Страница 30 из 55
Глава V
Капитан Черная Борода
(Отрывок из книги «Приключения Джека Баллистера»)
Вряд ли мои современники, чье спокойное и размеренное существование протекает под защитой законов и в окружении множества людей, в состоянии понять, какой была жизнь в американских колониях в начале восемнадцатого века, когда было возможно само существование кровожадных злодеев вроде капитана Тича, известного под прозвищем Черная Борода, а губернатор и секретарь провинции, где он обосновался, наверняка получали свою долю от его добычи и всячески покрывали преступления пиратов.
Американские колонисты тех времен в большинстве своем были людьми грубыми и черствыми, едва ли знакомыми со светлой стороной жизни. Проживали они в основном в небольших поселениях, отдаленных друг от друга на значительные расстояния, так что не могли ни издавать какие-либо законы для собственной защиты, ни обеспечивать их соблюдение. Каждому в те лихие времена приходилось полагаться лишь на собственные силы, дабы сохранить и защитить добро и не допустить захвата оного жестокими чужаками.
Вообще, на мой взгляд, для человека вполне естественно отбирать у других все, что только можно. Маленькие дети, например, всегда пытаются отнять у своих товарищей и оставить себе игрушки, которые им приглянулись. И лишь в результате постоянных внушений постигают они: нельзя завладевать силой тем, что тебе не принадлежит. Так что люди изначально порочны, и становятся честными, усвоив, что брать чужое плохо, лишь посредством обучения и воспитания. Когда же человек не получает подобного воспитания или ежели есть нечто такое в его характере, что препятствует усвоению честности, тогда он только и выжидает возможности завладеть тем, что ему приглянулось, — ну прямо как в детстве.
Население колоний в те далекие времена, как уже упоминалось, было немногочисленным, и к тому же люди жили слишком далеко друг от друга, чтобы они могли, объединившись, защищать себя и свое добро, а потому тогда сплошь и рядом творились такие чудовищные беззакония, в которые нам, гражданам цивилизованного общества, трудно поверить.
Обычным средством торговли между провинциями являлись в то время каботажные суда. И они были столь беззащитны, а колониальные власти столь неспособны обеспечить им надлежащую охрану, что злодеи, замыслившие ограбить эти корабли, могли осуществить сие, совершенно не подвергаясь риску.
Моря и океаны в те далекие дни буквально кишели вооруженными шайками флибустьеров, которые останавливали торговые суда и безнаказанно их грабили.
Тогдашние провинции управлялись губернаторами, назначаемыми лично самим королем. И одно время подобный губернатор был волен творить в своей провинции почти все, что ему заблагорассудится. Он отчитывался лишь перед королем да правительством, однако Англия находилась далеко, так что фактически он был предоставлен лишь самому себе.
Губернаторы сии, как это вообще свойственно грешной человеческой природе, жаждали поскорее разбогатеть и одним махом заполучить все, что только можно. Но поскольку они были благовоспитанными джентльменами, то никак не могли податься в пираты или разбойники. Да к тому же их назначил сам король, и эти господа не желали рисковать своей репутацией. Порой они даже по мере сил пресекали пиратскую деятельность, да вот только их правительства были слишком слабы, чтобы оградить торговые суда от нападений флибустьеров или наказывать грабителей по сошествии на берег. Собственным военным флотом колонии не обладали, да фактически и армией тоже. Недоставало и проживавших в общине людей, которые могли бы организованно выступить против более сильных и хорошо вооруженных негодяев.
Захваченное пиратами с торговых судов добро считалось потерянным раз и навсегда. И законные владельцы практически никогда не ходатайствовали о его возвращении, ибо сие было совершенно бессмысленно. Все награбленное безраздельно принадлежало пиратам.
При этом губернаторы и секретари колоний отнюдь не считали зазорным получить свою долю с безвозвратно утраченного законными владельцами и теперь вроде как бесхозного имущества.
Ребенку внушают, что очень плохо отнимать у других, например конфету. Однако, когда некий скверный мальчишка все-таки да отнимет ее и скроется со своей добычей, а лишившийся сласти законный владелец с ревом убежит домой, третьему ребенку вовсе не кажется таким уж нехорошим угоститься предложенной ему этой самой конфеткой, даже если он и подозревает, что ее у кого-то отобрали силой.
Наверняка приблизительно так же рассуждали губернатор Иден и секретарь Найт в Северной Каролине, губернатор колонии Нью-Йорк Флетчер да и прочие губернаторы, которые не видели ничего зазорного в том, чтобы брать долю с награбленной пиратами добычи. Более того, им даже не казалось безнравственным принуждать Черную Бороду и других флибустьеров делиться с властями не принадлежащим им имуществом, имевшим видимость ничейного.
Впрочем, в правление губернатора Идена население колоний стало возрастать, и законы по защите личного имущества постепенно становились все более действенными. Иден оказался последним из всех губернаторов, кто проворачивал делишки с пиратами, а Черная Борода, в свою очередь, чуть ли не последним из морских разбойников, обладавшим достаточной наглостью и могуществом, дабы безнаказанно появляться вместе со своей шайкой среди ограбленных ими жертв.
Виргиния в те времена была крупнейшей и богатейшей из всех американских колоний. Второе место по праву занимала Южная Каролина, отделяемая от Виргинии Северной Каролиной. Эти-то две провинции и страдали более прочих от Черной Бороды, и в конце концов терпение их жителей иссякло.
«Вслед за капитаном и юной леди Джек подошел по извилистой тропинке к дому».
Иллюстрация из книги Говарда Пайла «Приключения Джека Баллистера» (1894)
Возмущенные чинимым пиратами беспределом купцы, торговцы и прочие воззвали к защите — да столь громко, что губернаторы обеих провинций просто не могли их не услышать.
Губернатору Идену подали петицию с требованием предпринять против флибустьеров решительные действия, однако он так ничего и не сделал, ибо был весьма расположен к Черной Бороде: так ребенок, которому пришлись по вкусу отнятые конфеты, испытывает расположение к маленькому негоднику, который его этими конфетами угощает.
В Виргинии всё обстояло иначе. Когда Черная Борода совершил очередной набег в самый центр этой провинции и дерзко похитил дочь одного из ее наиболее уважаемых жителей, местный губернатор, убедившись, что от властей Северной Каролины помощи ждать не приходится, взял дело в собственные руки и издал прокламацию: он предлагал награду в сто фунтов за поимку пиратского капитана, живого или мертвого, и меньшие суммы за головы его пособников.
И если право издать прокламацию у губернатора Спотсвуда имелось, то приказывать лейтенанту Мейнарду отправиться на военных кораблях в соседнюю провинцию и атаковать пиратов у побережья Северной Каролины он уполномочен не был. Однако подобные самовольные действия сошли ему с рук: в колониях тогда царили страшная неразбериха и беззаконие.
Знаменитая прокламация губернатора была издана одиннадцатого ноября. В ближайшее воскресенье ее зачитали в церквях и развесили на дверях всех правительственных учреждений Виргинии. А семнадцатого числа того же месяца лейтенант Мейнард на кораблях, специально снаряженных против пиратов полковником Паркером, направился в залив Окракок. Через пять дней разыгралось сражение.
Черная Борода прослышал о прокламации губернатора Спотсвуда, когда его шлюп стоял на якоре в заливе меж отмелей и песчаных полос.
Накануне разразилась буря, и в заливе Окракок от нее укрылось множество судов. Черная Борода знал почти всех их капитанов, от которых и проведал о прокламации.