Приносящий счастье

Однако закладка нового флота состоится чуть попозже, когда «Мечта», доставившая меня на Чатем, вернется в Форпост. Пока же предстояло заняться сельскохозяйственными вопросами – хорошо хоть ненадолго и в основном с технической стороны.

Близилась посевная, а наш машинный парк состоял из сдвоенного мотоблока и маленького колесного трактора без единого навесного приспособления для ковыряния в земле. Как там оно называется – вспашка, окучивание или культивация? И значит, мне предстояло явиться в Москву, чтобы приобрести еще пару мотоблоков. Затем несколько дней геморроиться с открытием канала на Хендерсон, по результатам коего действия вытащить в Москву дядю Мишу. И пусть он покупает все эти разнообразные плуги, окучники, фрезы-культиваторы, картофелесажалки и, чем черт не шутит, даже скарификаторы. Ведь, в отличие от меня, он может знать, что означает это слово в перечне навесного оборудования для дачной сельхозтехники.

На сей раз открытие заняло всего четыре вечера, а следующим утром, в субботу, я на прокатной «газели» повез дядю Мишу по МКАДу, вдоль которого располагалось множество всяких сельскохозяйственных рынков.

Майор с интересом осматривался – ведь он сравнительно давно не был не только в Москве, но и вообще в двадцать первом веке.

Вот в левом ряду, завывая мигалкой, промчался сначала один черный членовоз, за ним, минут через пять, другой. Все правильно, мы приближались к Рублевке, но дядя Миша почему-то удивился.

– Постой, тут сейчас июнь? – уточнил он.

– Да, тридцатое число.

– Так ведь было же обещано, что мигалки уберут еще в мае, оставив их только тем, кому положена государственная охрана! Что, сейчас мимо нас проехали аж двое из трех десятков?

Я даже не сразу нашел что ответить. Ведь боевой же офицер, спецназовец, герой, а тут вдруг такая наивность! Обещали ему, вот беда-то какая. Можно подумать, что в первый раз. Или хотя бы в десятый.

– Обещали-то до выборов, а сейчас уже давно как после, чего же вы хотите? Но была бумага про сокращение, как сейчас помню. О том, что мигалки остаются только трем десяткам персон с охраной, в полном соответствии с предвыборными обещаниями. И плюс еще почти шести сотням тех, кому охрана не положена, это уже послевыборное дополнение. В общем, я надеюсь, что в результате конкретно этого сокращения число мигалок вырастет не очень сильно. Но, конечно, ездить их владельцы станут куда наглее.

– А это еще почему?

– Да потому, что в период от обещания до его выполнения шишки, особенно которые помельче, все-таки волновались – а вдруг их действительно заставят передвигаться как всех? Но убедившись, что тревога была ложной, люди облегченно вздохнут и захотят компенсировать свои душевные страдания. Мол, не надейтесь – как ездили, так и будем ездить, а все недовольные идут в болото.

Тут мимо нас с воем пролетел еще один слуга народа, и дядя Миша, проводив его заинтересованным взглядом, спросил:

– Коль, а как у нас с деньгами?

– Пока есть, но вообще-то вы правы – можно потихоньку начинать прикидывать варианты, чтобы не пороть горячку, когда подопрет.

С этими словами я включил поворотники – до первого из подлежащих посещению рынков оставалось двести метров.

К обеду загруженная сельхозинвентарем «газель» вернулась в гараж, а оттуда проехала в город Форпост. Где она была по-быстрому разгружена, после чего начала катать переселенцев с Изначального острова. Они ведь прекрасно помнили ее прошлый приезд и сразу узнали машину, хоть в этот раз она была песочного, а не серого цвета и с синим тентом вместо зеленого. Но так как часть элемента новизны была уже потеряна, покатушки продолжались сравнительно недолго, минут сорок. И проходили по маршруту протяженностью примерно в полкилометра – остров Флиндерс даже без человеческого вмешательства представлял заметно больше возможностей для автотранспорта, чем Хендерсон.

Прибывшие же с Чатема кататься не рискнули. Возможно, со временем они и наберутся смелости, а пока ее хватило только на то, чтобы внять увещеваниям Хани и не убежать в лес от рычащего и воняющего чудовища с горящими глазами.

А потом началось… как же ее правильно назвать – посевная страда? В общем, десять человек, в основном женщины, копали и сеяли, а дядя Миша рассекал по окрестностям Форпоста на китайском тракторе с плугами и прочими ковырялками на прицепе. Я же ваял из двух только что купленных мотоблоков второй сочлененный трактор. Правда, сейчас это были другие мотоблоки. Вдвое дороже и в два с половиной раза тяжелее, чем те, которые я спаривал в первый раз.

Теперь мы приобрели дизельные машины, причем их движки были из того же семейства, что и у трактора «Хэбэй». Тот же один цилиндр, здоровенный маховик сбоку и самовар в качестве радиатора. Только эти были чуть поменьше, имели мощность не пятнадцать, а восемь сил и весили всего около сотни килограммов при объеме в шестьсот кубов. Зато при первом же взгляде на оные произведения инженерного искусства становилось понятно, что нынешнему поколению островитян измерить их ресурс не удастся: люди столько не живут.

В общем, опыт у меня был, так что с работой удалось справиться за пару дней. Разумеется, железяки для спаривания брались помассивней и сваривались более основательно, и рулевой редуктор пошел не от «жигулей», а от «газели», но в остальном я просто повторил предыдущую конструкцию. Правда, пришлось повозиться с переключением передач, потому как их в новых мотоблоках было аж по шесть – четыре вперед, две назад. И требовалось, чтобы они включались синхронно на обеих половинках моего трактора. Однако я с этим справился, с ветерком прокатился вокруг Форпоста и подрулил к своему дому, правое крыло которого сейчас занимал дядя Миша.

Майор тоже прокатился, посмотрел, куда тут цеплять всякие плуги, и предложил мне немного поработать педагогом.

– Зину научи ездить, а то мне некогда, – попросил он.

Имелась в виду пожилая тасманийка, мать парней с европейской внешностью и жена Бунга. Причем имя у нее было свое, то есть Зиной она стала вовсе не в результате знакомства с нами.

Вообще-то она сначала была женой спасенного белого моряка и сохранила о нем самые приятные воспоминания, как-то раз при посильной помощи Хани поделившись ими со мной. Оказывается, это был невероятно добрый человек – он носил своего второго сына на руках почти год, из-за чего тот и не умер.

Хоть и с трудом, но я все же разобрался, в чем тут было дело.

Выяснилось, что на Тасмании было принято рожать следующего ребенка только после того, как предыдущий научится ходить. Потому как племена вели кочевой образ жизни, а мать могла нести только одного. Но матрос сам таскал своего второго сына, что для мужчин племени выглядело на редкость странно. Из-за чего к их семье большинство относилось несколько настороженно. Причем после смерти моряка от воспалившейся раны ситуация только ухудшилась, но тут наступило время встречи племен.

Она происходила раз в год, и люди выбирали себе жен и мужей – таким образом тасманийцы избегали близкородственных браков. Вот, значит, тут-то Зина и встретилась с недавно овдовевшим Бунгом, обремененным сыном и совсем маленькой дочкой. И вошла в семью своего нового мужа.

Женщины у тасманийцев в основном занимались собирательством, и Зина сразу оценила всю красоту идеи – не мотаться за ягодами и кореньями по лесам, горам и равнинам, а посадить их, дождаться, пока вырастут, и собрать прямо не отходя от дома. Поэтому она с большим энтузиазмом взялась помогать дяде Мише. Ну, а он, кажется, решил сделать из нее трактористку.

К моему удивлению, с рулем и газом тетка научилась управляться в первый же день. Да и то как минимум треть этого времени ушло на убеждение ее в том, что в кроссовках нажимать на грубо сваренные педали будет куда удобней, чем босиком. Еще день ушел на шлифовку ранее полученных навыков и получение новых, теперь уже по работе со сцеплением. Правда, оно у мотоблоков было ременное, то есть требовало гораздо меньшей точности, чем дисковое у автомобиля. Во всяком случае, заглушить двигатель сколь угодно резким броском было невозможно. Правда, в таком случае происходил усиленный износ ремней, но Зина довольно быстро поняла, как правильно пользоваться левой педалью. Переключать скорости ей пока не требовалось – вся пахота проходила на одной.