Код Марии Магдалины

Посвященный в мистерии Исиды герой «Золотого осла» писал об изменившем его жизнь опыте: «Я уже подошел к вратам смерти и поставил ногу на порог Прозерпины, но мне было дозволено вернуться, пройдя через все элементы. В полночь я видел солнце, сияющее как в полдень; я попал в присутствие богов подземного мира и богов мира верхнего, стоял рядом и молился им»[336].

Для человека извне — и, несомненно, для авторов Евангелий — должно было казаться, что Лазарь-Иоанн умер на самом деле и был воскрешен магической силой Иисуса. Не зная мистерий Исиды, наблюдатель со стороны и даже многие из учеников не могут осознать то, что они видят или слышат, а именно — только символическую смерть. Соответственно, должны были распространиться слухи, что Иисус некромант (особенно в том случае, если для ритуала он использовал настоящую гробницу). Для культуры, которая питает острое отвращение ко всему, связанному с физическими смертными останками[337], такие действия немедленно ставили его вне закона.

Если смерть Лазаря была символической, то не было ли распятие инсценированным действом? В этой истории есть некоторые странности: распятие произошло в отсутствие толп народа и на некотором расстоянии от тех немногих, кто присутствовал. Иисус умер очень быстро для молодого человека, а распятие должно было длиться много часов, даже дней, он же умер через несколько часов и не получил даже обычного «удара милосердия», когда ломают ноги, чтобы распятый быстрее умер. Возможно, губка с уксусом, которую ему поднесли на кресте, содержала какой-то наркотик, под действием которого он впал в коматозное состояние, временную смерть, достаточно долгую, чтобы очнуться уже в гробнице. Если это так, то это могли организовать только римляне-охранники или даже сам Пилат. Возможно, распятие было задумано как высший ритуал посвящения, испытание болью, которая временно освободит его душу для встречи с богами, точно так же, как шаманы используют боль и наркотические вещества для посещения другого мира и познания великих тайн — намеренное введение в состояние, подобное смерти. Может быть, Магдалина со своими деньгами и высоким статусом подкупила римских воинов, чтобы распятие состоялось на условиях самого Иисуса.

Возможно и другое: он был казнен, и его тело украли ученики, а вся история с воскресением была придумана, чтобы позорный конец в руках ненавистных римлян выглядел более благородным, подобно тому, как некоторые французские преступники и коллаборационисты во время Второй мировой войны внезапно оказались героями Сопротивления в позднейших рассказах. Следует помнить, что Евангелия были написаны через несколько десятилетий после событий, и к этому времени уже было отмечено отсутствие обещанного Второго Пришествия во славе, которое, как твердо верили первые ученики Иисуса, должно было состояться при их жизни. Мессия, который умер позорной смертью и не вернулся, как обещал, был превращен в бога-жертву, который воскрес из мертвых после обычных двух дней в гробнице и после свершения нескольких чудес в преображенном виде вознесся на небеса. Это физическое «вознесение» на небеса стало также судьбой Девы Марии, хотя есть несколько интересных предположений о местонахождении ее гробницы[338]. Возможно, даже авторы Евангелий поразились бы, что их лихо закрученный сюжет все еще остается догмой в мудром XXI веке и сомнение в том, что это действительно произошло, считается богохульством.

В этой книге не рассматривается то, что реально случилось с Иисусом на кресте: умер ли он, как утверждается в общепринятой истории, послал на смерть кого-то вместо себя, как считают некоторые группы из Братства Сиона, или впал в подобную смерти кому, от которой впоследствии очнулся. Однако ясно, что произошло нечто драматическое, что заставило его расстаться с Марией Магдалиной, поскольку согласно французской легенде она бежала в протекающей лодке сразу после распятия — предположительно, вследствие враждебности Симона Петра. Причиной бегства, возможно, была и не смерть Иисуса: ее отъезд мог быть вызван разрывом между ними…

События в гробнице и вокруг нее тоже весьма туманные. Даже некоторые его последователи считали, что ученики украли его тело, заявив при этом, что он воскрес из мертвых. Миф о воскресении — хорошо известный большинству людей того времени как часть истории Там-муза, Осириса и Диониса — был состряпан на скорую руку в качестве благопристойного прикрытия, поскольку еврейский мессия не должен был быть казнен как заурядный преступник. Воскресение должно было облагородить эту унизительную трагедию, дать Иисусу статус Царя, поскольку Иисус в стиле мистерий Осириса возрождался, а все мертвые фараоны становились «Осирисами». История о встрече Иисуса с двумя учениками по дороге в Эммаус была взята из древнего мифа, который послужил основой для гимна Исиде Луция, героя романа Апулея «Золотой осел»[339].

По мере того, как события вокруг Иисуса обрастали все большим количеством чудес — или, в зависимости от точки зрения, становились все более фантастическими, — возникло подозрение, что такое обилие чудес является показателем коллективной защитной позиции авторов Евангелий и ранних христиан. Выглядит так, будто они говорили: «Ваш учитель или бог может быть могуществен, но ни один человек не может сотворить столько чудес, как наш». А соперником был, как нам кажется, не Серапис и даже не любимый римлянами Митра, но фигура, стоящая гораздо ближе к Иисусу, — человек, значимость которого постоянно проявляется в этом исследовании. Этим тревожащим соперником был, конечно, возлюбленный Леонардо Иоанн Креститель, любопытный персонаж, в отношении которого Братство Сиона[340] провозгласило себя его «меченосцами».

Но почему этот столь страшный соперник-аскет — который появляется на сцене только для того, чтобы упасть Иисусу в ноги перед тем, как крестить его, — имел столь большую власть над сердцами и умами еретиков? Иоанн в своем верблюжьем плаще, питающийся сушеными кузнечиками и медом в пустыне, из которой он вышел, чтобы призвать людей «покаяться и креститься», выглядит не столь уж харизматичной личностью, чтобы склонить на свою сторону таких закаленных циников, как Леонардо, или грубых рыцарей-тамплиеров, которые не только воспринимали его всерьез, но обожали. Но, как мы увидим, Евангелия Нового Завета представляют собой не единственный источник, из которого мы черпаем информацию о Крестителе, хотя в широко известных Евангелиях от Матфея, Марка, Луки и Иоанна достаточно данных, чтобы возникли подозрения, что не все было столь уж гладко в отношениях между Иисусом и Крестителем, что Иоанн не был просто предтечей Мессии.

Довольно странным выглядит то обстоятельство, что Иоанн, бесславно потерявший голову по приказу Ирода в ответ на просьбу своей падчерицы Саломеи после признания и крещения Иисуса, никогда и нигде не упоминается в качестве первой христианской жертвы. Более того, он непостижимым образом вообще не выглядит христианином. Из всех святых он стоит особняком, загадочно изолированным в особой категории, к которой принадлежит он один. Нам не сообщается о каких-либо его отношениях с Иисусом перед крещением или с кем-либо из его учеников — включая Магдалину, — хотя было бы странно, если бы он не знал о них. Иоанн не только крестил тысячи людей, но и всегда был тесно связан с Марией в умах еретиков. Почему? В чем заключается секрет Крестителя?

В Новом Завете рассказывается, что Иоанн был поздним ребенком Елисаветы и священника Захарии: оба родителя были в преклонном возрасте, когда Елисавета чудом понесла. Архангел Гавриил сказал Захарии, что у его ребенка в жизни одна задача — «приготовить народ к пришествию Господа»[341]. Елисавета, которая была родственницей Девы Марии, посетила ее и провозгласила: «Благословенна Ты между женами, и благословенен плод чрева Твоего!»[342] Вдохновленная такой демонстрацией уважения со стороны старшей по возрасту женщины, Мария произносит затем песнь, известную под названием «Магнификат — величание Богородицы», которая начинается словами: «Величит душа Моя Господа и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем», которые столь хорошо знакомы христианкам во всем мире.

336

The Golden Ass, перевод Robert Graves.

337

И это опровергает миф о плащанице Иисуса, чудесным образом сохранившей отпечаток его лица, которая якобы была сохранена его учениками, чтобы появиться на свет через несколько веков в виде Туринской плащаницы — не говоря уже о легенде, что Святой Грааль есть чаша, в которую была собрана кровь Христа, когда он висел на кресте. Люди того времени и той культуры питали острое отвращение к такого рода действиям, как бы сильно они ни любили человека.

338

Например, в Уэльсе; см.: Graham Phillips. The Marian Conspiracy. London, 2001. Эта книга столь возмутила Ватикан, что автор был отлучен от Церкви — в которой он никогда и не состоял!

339

Hugh Schonfield. The Pass over Plot, p. 177.

340

He является ли в этом контексте «Сион» гэльским словом, обозначающим «Иоанн»?

341

Luke 1:17.

342

Luke 1:42.