Наслаждения ночи

— Что это за чертовщина? — наконец прорычал Коннор. — Какого долбаного хрена ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы кое-кто — а конкретно ты — принял в расчет возможность того, что Старейшие нечто утаивают.

— Ладно. Но я хочу, чтобы ты принял в расчет возможность того, что они этого не делают.

— Прекрасно. — Эйдан запустил пальцы во влажные от пота волосы и вздохнул. — Я собираюсь помыться.

— А потом? — поинтересовался Коннор.

— Не знаю. Придумай что-нибудь.

— Всякий раз, когда я что-нибудь придумываю, все кончается плохо. Поэтому капитан ты.

— Нет. Я капитан, потому что я лучше тебя.

Откинув назад золотистую голову, Коннор зашелся в глубоком, горловом смехе, звук которого прорвался сквозь напряжение, словно порыв ветра сквозь туманную мглу.

— Что-то из тогдашней бравады в тебе все-таки осталось.

Эйдан промолчал, но отправился под душ, надеясь, что у него осталось и нечто большее, чем помянутая бравада. Он знал: чтобы справиться со ждущими впереди нелегкими заданиями, заданиями, против которых восставали все его инстинкты, ему потребуются решительно все силы.

ГЛАВА 1

Лисса Бэйтс бросила взгляд на настенные ходики в виде кошки с видавшими виды усами и хвостом, служившим маятником. Было около пяти, впереди выходные, и она уже не могла дождаться, когда же кончится рабочий день.

Вымотанная до предела, она пробежала рукой по длинным волосам и зевнула: казалось, сколько ни отдыхай, ей все равно не удастся подзарядиться. По выходным она большей частью беспокойно ворочалась в постели или, отбросив одеяло, хлестала бадьями кофе. Общение становилось все более скудным, времени в кровати она проводила все больше, но, поскольку выспаться не удавалось, сил это не прибавляло. Никакие прописанные медиками средства от бессонницы не помогали, но ведь дело было вовсе не в том, что ей не удавалось заснуть. На самом деле она не могла побороть тягу ко сну.

Ей просто-напросто никак не удавалось хоть чуточку отдохнуть.

Встав, Лисса подняла руки над головой, потянулась, и каждое сухожилие ее тела отозвалось протестом. Огоньки ароматических свечей поблескивали на верхушках металлических картотечных шкафов, забивая медицинские запахи ароматом сахарного печенья. Правда, пробудить в ней, как предполагалось, аппетит этим вкусным запахам все равно не удавалось. Она теряла вес, слабела, и врач собирался отправить ее в стационар, чтобы провести мониторинг «быстрого сна», а она была готова согласиться. По мнению доктора, сопровождавшее ее всю жизнь почти полное отсутствие воспоминаний о сновидениях представляло собой ментальное проявление некоего физического расстройства, сути которого он пока не уловил. Лисса была благодарна ему уже за то, что он не прописал ей смирительную рубашку.

— Это был последний пациент, так что, если хотите, можете идти домой.

Повернувшись, Лисса вымучила улыбку в адрес Стейси, секретарши из приемной, стоявшей в дверном проеме кабинета.

— Хреново выглядите, док. Что-то неладно?

— Черт возьми, если бы я знала что, — пробормотала Лисса. — Уже целый месяц, как чувствую себя из рук вон плохо.

На самом деле она чувствовала себя неважно большую часть жизни, что во многом определило выбор ею медицинской карьеры. Теперь Лисса проводила в своей клинике с мраморными, цвета сливок полами и мягким викторианским убранством столько времени, на сколько хватало сил и энергии. Узкий, обшитый деревянными панелями коридор выводил к зоне ожидания, где в старинных клетках ворковали маленькие попугайчики. То было теплое, уютное место, и Лиссе очень нравилось находиться там, когда она не была такой чертовски усталой.

Прислонившись к дверному косяку, Стейси сморщила нос. Одетая в медицинскую куртку и штаны, украшенные изображениями мультяшных зверюшек, она выглядела веселой и привлекательной, что вполне соответствовало действительности.

— Господи, вот уж чего терпеть не могу, так это болеть. Надеюсь, вам скоро станет лучше. В понедельник к вам первым делом должны нагрянуть по поводу вторичной инъекции иммуногена, но я могу перенести прием на другое время. Чтобы у вас был лишний часок подумать, пришли в норму или нет.

— Я тебя обожаю, — с благодарной улыбкой произнесла Лисса.

— Да вам просто нужен кто-нибудь, кто о вас заботился бы. Ну, типа бойфренда. А что — знаете, как некоторые ребята из тех, кто к нам приходит, на вас таращатся? — Стейси присвистнула. — Иногда мне кажется, они и собак-то заводят, чтобы был повод для визита сюда.

— А не ты ли только что сказала, будто я хреново выгляжу?

— Да это так, девичья трепотня. Вы и на смертном одре будете выглядеть лучше, чем большинство женщин в самый удачный день в жизни. И все эти ребята, завидев вас, мигом о своих псинах забывают. Вы уж мне поверьте.

Лисса закатила глаза.

— Ты явно заслуживаешь поощрения. Чего ты хочешь?

— Чтобы вы пошли домой. А мы с Майком тут все закроем.

— Ну, с этим спорить не стану.

Она просто с ног валилась, и хотя клиника еще полнилась какофонией собачьего гавканья, щелканьем и звяканьем инструментов по уходу за шерстью, которыми орудовал Майк, и птичьими голосами, все постепенно унималось, суля вечернее затишье.

— Сейчас уберу эти карточки и…

— Вот еще! Не хватало, чтобы вы стали делать за меня мою работу. А зачем тогда я вам нужна? — Стейси вошла в кабинет, сгребла медицинскую документацию со стола из красного дерева и, развернувшись, направилась в коридор. — До понедельника, док.

С улыбкой покачав головой, Лисса подхватила сумочку и, уже направляясь к заднему, ведущему на парковку выходу из клиники, достала из нее ключи от двухместного черного «БМВ» с откидным верхом. День стоял прекрасный, теплый и солнечный, так что она опустила верх. Дорога занимала двадцать минут, в течение которых она допила оставленный про запас холодный кофе и включила на всю громкость радио, стараясь не заснуть за рулем и не угробить таким образом ни себя, ни кого-нибудь на дороге.

Ее обтекаемая машина легко маневрировала в не столь уж плотном транспортном потоке маленького городка в Южной Калифорнии. Приобретенный импульсивно, когда она пришла к убеждению, что обречена на раннюю смерть, этот «БМВ» стал покупкой, о которой ей ни разу не пришлось пожалеть.

За последние четыре года в ее жизни произошло немало столь же резких перемен, таких, например, как переезд в долину Темекула, для чего пришлось оставить процветающую ветеринарную практику в Сан-Диего. Она полагала, что ее хроническая усталость была следствием напряженного рабочего графика и соответствующего образа жизни, и действительно, в первые несколько лет после переезда почувствовала себя гораздо лучше. Увы, затем здоровье ее ухудшилось даже по сравнению с тем, что было раньше.

Проведенные обследования полностью отмели некоторые напрашивавшиеся поначалу заболевания, такие как волчанка или рассеянный склероз. Правда, из-за ошибочных диагнозов вроде фибромиалгии или сонной асфиксии ей пришлось поглотить кучу бесполезных медикаментов, да еще и использовать болезненные маски, предохранявшие от непроизвольного засыпания. Последним диагнозом стала нарколепсия. По сути, это был приговор, поскольку исцеления от разрушающей ее жизнь постоянной усталости им не предусматривалось. Некогда она могла работать подолгу, увлеченно и самозабвенно, но эта способность была давно утрачена, а теперь она просто медленно сходила с ума.

Железные ворота кондоминиума распахнулись, и Лисса въехала внутрь, миновала общественный бассейн и, свернув за угол, привела в действие пульт дистанционного открывания гаража.

Вписавшись с отменной точностью в помещение и резко остановив машину, она снова воспользовалась пультом и, прежде чем гаражная дверь успела полностью опуститься, оказалась в своей отделанной под гранит кухне. Бросив сумочку на стойку кухонного бара, Лисса стянула с себя шелковую, цвета слоновой кости блузку и синие брюки и рухнула на низкий диван.