Шансы. Том 2

Марко заметил, что к нему направляется Скип — специалист по связям с общественностью, нанятый Лаки. Он тут же повернулся к нему спиной и зашагал в противоположном направлении. Для пего Скип был хуже зубной боли с его скороговоркой и утомительным остроумием. Марко знал, что Лаки переспала с ним, и одна эта мысль ввергала его в бешенство. И что же это она тащит к себе в постель всякую шваль, как последняя шлюха? В конце концов, кого из настоящих мужчин она в своей жизни знала? Крейвена Ричмонда-слизняка? Пригожих студентиков, мелькавших в ночи, как мотыльки? Теннисистов-профессионалов? Тупиц-актеров? Молоденьких мальчиков? Но ведь ей-то нужен настоящий мужчина. Джино с ума сошел бы, дойди только до него слухи обо всех приятелях дочери. И все же… И все же, шлюха она или нет, Марко хотел ее… Уже давно… и сегодняшняя ночь станет его ночью. Прекрасную Хелену, несмотря на все ее протесты, он отослал в Лос-Анджелес.

— Отдохни, съезди в Беверли-Хиллз, посиди у бассейна, походи по магазинам, можешь купить себе всего Сакса. Ты заслужила это.

— Но Марко, скоро же открытие. У меня уже готово новое платье. Я не могу отсутствовать во время открытия…

— Можешь, можешь. Я буду слишком занят, чтобы заниматься еще и тобой.

Пока, Хелена. Па время нам нужно расстаться. Вместе с Лаки Сантанджело у меня есть одно незаконченное дело, и именно сейчас пора им заняться.

Лаки стояла под секущими тело острыми струйками ледяного душа и с удовлетворением отмечала про себя, что сегодня холодная вода была действительно холодной, вчера же лилась комнатной температуры.

— Болезни роста, мисс Сантанджело, — уверяли и успокаивали ее. — Не беспокойтесь, все будет исправлено.

Болваны. Тупицы. Задницу готовы лизать. О, как они все увивались вокруг нее. О, как ей это нравилось.

Из-под душа она ступила на пол своей персональной ванной комнаты, далеко перешагнувшей все стандарты. Выложенной и увешанной шкурами белой ламы, расписанной пейзажами джунглей, украшенной лепниной из алебастра.

Лаки запахнула на себе махровый халат и прошла в спальню, поражающую современностью отделки. Классической выглядела только постель. Черные шелковые простыни и покрывала из тигровых шкур.

Опустившись на них, она позвонила вниз управляющему.

— В течение часа ни с кем меня не соединять. Кто бы ни звонил.

Затем Лаки поднялась, сбросила на пол халат и скользнула в декадентски-черные простыни.

Но как только она закрыла глаза, в мозгу закружились тысячи мыслей, мешая заснуть.

Она принялась вспоминать наставления своего учителя йоги. Расслабиться — дюйм за дюймом. Сначала пальцы па ногах, потом вся ступня, голени, бедра… Нет, невозможно. Слишком сильно возбуждение.

Ощущая всей кожей нежные прикосновения простыней, Лаки попыталась представить себе того, кто этой ночью будет лежать на них с ней рядом. Хотя, какая, в принципе, разница. Все они одинаковы, дарители удовольствия. Однообразны. Шалые жеребцы.

Кроме Марко, конечно. Милого женатого Марко. Сукина сына Марко. Она хотела его с прежней силой, но навсегда, а он до сих пор не подавал никаких признаков готовности расстаться со своей великолепной Хеленой.

Черт побери! Она никак не может заснуть.

Поднявшись с постели, Лаки направилась в гостиную. Огромные окна из затемненного стекла выходили на широкую террасу. Нажатие кнопки — и створки окна поползли в стороны. Обнаженная, Лаки вышла на террасу. Было всего семь вечера, и теплый воздух Лас-Вегаса показался обжигающим после кондиционированной прохлады номера.

Да, этот вечер стал вечером ее триумфа. Сегодня раскрывал свои двери «Маджириано», о котором так мечтал Джино, и заслуга в этом принадлежит исключительно ей.

Лаки до локтей погрузила руки в свои пышные черные волосы, подняла их высоко над головой. Позволила им свободно упасть на плечи, глубоко вздохнула. Лаки Сантанджело. Вот именно. Они думали, что имеют дело с обыкновенной подстилкой. Теперь же они знают — и это далось им потом и кровью, — что имеют дело с Сантанджело.

Коста приехал неделей раньше. Он никак не мог поверить, что день этот наконец наступил. Господи! Сколько всего пришлось преодолеть, чтобы отель был все-таки построен. И тем не менее Лаки удалось это. Постройка «Маджириано» стала ее жизнью.

Она собрала вокруг себя лучших людей — Марко, к примеру, который учился у самого Джино. Девять лет он заправлял «Миражом», а это далеко не простое дело. Зато сейчас Марко без всякого труда мог взвалить на себя многотрудные обязанности управляющего новым отелем. Естественно, он привел с собой своих людей, которые теперь стали людьми Лаки. Все они — члены одной большой семьи. И каждый стоит на защите интересов Джино.

Помимо всего прочего у Лаки появился могущественный покровитель — Энцо Боннатти — ее крестный отец, консультант и советчик.

Она научилась быть осторожной. Не делала и шага без своего личного шофера Боджи Паттерсона. На вид Боджи не представлял собой ничего особенного. Одет всегда в мятые джинсы и старую армейскую куртку. Двадцать девять лет, вьетнамский ветеран и весьма крепкий орешек.

Лаки он нравился тем, что почти никогда не раскрывал рта. То, что она вынуждена была иметь телохранителя, отвратительно само по себе, но терпеть рядом с собой болтуна — это выше всяких возможностей.

«Да, — подумал Коста, — Лаки определенно знает, что делает». В отличие от Дарио, этого извращенца, как называл его про себя он. «Что же дальше будет с парнем? Что произойдет, когда обо всем узнает Джино?»

Если когда-нибудь узнает. Уж слишком туманны перспективы его возвращения в Америку. Коста делал что мог, старался изо всех сил. Но с неразберихой, воцарившейся в Вашингтоне по поводу Уотергейтского скандала, — и последовавшей за ним отставкой Никсона — у людей исчезло ощущение безопасности, надежности их бытия. Закулисные игры. Взятки. Угрозы. Косте приходилось беседовать с влиятельными друзьями Джино, с теми, кому он оказывал весьма значительные услуги, — с политиками, судьями, высокопоставленными чиновниками из полиции. И ни один из них не решился помочь. Слишком свежо у всех в памяти открытое против Джино Сантанджело дело по неуплате налогов. Попятно: если Служба внутренних доходов объявила за ним охоту, значит, шальной пулей может задеть и их.

И несмотря на то, что вся система коррумпирована сверху донизу, Косте никак не удавалось найти выход. Пять лет бесконечных попыток — срок немалый. Но если даже Косте потребуется вечность, он не отступит. Джино рассчитывает на него. И он сделает это.

Вынужденная перемена образа жизни приводила Дарио в исступленную ярость, недостаточную, однако, для того, чтобы заставить его предпринять хоть какие-то действия. Он так и продолжал жить, стремясь доставлять себе максимум удовольствий. Устраиваемые им вечеринки утратили былой размах, сложнее стало добывать зелье, и все же он умудрялся существовать более или менее так, как ему нравится, не обращая никакого внимания на читаемые время от времени Лаки или Костой нравоучения. Что они, долбаные ничтожества, о себе вообразили? Он вовсе не обязан держать перед ними ответ.

В один из дней Дарио арестовали. Получилось все донельзя по-идиотски. Какой-то сопляк обратился в полицию с жалобой, что несколько мужчин связали его, избили, а затем изнасиловали. Все это происходило на квартире у Дарио. Сам он о случившемся имел довольно смутное представление. Шестнадцатилетнего мальчишку привел Эрик, причем будущая жертва на протяжении всего вечера просто млела от восторга. Дарио даже не принимал в их забавах никакого участия, поскольку был слишком занят в спальне с «нормалом», женатым мужчиной, желавшим раз в месяц доставить себе какое-то разнообразие.

«Дерьмо! Так вляпаться, когда не имеешь к этому ни малейшего отношения!»

Коста все уладил. С белым от гнева лицом он заявил Дарио:

— Все. Хватит. Тебе придется уважать имя, которое ты носишь.

После чего он, Коста, и эта сучка, его родная сестра, урезали выплачиваемое Дарио денежное содержание до каких-то жалких грошей и предложили Эрику убраться из города к чертовой матери. О последнем Дарио не очень и жалел. Избавиться от старого друга было для него в некотором роде облегчением.