Кассандра. Пророческая бездна

– Пойдем, дорогая. Тебе нужно отдохнуть и успокоиться. Нам всем нужно отдохнуть и успокоиться.

– Но ты же мне не веришь, правда, мама?

– Что ты, милая, конечно верю! (Гекубе претила эта ложь, но надо же было успокоить ребенка!) Пойдем домой. Ты забудешь свои страхи, и все будет хорошо. Вот увидишь, Парис вернется домой возмужавшим и покрытым славой. Ты еще будешь им гордиться!

Кассандра хотела возразить, но потом безнадежно махнула рукой и пошла рядом с матерью в город. Гекуба чувствовала, что у нее опять начало пощипывать глаза, и было непонятно, о ком она горюет: о недавно обретенном, и вновь покинувшим ее сыне или о несчастной дочери, живущей в мире обманчивых грез. Ну подумайте сами: зачем ахейцам нападать на Трою?

Парис с Энеем и их товарищами уплыл, и во дворце все вернулось к привычной жизни. Только Кассандру все чаще и чаще стали видеть в храмах Зевса, Афины и Аполлона, где она истово молила богов не дать начаться войне.

В остальное время она либо уединялась в священной роще Аполлона, либо сидела на скале, нависавшей над морем, и вглядывалась в горизонт, ожидая и боясь появления корабля, несущего гибель Трое. В своем потайном уголке на берегу Скамандра она не была ни разу с той поры, как рассталась с Аполлоном.

Дни тянулись за днями, а Париса с Энеем все не было. Только купеческие корабли проплывали мимо, торопясь по своим делам, да троянские суда заходили в гавань, везя заморские товары или возвращаясь домой после охраны торговых путей от разбойничьих набегов. Что ж поделать, если их соседи ахейцы любили под шумок поправить свои дела разбоем. Ходили слухи, что даже сам владыка Микен Агамемнон и царь мирмидонян Ахилл нападают на суда или разоряют прибрежные селения.

Креуса рассорилась с Лаодикой, которая в очередной раз начала восхищаться Парисом. Жена Энея заявила, что из-за прихотей самовлюбленного пастуха ей приходится ложиться в холодную постель, и обвинила сестру, в том, что она совсем не думает о муже Геликаоне, который, правда, полная рохля, раз еще ни разу не побил свою излишне легкомысленную жену. Мало ей ребенка от ахейца Акаманта, так теперь бегает за Парисом, а этот слепец еще всем рассказывает, что любит жену!

Но вот однажды случилось то, что должно было случиться. Кассандра была в храме Афины, где, еще на что-то надеясь, молила дочь Зевса о защите города, когда прибежал сын ее служанки и завопил, что вернулись Парис с Энеем, а с царевичем вышла на берег такая красавица, что весь город сбежался на нее посмотреть. Сейчас они направились во дворец, и его мать велела бежать к госпоже и все ей рассказать. Выпалив всю эту тираду, мальчишка развернулся и помчался во все лопатки к акрополю, чтобы не пропустить ни минуты из того, что происходило перед дворцом.

От услышанной новости у Кассандры сжалось сердце. Ну вот, случилось самое страшное. Точно во сне, она поправила на голове покрывало и заторопилась домой. Последние месяцы не прошли для пророчицы даром: по городу спешила уже не дерзкая девчонка с вызывающим взглядом колдовских зеленых глаз, а тихая девушка, в голосе и взгляде которой чувствовалась затаенная печаль.

Когда Кассандра поднялась на заполненную троянцами агору, то увидела Приама, беседующего со стоявшей рядом с Парисом девушкой. У Кассандры еще теплилась в душе надежда, что отец велит сыну отвезти красавицу назад, но ее ожиданиям не суждено было сбыться: Приам улыбнулся незнакомке и, наклонившись, поцеловал ее в щечку. Толпа радостно завопила, и гордый своей добычей Парис повернулся со своей спутницей к горожанам. Приветственные крики стали просто оглушительными.

Кассандра до рези в глазах вглядывалась в ту женщину, которой суждено богами стать причиной гибели ее родного города. Справедливая даже в мелочах, она была вынуждена признать, что Елена действительно невероятно красива. Высокая, стройная, с высокой грудью, крутыми бедрами и густой гривой густых светло-русых с золотистым отливом волос, вьющихся крупными кольцами, она была великолепна и принимала поклонение как должное.

Не удивительно, что большой любитель женщин Приам не прогнал с позором своего сынка вместе с его новой супругой, а буквально растаял от удовольствия при виде бывшей жены спартанского царя, из-за которой в свое время пали Афины.

– Ты была права, – на плечо девушки легла тяжелая рука Гектора. – Наш пастушок втягивает Троаду в большие неприятности. Не уверен, что выходка Париса приведет к войне, но нам придется здорово постараться, чтобы дело закончилось миром. Представляешь, этот недоумок не только увел жену царя Спарты Менелая, но и украл все его драгоценности. Нам в роду только вора не хватало!

Охнув, Кассандра прижала ладони к щекам.

– А куда смотрел Эней?

Гектор покосился по сторонам и потянул сестру прочь от толпы.

– Кругом слишком много лишних ушей… Куда смотрел Эней… Трудно сказать, куда… Говорит, что сам был неприятно поражен, обнаружив с утра Елену на корабле. Что Парис якобы сделал свое черное дело, пока Эней спал, набираясь сил перед плаванием. Якобы были у него подозрения – слишком уж горящими глазами смотрели они друг на друга – но ему и в голову не могло прийти, что кузен устроит ему такой сюрприз. В этом я ему верю. Мне бы тоже в голову не пришло, что Парис рассорит нас с царем, который всегда относился к нам по-дружески. Брат его давно на Трою меч точит, а Менелай гораздо больше любит покой и мирную жизнь. Не могу сказать, чтобы он был хорошим воином или превосходил всех умом (только дурак может оставить жену с юным незнакомцем, а сам уехать по делам!), но человек он честный и справедливый. Теперь жди неприятностей. Спартанец наверняка явится требовать назад жену и сокровища, хотя уже не понятно, чья она жена, потому что по дороге домой Парис сочетался с ней браком на Кранае, совершив все положенные обряды и принеся соответствующие событию жертвы. Отец, скорее всего, откажется выдать Елену и сокровища – я видел, какими глазами он смотрел на свою невестку. В общем, нам предстоят тяжелые дни. И… Кассандра, я всегда верил твоим пророчествам, хоть они и ужасны. Я тебя прошу: если у тебя еще будут видения, пожалуйста, рассказывай мне о них. Одни боги знают, что нас ждет впереди. Надо будет послать гонцов к союзникам, чтобы те прислали свои войска в Трою. Лучше мы их покормим пару-тройку месяцев, а потом отпустим с дарами, чем окажемся один на один с рассвирепевшими ахейцами. Очень уж меня беспокоит клятва Елениных женихов.

Кассандра ласково провела рукой по лицу брата. Никогда еще она не видела его столь расстроенным и озабоченным. Ей хотелось убежать в свою спальню и, бросившись на кровать, закрыться с головой одеялом. Когда-то в детстве она так и поступала, если чего-то боялась или ждала неприятностей.

– Ты же знаешь, что у меня от тебя нет тайн, – прошептала она, опустив глаза, на которые наворачивались слезы.

– Знаю и люблю тебя всем сердцем. Если бы ты не была моей сестрой, то я бы обязательно на тебе женился. Думаю, что в Трое нет более доброй, верной и разумной женщины, чем моя сестричка Кассандра. – Сияние глаз, на которых дрожала непролитая влага, были ему ответом. – К сожалению, я должен идти. Хочу поговорить с отцом раньше этого самовлюбленного осла, хотя, наверно, уже не успею. Но все равно попытаться стоит. Не хочу, чтобы потом меня мучила мысль, что я мог помешать свершиться непоправимому и не сделал этого. Если будет настроение, зайди к нам ближе к вечеру. Андромаха будет рада. Эней обещался прийти, рассказать поподробнее об их с Парисом путешествии. Кроме того, он приведет с собой аэда, который поет прекрасные песни о Дардане, Иле, Трое и других великих троянцах. Боюсь, что скоро нам будет не до песен. Ахейцы не простят нам оскорбление дома Атридов. А сейчас прости, я пойду.

– Конечно, иди, да хранит тебя Афина.

Не успел Гектор отойти и на десять шагов, как к Кассандре подскочила Лаодика, давно уже ревниво наблюдавшая за разговором Гектора и сестры. Последнее время отношения с братом у нее не складывались, и она терпеливо ждала, когда тот пойдет по своим делам. Ветреная кокетка никак не могла понять, почему Гектор плохо относится к Парису, и очень на него за это обижалась. С Кассандрой же она пока дружила, хотя отношения становились все более сложными. Уж слишком много беспокойства причиняла ей сестра своими «пророчествами». После того как новоявленная предсказательница молила отца убить Париса, Лаодика несколько дней не разговаривала с рыжей вещуньей, но потом простила ее и снова начала рассказывать о своих любовных переживаниях и городских сплетнях.