские площадки обозначены известкой, ворота соорудили из столбиков кирпичей, а в проломе стены — единственном входе, ведущем на этот «стадион», — поставили кассу — маленький столик и стул. Одним словом, подготовка к матчу была проведена образцово, теперь оставалось только дожидаться зрителей и противников. Подготовкой команды капитан «Сиренки» тоже был доволен. Но, кроме отсутствия вратаря, его беспокоило еще одно: откуда Чек раздобыл та» кой прекрасный мяч? Поэтому, отозвав казначея в сторону, он спросил:
— Манюсь, скажи правду, где ты достал этот мяч?
Минутное замешательство отразилось на лукавом лице Чека.
— Как это — где? — вспылил он. — Организовал, и все!
— «Организовал»! Но такой прекрасный мяч должен стоить, пожалуй, сотни три.
Манюсь пренебрежительно скривил губы:
— Пожалуй, побольше.
— Ну, так где же?
Манюсь хитро подмигнул:
— О чем ты так беспокоишься? Пусть у тебя голова не болит. Организовал, и все. Может, ты предпочитаешь играть тряпичным мячом?
Манджаро положил руку ему на плечо:
— Слушай, Манюсь, смотри, как бы нам не засыпаться. Я знаю, у тебя иногда кое-что прилипает к рукам. Наша «Сиренка» молодой клуб и должна быть чистой, как стеклышко.
Физиономия Чека расплылась в плутоватой усмешке:
— Не дури. Манюсь сказал, что мяч будет, и мяч есть. Так в чем же дело?
— Даешь слово, что ты честно достал его?
— Не видать мне тети Франи! Честнее быть не может!
Нельзя сказать, чтобы это заявление полностью успокоило капитана команды, однако на дальнейший разбор дела уже не оставалось времени — в проломе стены показались головы первых зрителей. Это были малыши, которые обычно раньше других появляются на всех стадионах мира. Один из них, не обращая внимания на большую надпись: «Вход для взрослых 2 злотых, для молодежи 1 злотый», с независимым видом пролез на площадку. За ним последовали другие.
— Стоп, господа! — крикнул Манюсь, который, как казначей клуба, исполнял также обязанности кассира. — Сегодня здесь не игра в тряпичный мяч, а самое настоящее состязание. За вход надо платить, а кто не желает — выметайтесь, пока не выгнал.
Веснушчатый подросток в кепке, надвинутой на глаза, насмешливо проговорил:
— Я и не на такие матчи зайцем ходил.
— Я тоже, — в тон ему ответил Манюсь. — Но сегодня, мой дорогой, не получится.
— Пусти меня, Манюсь, — не отступал парнишка. — Я тебя знаю. Я живу рядом с Голубятней.
— Сегодня никаких поблажек! Даже абиссинскому императору и то пришлось бы заплатить за билет. Иначе касса не выдержит. Ну, ребята, либо платите, либо вылетайте мелкой пташкой!
Юмор и решительность кассира взяли свое. Ребята без возражений выбрались со «стадиона» и густо забили тротуар. У кого был злотый, тот подходил к столику и с болью в сердце покупал билет. Те, у кого денег не было, поджидали, не представится ли случай проскользнуть зайцем. Чтобы убить время, громко спорили, кто выиграет — «Сиренка» или «Ураган». Извечный спор болельщиков становился все громче и грозил перейти в общую потасовку. Сторонники «Сиренки» уже грозно посматривали на болельщиков «Урагана». У входа на площадке все кипело и шумело. Традиция великих матчей не была посрамлена.
Тем временем начала подходить более солидная публика.
Чек, к великой своей радости, разглядел соломенную шляпу парикмахера пана Сосенки.
— Мое почтение пану шефу! — приветствовал он его. — Вам за два злотых? Пожалуйста — билетик для взрослых, одна штука. Вы понимаете, пан шеф, — прибавил он тихо, — я с удовольствием пустил бы вас по знакомству и без билета, но ведь это дело общественное.
Широкое, набрякшее лицо пана Сосенки засияло при виде Чека.
— Ну, о чем разговор, — сказал он, добродушно посмеиваясь. — Само собой разумеется, касса — дело общественное. Давай уж два билета, разоряй старика.