Солдат Сидона

— Мне покровительствует богиня, — сказала Мит-сер'у, — мудрая и могучая. Она желает вернуть меня домой, на север. Корабль, который должен вернуть меня, сейчас на юге. Быть может богиня поможет мне и приведет на корабль.

Советник пожал плечами, но ничего не сказал.

Нам принесли новую одежду. Медленно, со многими заклинаниями и очень тщательно, старик разрисовал меня так же, как царя Семь Львов и его воинов, так что с одной стороны я стал белый, как прокаженный, а с другой — красный, как киноварь. Когда это закончилось, Мит-сер'у и я оделись и поблагодарили царя за освобождение. Он обнял меня и я почувствовал, что хорошо знаю его, а он хорошо знает меня. Он добрый и храбрый человек. Его люди называют его Мфалме и склоняют головы, когда произносят его имя.

Здесь я должен остановиться и лечь с Мит-сер'у, потому что она так хочет. Но я хочу записать одну мудрую мысль, которую почерпнул у старика по имени Ангуйя. Хороший человек не может не быть храбрым, а храбрый всегда добр, так или иначе. И если он достаточно храбр, почти всегда в нем много хорошего.

МИТ-СЕР'У с упоением танцует. Она хотела, чтобы я читал этот свиток, пока мы были в лодке. Я отказался, зная, что река может быстро уничтожить его. Тогда он мне все рассказала — о корабле, который ищет, и о мужчинах и женщинах, плывущих на нем. Там есть удивительная восковая женщина, которая временами оживает (так сказала Мит-сер'у), но я этому не верю. Мит-сер'у говорит, что однажды бог спас ее от этой женщины, чему я бы поверил еще меньше, если бы это было возможно. С этой восковой женщиной плывет волшебник, который создал ее, жрец, мудрый человек, который может читать будущее по звездам, и еще много других. Я спросил о ее будущем, но он не открыла мне его, сказав, что такие пророчества оборачиваются несчастьями, если их открыть. Кажется, она заволновалась. Я спросил, прочитал ли этот мудрый человек мое будущее. Она не знает.

Все это произошло в деревне, около которой мы остановились на ночь — самая северная из тех, которыми правит царь, так говорит Ангуйя. Когда мы уже собирались уехать из нее, Мит-сер'у узнала, что корабль, который она ищет, проплыл здесь вчера.

Я думаю, что, если бы потребовалось, она бы всю ночь давила на нас, только для того, чтобы догнать этот корабль. Теперь она надеется, что мы догоним его завтра. Я спросил ее, идет ли под парусом или под веслами. Она ответила, что под парусом, и только изредка под веслами. Если это действительно так, мы действительно сможем нагнать его, потому что дует очень слабый ветер.

У ЭТОЙ деревни река разделяется. Ее рукава называются Голубым и Белым. Мы поплывем по Белому, на котором лежат развалины, о которых говорил царь. Там царь родился, хотя его столица находится далеко на юге. Оттуда он ушел в армию Великого Царя, который правит родным городом царицы и Мит-сер'у, тоже. Я рассказал ему об этом, и он внимательно выслушал. Царица переводила его ответы — не могу сказать, насколько честно. Когда он впервые познакомился со мной, я командовал сотней солдат из моего собственного города; он командовал людьми из своей деревни и других деревень вокруг. Они хотели сразиться, но он и я помешали этому. Его глаза сказали мне, что еще много чего другого случилось, но он не хочет говорить об этом. Возможно он не желает, чтобы царица узнала о каких-либо неприятных ей событиях. Мит-сер'у рассказала мне, как он освободил меня из рабства. Мы крепко пожали друг другу руки, и я объявил, что, поскольку он освободил меня, я буду сражаться за него всегда, когда он ни попросит.

По правде говоря мне не с кем сражаться. У его воинов большие мечи, щиты, копья и луки. А у меня только дубинка с вырезанными на ней двумя словами, и кинжал, который подходит для убийства, но не для войны. Моя дубинка достаточно тяжелая и очень твердая, но это всего-навсего дубинка.

СЕГОДНЯ утром по моей вине пролилась кровь, и я должен рассказать об этом царю. Мит-сер'у говорит, что мы часто останавливаемся в деревнях, вроде этой. Я надеюсь, что в остальных мне повезет больше. Царь и царица заняли лучшую хижину, как им и подобает. Мит-сер'у и мне дали другую, но женщина и дети, которые спали в ней, должны были бы спать снаружи. Я увидел, как женщина испугалась, и сказал, что буду спать снаружи, если она разрешит Мит-сер'у спать в хижине, а ее муж будет спать снаружи, со мной. Так и решили.

Сейчас я сижу у костра, читаю и пишу. Он мертв. Я виноват в том, что пролил кровь, и сейчас я расскажу об этом здесь, а потом царю, но сначала я должен сказать, что вокруг деревни есть барьер из колючих кустов. Мы внутри него; поэтому, я чувствую, здесь нечего бояться. Когда солнце село, ворота закрыли, притащив в них множество колючек. Я спросил, как мы уедем утром, и человек, который сейчас мертв, показал мне шесты, которые они используют, что оттащить их в стороны.

Когда я сел писать при свете костра, мимо скользнул корабль, не очень далеко от меня, по самой середине реки. Здесь медленное течение, хотя свиток говорит мне, что есть места на севере, где оно очень быстрое. Я почувствовал, что это тот самый корабль, о котором говорила Мит-сер'у. За это время мы не видели ни одного такого корабля, и их не может быть много. Я побежал к воротам, но в темноте не смог найти шесты. Я страстно хотел остановить корабль, если сумею, и начал толкать ворота в строну своей дубиной, но сдвинул совсем немного и поранил себе кожу на обеих руках.

К тому времени, когда я выбрался за ворота, корабль уже исчез из вида. Я побежал за ним, так быстро, как только мог. На берегу, недалеко от деревни, было много крокодилов; там я не мог бежать. Я попытался пробежать подальше от берега, но вскоре остановился, не в силах продраться через колючие кусты и деревья. Я опять повернул, но там было болото с крокодилами, и был вынужден вернуться в деревню.

Животное, похожее на большую собаку — но не такая собака, каких в знаю — стояло над человеком, который спал около костра. Я решил, что это какая-то собака этой деревни, и ударил его ногой. В ответ оно укусило меня за ногу, и я дважды ударил его дубинкой, хотя во второй раз его челюсти схватили меня за горло. Она убежало, я нашел веревки и подтащил колючки поближе к воротам.

Сейчас я промываю раны на ноге, хотя не могу промыть их хорошо и они кровоточат, хотя я перевязал их клочками одежды, которые вырвал из своей туники. Человек, который спал рядом со мной, мертв, и его лицо исчезло, остался только голый череп, который скалится на меня, пока я это пишу.

ЖЕНЩИНЫ увидели мертвеца. Они заплакали, как я и ожидал. Я пошел к царю и, как только он принял меня, объяснил все, что произошло. Я сказал только правду. Он сказал, что семья человека — а в этом случае вся деревня, потому что здесь все родственники — выберет наказание. Они могут выбрать месть, если захотят, и выберут одного из своих жителей, чтобы сражаться со мной. Или они могут оставить наказание царю. Я, конечно, сказал, что приму любое наказание, которое он выберет для меня.

Сейчас моя жена (она сказала, что ее зовут Мит-сер'у) и я сидим за деревней. Она промыла мою ногу и мажет ее целебными мазями, которые ей дал один старик, друг царя. Когда он намажет их, то перевяжет ногу чистыми тряпками, которые ей дала царица. Я рассказал ей о собаке и о том, как ударил ее дубинкой, чтобы высвободиться из ее челюстей. Он уверена, что меня спас только священный жук, которого я ношу на шее. У нее тоже был амулет, который защищал ее от крокодилов, но он давно исчез. Она оплакивает его до сих пор.

Она спросила, была ли она хорошей женой для меня. Она заплакала, и я поклялся, что она — хорошая жена, и она успокоилась. Откровенно признаться, я не помню. Тем не менее я знаю, то люблю ее. Любая жена, которую любишь, достаточно хорошая.

ВСКОРЕ я должен сразиться с человеком из деревни, родственником того, который умер. У меня будет моя дубинка, а у него то, что он принесет. Я спросил, разрешено ли стрелять в меня из лука. Мне сказали, что он может принести лук, но мы будем стоять близко и он не имеет права достать стрелу из колчана, пока не прозвучит сигнал.