Похищенное сердце

Рис отстранился от Изольды, встал с постели и с глупым видом застыл посреди спальни, удивленно взирая на нее. Пытаясь скрыть свое странное смущение, он пробормотал какую-то несусветную чушь:

– Тебе нужен Ривиус, я понял это. Тебя трудно понять, по-моему, ты сама запуталась в своих желаниях. Но в любом случае из тебя выйдет восхитительная любовница.

Если бы Риса спросили, зачем он это сказал, зачем опять пытается обидеть ее, он затруднился бы ответить. Он потряс перед лицом крепкими, побелевшими от судорожного напряжения сжатыми кулаками. Какой же он болван! Он опять без всякого повода обидел ее. Она свернулась клубком и отвела глаза от него.

– Изольда, – начал он и сбился.

становилась невыносимой.

– Прости, я был не прав.

Она лежала неподвижно и тихо. Он весь напрягся и сквозь зубы произнес:

– Изольда, повторяю, я был не прав.

Сердце сжалось у него от невыразимой боли и жалости. Совсем смешавшись, Рис поспешно вышел из спальни. Он стыдился признаться самому себе, что боится ее.

«Из тебя выйдет восхитительная любовница».

Эти слова снова и снова мелькали в горячечном сознании Изольды. Совершенно подавленная, она лежала, не зная, что ей предпринять. «Восхитительная любовница». Он сперва обольстил ее, а теперь оскорблял, упиваясь своей победой. Но хуже всего было то, что в его словах была доля правды.

Рыдание перехватило ее горло. Ей было отчаянно одиноко. Он ушел, бросил ее, и она не знала, что ей делать. Она уже наделала столько глупостей, не хватало еще, чтобы, обезумев от страсти, она вообще потеряла голову. Нет, надо было скорее брать себя в руки!

Легко сказать! Но как это осуществить на деле? Она застонала, слезы выступили на глазах, и она заплакала. Затем, не в силах выносить больше страшную сердечную муку, вскочила с постели.

– Ненавижу! Ненавижу! – закричала Изольда на картину с драконом.

Затем, обозлясь на ушедшего Риса и, наконец, на саму себя, схватила кувшин с грязной водой, где мокли кисти, и швырнула прямо в стену с нарисованным чудовищем. Кувшин разлетелся вдребезги, пятна и потеки от разбрызгавшейся воды покрыли картину, но, по странному стечению обстоятельств, дракон остался невредим, он по-прежнему с победным видом возвышался над распростертым внизу волком.

Вне себя от ярости, Изольда бросилась к кувшинчикам с растертыми красками, подняла с пола первую попавшуюся кисть и, обмакнув ее в красную краску, принялась мазать ненавистное изображение. Как она хотела уничтожить злосчастного дракона, стереть его со стены, выкинуть из памяти, выбросить из собственного сердца! Забыть о нем навеки!

Внизу, в главном зале, Рис с каменным выражением на лице сидел в кресле и прислушивался к громким воплям Изольды, доносившимся из спальни. Прислуга в зале тоже слышала эти приглушенные крики, совершенно отчетливо говорившие о страданиях, однако все притворялись, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Рису хотелось подняться наверх, успокоить Изольду, но он не решался, понимая, кто настоящий виновник ее нервного срыва.

– Почему она плачет?

Рис вздрогнул, услышав скрипучий голос Тилло. Он вскинул на подошедшего менестреля глаза и по его хмурому, даже суровому виду сразу понял, что его ждет неприятный разговор.

– Что ты ей сказал?

– Ничего!

Резким взмахом руки Рис отмел все подозрения, хотя в душе ясно понимал, как он сильно обидел, оскорбил Изольду. Чувство вины проснулось в его душе и пронзило его острой болью.

– Просто дал понять, что она обычная женщина, каких много за стенами замка, так что нечего задаваться. Да, такое осознавать неприятно, но что поделаешь? – Рис развел руками. Он лукаво взглянул на Тилло: – А что ты подумал обо мне? Что я какой-то зверь? Жестокое, бессердечное животное? Нет! Я никогда не позволю, чтобы гнев взял верх над рассудком. Это было бы глупо с моей стороны.

Выражение лица Тилло не смягчилось.

– Тебе следовало бы немного полечиться от гордости. Купание в холодной воде или несколько часов на коленях в молитве – очень неплохие целебные средства.

Сверху раздался очередной крик и шум разбиваемой глиняной посуды.

– Возможно, в этом есть доля истины, – отозвался Рис. – А как ты думаешь, что можно придумать для того, чтобы поднять ее настроение?

– Как будто ты не знаешь? – фыркнул Тилло, когда сверху раздался грохот опрокидываемых или разбиваемых вещей. – Кажется, она разрушит весь замок, который за двадцать лет с такой любовью отстраивал ее отец. Но почему ты не отпустил ее вместе с остальными? Зачем она нужна тебе? Роузклифф и так принадлежит тебе. Скоро сюда заявятся братья Фицхью, и то, что Изольда у тебя в плену, лишь усилит их ярость.

Слова Тилло не были лишены смысла, более того, они были полны благоразумия, но Рис прислушивался не столько к нему, сколько к внутреннему голосу, никак не хотевшему отпускать Изольду.

– Она – моя пленница. С какой стати я должен так просто освободить ее?

– А мне кажется, тут скрывается другая причина.

Рис огрызнулся:

– Я никому не обязан давать объяснения. Раз я держу ее в замке, значит, у меня есть на то веские основания.

– Вполне вероятно, что я уйду отсюда, – вздохнул Тилло. – Мне хочется провести остаток жизни в спокойном мирном месте, а Роузклифф, похоже, таким никогда не будет.

Терпение Риса лопнуло, и он взорвался от негодования:

– Если тебе здесь не нравится, убирайся. Я никого не держу.

Тилло взглянул на рассердившегося Риса и тихо обронил:

– Позволь ей уйти вместе со мной.

– Ни за что! – возразил Рис, причем настолько запальчиво, что сам удивился своей горячности.

Тилло ничего не ответил, лишь мрачно запахнулся в плащ, поглубже надвинул капюшон так, что из-под него только торчал кончик его носа.

– Ладно, ступай отдыхать. Нам незачем ссориться. Какой в этом прок? Не волнуйся. Скоро сюда примчатся братья Фицхью, но я их одолею, и потом ты можешь здесь жить в мире и покое.

Морщинистое лицо Тилло выражало заботу, печаль и сомнение.

– Пожалуй, уже слишком поздно. Слишком поздно, – пробормотал он себе под нос и тяжелой старческой походкой направился к выходу. Скрипнула отворяемая дверь, холодный ветерок с улицы пронеся по каменным плитам, но тут двери закрылись и старик исчез. Озноб то ли от ворвавшегося ветра, то ли от странных слов Тилло тонким ручейком пробежал по спине Риса. «Ничего, справимся», – утешил себя Рис. Он и раньше выходил победителем из куда более сложных передряг, выйдет и на сей раз.

– Разведи огонь, – внезапно бросил он проходившему мимо слуге.

Тот с испуганно-растерянным видом взглянул на господина.

– Здесь, в большом зале, а затем наверху, в моей спальне, – прибавил Рис. И, подумав, добавил: – Ты разведешь огонь только здесь, в зале, а я там, наверху.

Кивком Рис указал на лестницу, ведущую наверх.

Глава 18

Рис ожидал увидеть в спальне полный разгром. Но, к его удивлению, там царил порядок – за одним исключением: от чудесной картины не осталось ничего, она погибла безвозвратно.

Хотя в комнате горела всего лишь одна свеча, но все равно она давала достаточно света, чтобы разглядеть последствия дикой выходки Изольды. Плоды многодневных трудов исчезли всего за несколько минут.

– Черт возьми! – выругался по-валлийски Рис.

С мрачным видом он провел рукой по волосам.

– Что же она натворила?

Слева от себя он заметил какое-то движение. Изольда вдруг вышла из тени и, надменно скрестив руки на груди, уставилась прямо ему в глаза.

– Ну, что скажешь по этому поводу? – язвительно спросила она. – Лично я нахожу все это забавным, а ты?

– Как это понимать? – рявкнул Рис ей в лицо так, что она отшатнулась.

Если бы не огонь в ее глазах, то неизвестно, что он бы сделал. Но чертики в ее взоре заставили его действовать осмотрительнее. Несмотря на сумасбродную выходку, ему не хотелось наказывать ее. Вопреки всему, как это ни странно, Рису хотелось ее утешить и вместе с тем – убить.