Пираты южных морей

Из этих добровольцев капитан Морган отобрал двадцать — среди прочих и нашего мастера Гарри — и затем условился со своим лейтенантом, что ежели по истечении трех дней от их экспедиции не будет никаких вестей, то он должен будет отплыть на Ямайку и ожидать там. Так началась великая авантюра, которая, хотя до сего времени и не предавалась огласке, быть может, оказалась самой дерзкой и отчаянной из всех, что прославили его имя. Ибо маленькая лодка, на борту которой находилось всего лишь двадцать человек, отважно вошла в гавань, охраняемую третьей по мощи в Испанских морях крепостью, самоуверенно рассчитывая вырвать испанский флагманский корабль из гущи целой вооруженной до зубов флотилии. Как вы полагаете, сколь много нашлось бы в целом свете людей, которые отважились бы на подобное?

Но вот что интересно: сей великий буканьер, если и предпринимал авантюры столь отчаянные, как эта, то всегда продумывал их так основательно, что они никогда полностью не проваливались. Более того, сама отчаянность его успешных акций была таковой природы, что никто и заподозрить не мог, что на подобное кто-то осмелится, и, соответственно, неприятель никогда не был готов к нападениям. Да уж, если бы Генри Морган ходил под королевским флагом и придерживался правил ведения честной войны, то мог бы стать столь же великим и прославленным, как сам адмирал Роберт Блейк.

Однако сие лишь лирическое отступление. Теперь же я должен донести до вас, что шлюпка, в которой плыл капитан Морган со своими двадцатью товарищами, к вечеру достигла Сальмединского мыса. Оказавшись в поле видимости гавани, они разглядели на стоянке серебряную флотилию, а на расстоянии километров двух от нее, при входе в бухту, два боевых корабля охранения и вооруженную галеру. Разведав обстановку, пираты спустили парус и погребли вдоль побережья, прикинувшись испанской лодкой из Номбре-де-Диоса. Держась таким образом берега, они храбро зашли в гавань, на противоположном конце которой, на довольно значительном расстоянии, можно было разглядеть крепость.

Подобравшись столь близко к цели своего мероприятия, капитан Морган потребовал от каждого человека поклясться идти с ним до конца, и наш герой дал клятву так же искренне, как и прочие члены отряда, хотя сердце его, признаюсь вам честно, по мере приближения к развязке билось все сильнее. Заручившись таким образом клятвами сподвижников, Морган велел корабельному плотнику, которого пираты называли «хирургом», едва лишь он отдаст приказ, пробить в лодке шесть отверстий, дабы им не оставалось ничего другого, кроме как устремиться вперед с тонущего суденышка. И такова была власть этого человека над своими сторонниками, и такой испытывали они трепет перед ним, что никто из пиратов не возразил, хотя отданное распоряжение и предопределяло для них лишь победу или смерть, и ничего более. Да и «хирург» нисколько не подверг приказ сомнению, хотя в глубине души и вряд ли мечтал ему подчиниться.

К тому времени уже совсем стемнело. Заметив на некотором расстоянии двух рыбаков в каноэ, капитан Морган спросил у них на испанском, который из стоящих на якоре в гавани кораблей является флагманским, поскольку у него якобы есть послание для его капитана. Рыбаки ничего не заподозрили и показали на галеон гигантских размеров километрах в двух от них.

Пираты погребли к указанному кораблю, и когда они находились в непосредственной близи от него, капитан Морган заявил «хирургу», что настало время выполнить возложенную на него обязанность. Тот исполнил приказ, да с таким старанием, что вода хлынула в шлюпку мощными струями, и тогда отряд изо всех сил налег на весла — ведь каждый последующий миг мог оказаться последним.

И как вы думаете, какие же чувства в это время испытывал наш герой? Его благоговение перед Морганом, как и у всех в лодке, было столь велико, что, я уверен, Гарри скорее пошел бы ко дну, нежели ослушался бы приказа, пускай даже и затопить шлюпку. И все же, когда юноша почувствовал, как холодная вода хлещет по ногам (а он снял башмаки и чулки), его охватил такой страх утонуть, что не пугал даже испанский галеон — лишь бы почувствовать твердые доски палубы под собой.

Да и вся команда испытала подобное смятение, и они заработали веслами с таким усердием, что достигли кормы галеона, прежде чем лодка наполнилась водой наполовину.

Луна еще не взошла, и было темно, однако, когда пираты приблизились, с палубы их окликнул часовой, на что капитан Морган ответил по-испански, что он, мол, капитан Альварес Мендасо, везет донесение для капитана их корабля.

Как раз в этот момент лодка, к тому времени основательно отяжелевшая от воды, неожиданно опрокинулась на бок, вот-вот готовая затонуть, и вся команда, не дожидаясь приказа, с обезьяньим проворством принялась карабкаться вверх — с пистолетом в одной руке и саблей в другой — и оказалась на палубе, прежде чем часовой успел что-либо сообразить и забить тревогу. Он лишь воскликнул: «Господи Боже! Кто это?» — и тут же один из пиратов уложил его ударом рукоятки пистолета, хотя наш герой в темноте и спешке и не разобрал, кто именно это сделал.

Прежде чем находившиеся на палубе смогли оправиться от смятения, а те, что были внизу — подняться наверх, часть пиратов под руководством «хирурга» ворвалась в арсенал и захватила оружие, а капитан Морган с мастером Гарри и португальцем по прозвищу Мурильо Бразилец со скоростью ветра помчались в кормовую каюту.

Там они обнаружили капитана флагманского судна, игравшего в карты со своим товарищем и мсье Симоном. Мадам Симон с дочерью также находились в каюте.

Капитан Морган немедля приставил пистолет к груди испанского капитана и с самым что ни на есть свирепым выражением лица поклялся, что если тот издаст хоть слово или закричит, то будет немедленно убит. Наш же герой, теперь тоже принявший участие в игре, поступил так же с приятелем испанца, пообещав выстрелить, если тот раскроет рот или шевельнет хотя бы пальцем.

Все это время женщины, не понимая сути происходящего, сидели словно каменные изваяния. Однако вскоре они достаточно пришли в себя, и младшая принялась было кричать, на что мсье Симон велел ей замолчать, ибо это друзья, пришедшие им на помощь, а вовсе не враги со злым умыслом.

Времени на все это, как вы понимаете, потребовалось очень мало, ибо менее чем через минуту в каюту ворвались еще четыре пирата и вместе с португальцем немедленно связали испанцам руки и ноги и вставили им в рот кляпы. Наш буканьер остался доволен проделанной работой, и когда испанского капитана бросили на пол в углу каюты, с его лица разом сошло свирепое выражение: он разразился громким смехом и обменялся с мсье Симоном звучным рукопожатием. Затем, пребывая в прекрасном расположении духа после первых достигнутых успехов, Морган повернулся к двум женщинам.

— А это, леди, — объявил он, взяв нашего героя за руку и подведя поближе, — юный джентльмен, который отправился со мной, дабы обучаться ремеслу пиратства. Всячески рекомендую.

Можете представить себе, в какое смущение привели подобные слова нашего героя, который никогда не мог похвастать легкостью и непринужденностью в общении с незнакомыми женщинами. Можно лишь догадываться, какие чувства обуяли беднягу Гарри, когда его в таком вот виде представили мадам Симон и ее дочери: босого, одетого лишь в рубаху да бриджи, без шляпы, но с пистолетом в одной руке и саблей в другой. Впрочем, долго смущаться ему не пришлось, ибо почти сразу же после столь лирического отступления капитан Морган вновь посерьезнел и попросил мсье Симона отвести женщин в безопасное место, ибо самая рискованная часть авантюры еще только предстояла. Затем с мастером Гарри и другими пиратами (ибо отныне нашего юного героя уже можно было с полным правом величать таковым) он покинул каюту.

На палубе Гарри увидел сбившихся в кучку, словно овцы, испанцев (другая их часть жалась в трюме под захлопнутыми люками), и таков был их ужас перед пиратами, и столь грозно звучало имя капитана Моргана, что никто из этих бедолаг не осмеливался крикнуть, дабы поднять тревогу, или даже бежать, прыгнув за борт.