Пираты южных морей

Тут Джонатан на какое-то время погрузился в молчание, ибо ему действительно предстояло приключение, превосходящее самые смелые его ожидания. Кроме того, по характеру он был человеком осторожным и осмотрительным, абсолютно не склонным ввязываться в истории столь таинственные и запутанные, как та, в которую его сейчас вовлекали.

— Моя дорогая леди, — сказал он наконец, — ваш рассказ тронул меня до такой степени, что я с радостью пришел бы вам на помощь. Однако должен заметить, что человек я осторожный и никогда прежде не принимал участия в делах подобного рода. Посему, прежде чем давать какие-либо обещания, которые в будущем могут каким-то образом лишить меня свободы действий, я желал бы услышать, что именно от меня потребуется.

— О, сэр, — вскричала леди с величайшей живостью и видимым облегчением: она явно боялась, что собеседник ее сейчас просто встанет и уйдет, — вы сами увидите, что обязательство, которое я намереваюсь на вас возложить, не такое уж и значительное, как это можно было заключить из моих слов. Знайте же, что я владею небольшой вещицей, обладание коей человеком посторонним в наших краях, коим вы и являетесь, совершенно не будет представлять какой-либо важности, однако же пока она находится у меня, я подвергаюсь величайшей опасности.

Сказав это, она хлопнула в ладони, и на зов немедленно явилась служанка, оказавшаяся той самой негритянкой, которая и вовлекла Джонатана в загадочное приключение. Создание сие, кое в ярко освещенной комнате казалось еще более уродливым и отвратительным, нежели при лунном свете, держало в руках белую салфетку, которую и передало хозяйке. Леди развернула ее, и внутри оказался небольшой шарик из слоновой кости, размером примерно с лайм. Затем, отпустив кивком служанку, девушка протянула шарик Джонатану, который с немалым любопытством взял его и принялся внимательно изучать. Судя по всему, вещица эта была невероятно древней, ибо пожелтела едва ли не до коричневого цвета. Шарик был покрыт причудливой резьбой восточного типа, и наш герой решил, что смастерили его в Китае.

— Должна сказать вам, сэр, — произнесла леди через какое-то время, позволив гостю ознакомиться с вещицей в тишине, — что хотя стоимость ее может показаться вам незначительной, она все же весьма велика. Впрочем, это всего лишь диковинка, которые частенько приобретают приезжие. А теперь ответьте: согласны ли вы взять ее на попечение и оберегать с величайшей заботой и преданностью — да, как зеницу ока — в течение всего вашего пребывания в наших краях и вернуть мне ее в целости и сохранности за день до отбытия? Этим самым вы окажете мне услугу, важность которой, быть может, даже не поймете, но которая превратит меня в вашу должницу до конца моих дней.

К этому времени Джонатан собрался с мыслями вполне достаточно, чтобы ответить:

— Я всего лишь простой клерк и не разбираюсь в диковинках и безделушках. Однако, по-моему, вы склонны несколько преувеличивать угрожающую вам опасность. Но в любом случае я выполню вашу просьбу: буду надежно хранить этот шарик и верну его приблизительно через неделю: к тому времени, как я надеюсь, мы освободимся от груза и сможем продолжить свое плавание.

При этих словах Джонатана леди, все это время смотревшая на него с необъяснимой горячностью, разразилась словами столь искренней благодарности, что наш герой был совершенно ошеломлен. Когда же порыв ее до некоторой степени утих, она позволила гостю уйти, и негритянка проводила юношу через сад и выпустила на улицу сквозь ворота, через которые он и зашел.

Вновь оказавшись на улице, Джонатан Рагг какое-то время постоял в лучах лунного света, пытаясь восстановить душевное равновесие, ибо был и вправду немало взволнован недавним столь неожиданным происшествием. И тут юноша заметил, что недалеко от него остановился невысокий джентльмен, одетый во все черное, который весьма испытующе его разглядывал. При ярком свете луны нашему герою было видно, что у коротышки всего один глаз и что в руке незнакомец держит трость с золотым набалдашником. Не успел Джонатан удивиться, как незнакомец приблизился к нему с самым радушным видом.

— Сэр, — обратился он к юноше, — я, несомненно, не допущу ошибки, предположив, что вы — суперкарго «Сюзанны Хейс», вошедшей в наш порт сегодняшним днем?

— Да, — отозвался Джонатан, — именно так называется моя должность, и на этом-то корабле я и прибыл.

— Ну конечно! — вскричал коротышка. — Я оказался прав! «Сюзанна Хейс» с грузом кукурузной муки от моего доброго друга Джеремаи Дулиттла из Филадельфии! Я очень хорошо знаю вашего доброго хозяина, вправду очень хорошо. А слышали ли вы когда-нибудь от него о его друге мистере Эбнере Гринуэе из ямайского Кингстона?

— Хм, боюсь, что нет, — отвечал Джонатан, — такого имени я не припомню, равно как и того, чтобы оно когда-либо встречалось в наших учетных книгах.

— Ну разумеется! — оживленно и самым добродушным образом вновь отозвался коротышка. — Мое имя действительно навряд ли упоминалось в ваших отчетах, ведь я не деловой партнер, хотя и был в прошлом весьма близким другом вашего хозяина. Как много мне хотелось бы расспросить о Джеремае, и, по правде говоря, я надеялся, что вы привезете мне от него письмо. Знаете что, я живу тут неподалеку, и если вас не затруднит, то, может, вы зайдете ко мне в гости, и мы поболтаем не спеша. Я бы с радостью проводил вас до корабля, а не звал бы к себе, но, должен вам сказать, меня замучила проклятая лихорадка и мой врач запретил мне выходить по ночам.

— Хорошо, — согласился Джонатан, бывший, как вы уже могли понять, весьма покладистым по натуре, — я с удовольствием провожу вас до дома. Почему бы и не оказать любезность другу добрейшего Джеремаи Дулиттла.

И дальше они пошли вместе, беседуя весьма по-дружески. Низкорослый одноглазый джентльмен в черном доверительно взял Джонатана под руку и засеменил рядом, беспрестанно стуча тростью по мостовой. Он очень хорошо знал город (будучи его жителем), и разговор их оказался таким интересным, что они прошли уже весьма значительное расстояние, прежде чем Джонатан обнаружил, что они входят в квартал значительно более темный и с гораздо меньшим количеством прохожих, нежели все предыдущие. По обеим сторонам улицы стояли высокие кирпичные дома, меж которыми бежала узкая и неровная мостовая со сточной канавой посредине.

Так пираты праздновали Рождество

Перед фасадом одного из этих зданий — высокого и мрачного сооружения — одноглазый коротышка остановился и, открыв дверь ключом, поманил нашего героя за собой. Джонатан и здесь не стал спорить, и его новообретенный друг продолжил путь вверх по лестнице, причем шаги его гулко отдавались в темноте. Наконец, поднявшись на два пролета и достигнув площадки, коротышка отпер в конце коридора дверь, после чего провел Джонатана в комнату, освещаемую исключительно лунным светом, который, проникая через полуприкрытые ставни, высвечивал на полу яркий прямоугольник.

Затем хозяин с помощью кремня и огнива зажег свечу, и при ее свете наш герой разглядел, что находится в спальне, обставленной весьма комфортно и даже с некоторым изяществом, хотя и проявляющей все признаки холостяцкого жилища.

— Вы простите меня, — сказал его новый знакомый, — если я закрою ставни и окно? Эта чертова лихорадка, о которой я давеча упоминал, такой природы, что врач запрещает мне даже впускать ночной воздух в комнату, иначе к утру меня будет трясти так, что кости и зубы повыскакивают.

И он сразу же не только закрыл ставни, но и запер их на тяжелый железный засов. Покончив с этим, хозяин предложил нашему герою присесть и поставил перед ним бутылку превосходнейшего рома, а также угостил не менее отменным табаком, после чего между ними завязалась дружеская непринужденная беседа. Под влиянием рома Джонатан вскоре поведал своему новому другу о приключении, в которое его вовлекла прекрасная незнакомка, и рассказ этот его собеседник выслушал с величайшим, если не сказать жадным вниманием.