Похищенное сердце

Он быстро нашел ее глазами. Изольда сидела на возвышении за хозяйским столом. По правде говоря, он не сводил с нее глаз, как только девушка вошла в зал. За десять лет, пока он отсутствовал, она выросла, и он не мог не отметить, как сильно она изменилась, насколько женственной стала ее фигура. Но он по-прежнему считал ее противной и люто ненавидел. Однако, положа руку на сердце, не мог не признать, что девчонка стала красавицей.

Он бросил на нее оценивающий взгляд. Да, действительно, в ее внешности не было ни малейшего изъяна. Но ведь женская красота всего лишь прекрасная оболочка, под которой скрываются не только добродетели. А эта молодая леди была дочерью коварных и подлых людей и наверняка унаследовала все их мерзкие пороки. Все они одного поля ягоды!

Опустив глаза, Рис ел, пил, но все время искоса оглядывал зал и всех, кто сидел за столом. Он насчитал четверых рыцарей – без пожилого начальника стражи – и около двенадцати стражников, которые могли отразить внешнее нападение, но явно не устояли бы против неожиданного удара в спину. Особенно от такого беспощадного и умелого противника, как он.

Паж зажег факелы возле их стола, и Рис еще ниже склонился над тарелкой с едой. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Изольды, и мурашки пробежали у него по спине: неужели она его узнала? Но ведь вчера в деревне девчонка и бровью не повела. Впрочем, трудно было узнать в нем нынешнем долговязого нескладного парня, который десять лет тому назад попытался захватить ее в заложницы.

Он вскинул голову, искоса глядя на нее. Она не сводила с него своего внимательного, с подкупающей лаской взгляда. Нет, конечно, она не могла его опознать.

Рис небрежно почесал бороду, взлохматил волосы на голове. Скорее всего это маскарад, чтобы изменить свою внешность. Ничего, как только он захватит Роузклифф, то сразу сбреет бороду, острижет волосы, сбросит тряпье бродячего музыканта и обретет свой обычный вид. Вот тогда она узнает его, но будет уже поздно.

Громкое рычание и лай замковых собак вывели его из задумчивости. Он взглянул туда, где псы затеяли грызню, и понял, что виновником переполоха стал их Сиду. Не колеблясь ни секунды, Рис прыгнул прямо в середину собачьей стаи и подхватил на руки глупого и испуганно тявкающего щенка, едва ли не вырвав его из пасти огромного зверя, который был крупнее Сиду раза в три-четыре. Пинком он отшвырнул в сторону злобного дога, а другие собаки замерли на месте под его пристальным тяжелым взглядом.

– Успокойся, герой, – ласково бросил он лающему Сиду, ставя его на скамью рядом со своим стулом.

– Он такой же дурачок, как и его хозяин, – пробормотал Тилло. – Нападать с такими мизерными силами на неприятеля в его же логове – на такое может решиться только глупец.

– А мне кажется, в таком безрассудстве есть доля романтической отваги, – возразил Гэнди. – Тот, кто слабее, всегда зависит от милости более сильного противника. Но если у тебя на плечах не пустой котелок, а голова, то благодаря ей можно одолеть любого, каким бы сильным он ни казался. Умный младший брат всегда сумеет провести недотепистого старшего брата.

– Но сила тоже бывает не лишней, – проворчал Лайнус, разрезая кусок жаркого.

Перед ним стояло целых два блюда, и он с жадностью глотал все подряд, не обделяя вниманием ни одно из стоявших перед ним кушаний.

Гэнди буркнул:

– Сила – уму могила.

Внезапно карлик издал испуганный крик и взлетел со своего места на воздух, подхваченный могучей рукой Лайнуса.

– Дорогой Гэнди, мне нравится твое здравомыслие, но ведь ты любишь меня, признайся.

– Отпусти, олух. Безмозглая бочка жира. – Щуплые ножки Гэнди болтались в воздухе почти над столом. – Ненасытный обжора.

– Скажи «пожалуйста», – ухмыльнулся Лайнус, с любовью глядя на карлика. – Будь вежливым!

– Пожалуйста! – завопил Гэнди.

– Ладно.

И, звонко чмокнув его в щеку, Лайнус опустил его на скамью. По улыбающемуся доброму лицу гиганта был видно, как он любит своего приятеля.

Гэнди упал на скамью, не удержался и свалился назад прямо на одну из гончих собак, которая скалила зубы на Сиду. Псина зарычала и лязгнула зубами. Не растерявшись, Гэнди зарычал в ответ и замахал кулаками. Собака растерянно попятилась назад. Рис рассмеялся. Что бы там ни говорил Гэнди, какие бы остроты ни отпускал в адрес не отличавшегося сообразительностью Лайнуса, тот все равно любил острого на язык карлика и никогда не обижался на его злые шутки.

Гэнди тоже питал добрые чувства к простодушному гиганту. Внешне не броскими любезностями и поступками, в которых тем не менее сквозила нежность, Гэнди выказывал свое дружеское расположение. У них обоих не осталось ни родных, ни близких, что только сблизило карлика и гиганта: они стали настоящими братьями.

Рис помрачнел, ведь у него тоже не было семьи. Он почти не помнил мать, а отец погиб двадцать лет тому назад. После смерти родителей его взяла на воспитание тетка, которая от горя повредилась умом, поэтому, скорее, не она заботилась о нем, а Рис о ней. Нет, он так и не узнал, что такое тепло семейного очага, материнская любовь, поддержка отца. Фицхью разрушили его счастье.

Рис взглянул на Изольду, которая в его глазах служила воплощением предательства, подлости и причиной всех несчастий, обрушившихся на его семью. Конечно, она не ведала ни голода, ни одиночества, ни бессильного страха перед будущим. Она скорее всего выросла избалованной и капризной, окруженная любовью и вниманием близких. О, с каким наслаждением он разрушит ее уютный мирок, отнимет у нее и всех Фицхью неправедно нажитое состояние! Они будут вопить о пощаде и мучиться, он заставит их выпить чашу страданий, не меньшую той, которую пришлось осушить ему самому.

Девушка по-прежнему с любопытством разглядывала его. Прекрасная бездушная игрушка, пресытившаяся всем, скучающая принцесса в королевстве, которое украли у его родичей. «Ничего, скоро наступит конец твоей праздности, Изольда Фицхью, как и твоему счастью, – в который раз поклялся Рис. – Ничего, ты забудешь до конца своей жизни, что такое скука».

Он отодвинул от себя пустое блюдо и поднялся.

– Пришло время для представления, – бросил он друзьям. – Надо отблагодарить хозяйку Роузклиффа за гостеприимство.

Глава 4

У Изольды замерло сердце, когда музыкант по имени Ривиус вышел из-за стола. Она не могла понять, что ее так привлекало в нем. Хотя странствующие менестрели не каждый день давали представления в Роузклиффе, тем не менее их посещения нельзя было назвать редкими, и всякий раз она с удовольствием слушала их независимо от уровня исполнительского мастерства бродячих артистов. Но сегодня, то ли в предвкушении представления, то ли по другой непонятной причине, она волновалась, как никогда раньше.

Роль хозяйки замка ей явно пришлась по вкусу, но по возвращении родителей, как это ни тяжело, ей придется отказаться от нее. Только найдя подходящего мужа, она могла бы поправить положение. Одно было очевидно: лишь выйдя замуж, она может управлять собственным домом.

Изольда отогнала прочь неприятные мысли. Музыканты подошли к ее столу, и она от радости захлопала в ладоши. Девушка почему-то не сомневалась в том, что еще до конца вечера Осборн признает собственную неправоту и убедится, насколько разумно поступила она, разрешив бродячим актерам дать представление.

Впереди музыкантов выбежал Сиду, громко залаял, как бы привлекая к себе общее внимание, а затем легко прыгнул через голову назад. Все захлопали от восторга.

Сиду опять совершил прыжок через голову, а затем, играя, начал бегать по кругу, стараясь ухватить себя за хвост. Собачка вновь неожиданно перевернулась в воздухе и упала на живот, вытянув лапы во все стороны, высунула алый язычок и лукаво поглядывала по сторонам блестящими глазами.

Изольда от восхищения хлопала в ладоши от души, как и вся прислуга. Тем временем четверо актеров выстроились полукругом за спиной Сиду. Ловко перебирая струны, они начали исполнять веселую мелодию. Первым запел карлик, аккомпанируя себе на арфе: