Страница 7 из 14
Когда я слышу песню “Идет охота на волков”, думаю — это про нас…
Охота на русских стальных акул продолжалась больше месяца-
Самые страшные вахты несли мотористы. В их раскаленных дизельных отсеках температура поднималась выше 60 градусов. От тепловых ударов падали даже крепкие сибирские парни. Один из них, бывший старшина 2-ой статьи Колобов рассказывает:
— Для поддержания сил нам выдавали одну банку компота на четверых. Ничего иного душа не принимала… И ничего вкуснее, чем эти кисловатые вишни в собственном соку, казалось, в мире больше нет. Цедишь из кружки по капельке и думаешь, если вернусь домой живым, куплю ящик таких банок и буду пить каждый день, пока пупок не развяжется. Нет, еще лучше сделаю: приеду на этот самый, — посмотрел на этикетку, — Ейский плодоконсервный комбинат, и женюсь там на самой красивой девушке, и буду каждый день пить с ней вишневый компот и рассказывать, как умирали мы от жары в этом треклятом Саргассовом море.
После службы уехал в родной Барнаул. Конечно же, забыл о своих компотных грезах. Да только как сглазил кто: не заладилась личная жизнь, и все тут! Невеста не дождалась, с другой подругой тоже ничего не вышло… И тут как-то выпала из военного билета этикетка того самого вишневого компота. На память ее тогда с лодки прихватил…
Эх, была — не была! Нарядился я в свою дембельскую форму, бушлат накинул, чуб из-под бескозырки выпустил и махнул в город Ейск. Прихожу в дирекцию плодоконсервного комбината и говорю, так, мол, и так, прибыл с Северного флота, чтобы поблагодарить от имени геройских подводников ваш комбинат за отличную продукцию. Прошу собрать трудовой коллектив. Собрали всех в клубе — одни женщины. Как глаза ни разбегались, а одну симпатичную дивчину высмотрел… Выхожу на трибуну и давай рассказывать страсти-мордасти про тропическую жару и как мы все вишневым компотом спасались. Спасибо, вам, дорогие труженицы! Тут аплодисменты и все такое прочее… А теперь, говорю, я должен сказать главное… Но сначала прошу поднять руки тех, кто не замужем. Лес рук. Смотрю, и моя подняла… И вот тут я признался о своем зароке жениться на самой красивой девушке комбината. Спускаюсь с трибуны в зал, подхожу к своей черноокой красавице и предлагаю ей руку и сердце. В зале буря восторга: «Галька, соглашайся! Выходи за него! Мы вам такую свадьбу сгрохаем!»
Девушка, понятное дело, смущается, молчит… Беру я ее за руку, вывожу на сцену и понимаю — моя!
Свадьбу сыграли в столовой комбината на средства профкома. Мне ящик вишневого компота подарили. С тех пор мы с Галиной Степановной вот уже серебряную свадьбу отметили. А мне все компоты дарят. Правду говорят — любовь не картошка!
«Командиров не наказывать», или «Живыми не ждали!»
В Полярный вернулись перед самым Новым годом. Вернулись со щитом. Вернулись все — целые и невредимые. Вернулись без единого трупа на борту, чего не скажешь об иных, куда более мирных «автономках».
Встретили 69-ю бригаду хмуро. Из Москвы уже приехали, как выразился один из командиров, «седые мужчины с мальчишеской искрой в глазах и большими лопатами — дерьмо копать». У комиссии из Главного штаба была одна задача: назначить виновных «за потерю скрытности». Никто из проверяющих не хотел брать в толк ни обстоятельства похода, ни промахи московских штабистов, ни реальное соотношение сил. Лишь профессионалы понимали, какую беспрецедентную задачу выполнили экипажи четырех лодок. «Живыми не ждали!» — честно признавались они. Понимал это и командующий Северным флотом адмирал Владимир Касатонов, который-то и не дал на заклание ушлым москвичам своих подводников. Более того, подписал наградные листы на всех отличившихся. Даром, что в Москве эти представления положили под сукно…
Маршалы из Министерства обороны и партийные бонзы из ЦК КПСС долго не могли уяснить, почему подводникам рано или поздно приходилось всплывать на поверхность. Командиров кораблей вызвали держать ответ в Большой дом на Арбате. Разбор вел первый заместитель министра обороны СССР, маршал Советского Союза Андрей Гречко.
Рассказывает капитан 1-го ранга в отставке Рюрик Кетов: «Вопросы стали задавать один чуднее другого. Коля Шумков, например, докладывает, что вынужден был всплыть для зарядки батарей. А ему:
— Какая такая зарядка? Каких там батарей? На каком расстоянии от вас были американские корабли?
— Метрах в пятидесяти.
— Что?! И вы не забросали их гранатами?!
Дошла очередь до меня.
— Почему по американским кораблям не стрелял? — кипятился Гречко.
— Приказа не было.
— Да вы что, без приказа, сами сообразить не смогли?
Тут один из цековских дядечек тихонько по стакану постучал Маршал, как ни кричал, а услышал, сразу притих. Но долго не мог врубиться, почему мы вынуждены были всплывать. Еще раз пояснили, что ходили мы к Кубе на дизельных подводных лодках, а не на атомных. Дошло!
— Как не на атомных?!! — заревел маршал.
Сдернул с носа очки и хвать ими по столу. Только стекла мелкими брызгами полетели. Высшее военно-политическое руководство страны полагало, что в Карибское море были направлены атомные лодки. Позже мне стало известно, что одну атомную лодку послали впереди нас, но у нее что-то сломалось и она вынуждена была вернуться в базу.
А лукавые царедворцы не стали передокладывать Хрущеву, какие именно лодки ушли на Кубу.
Слава Богу, что у капитана 1 — го ранга Агафонова и его командиров хватило выдержки и государственного ума, чтобы не стрелять по американским кораблям, не ввергнуть мир в ядерный апокалипсис И главнокомандующий Военно-морским флотом СССР Сергей Горшков, перечеркнув проект разгромного приказа, начертал: «В тех условиях обстановки командирам ПА было виднее, как действовать, поэтому командиров не наказывать».
Кто-кто, а уж он-то знал, что и после принудительного всплытия, оторвавшись от конвоя, подводные лодки до последнего дня кризиса продолжали таить угрозу для американского флота.
И все-таки маршал Гречко остался недоволен действиями полярнинских подводников.
— Я бы на их месте, — мрачно заявил он в кругу коллег, — вообще не всплывал.
Все было так, как в дурашливой армейской песенке:
А потом приехал Фидель Кастро. У вождя кубинской революции было другое мнение о роли советских подводников в Карибском кризисе, и он попросил представить ему героев Саргассова моря. Ему и представили… Агафонов до сих пор не может простить той давней обиды.
В честь прибытия главы кубинского правительства на Северный флот состоялся парад кораблей. В общем строю на североморском рейде стояли и все четыре лодки 69-й бригады. После официальной церемонии Б-36 и еще одну дизельную ракетную подводную лодку, 629-го проекта, не ходившую под Кубу, поставили у причала. Длинный и высокий корпус ракетоносца загораживал щупловатую «букашку». Напрасно капитан 2-го ранга Дубивко, ближе всех прорвавшийся к Кубе, ждал на мостике высокого гостя. Его отвели на ракетоносец.
— Для меня так и осталось загадкой, — пожимает плечами Агафонов, — почему Фидель не посетил Б-36… Видимо, наше руководство решило, что подводный ракетоносец произведет на него большее впечатление своими размерами, а главное — наличием на борту мощных баллистических ракет.
Скорее всего, так оно и было…
На тридцать три года, как в недоброй сказке, была заколдована слава 69-й бригады дизельных подводных лодок Северного флота. Бесценный боевой опыт засекретили и хранили за семью печатями, доводя его до специалистов лишь «в части касающейся». Низкий поклон контр-адмиралу Георгию Костеву, который первым публично поведал о подвиге своих товарищей по оружию.