Страница 4 из 15
Директор вскочил с места и бросился к охранникам. По залу пронесся ропот, а вслед за тем и крики ужаса — освободившейся рукой профессор отодрал скобы с другой ноги и руки.
— Сделайте же что-нибудь! — вопил смертельно побледневший прокурор. — Почему он не умирает?
Священник, в восхищении наблюдавший за всеобщей паникой, знал, что профессор не терял времени даром: втайне от охранников он в течение последних восьми лет ежедневно тренировал легкие и достиг поразительных результатов. Он мог задерживать дыхание почти на десять минут!
Профессор ЛеРой сорвал с горла стальную скобу и рывком поднялся из кресла. Это было кошмарное, незабываемое зрелище: двухметровый монстр в оранжевом комбинезоне, с налитым кровью лицом и ужасной улыбкой, стоял в дыму и смотрел в зал через стекло. Священник заметил, что глаза профессора опять заволокло черным. Неужели сила Хозяина, дремавшая в нем, снова пробудилась?
Подойдя к перегородке из бронированного стекла, профессор с неимоверной силой ударил по ней кулаком. Свидетели, несколько женщин и мужчин, в ужасе закричали. Зрители, устроив давку в дверях, начали покидать зал.
Жан Морис ЛеРой продолжал молотить по бронированному стеклу, причем с таким остервенением, что поверхность оказалась забрызгана кровью — его собственной.
— Повода для беспокойства нет! — уверял всех растерянный директор, который, похоже, не знал, что делать. — Стекло не пробить даже очередью из автомата!
Но, похоже, профессор желал совершить невозможное и всерьез намеревался расколотить стекло голыми руками.
— Утихомирьте осужденного! — визжал прокурор. — Пристрелите его!
— Как прикажете это сделать? — вопил в ответ директор тюрьмы. — Через бронированное стекло? Камера наглухо закупорена, ему не выбраться! Но и своих людей я туда не могу отправить, там же все заполнено цианистым водородом!
Единственным, кто не поддался общей панике, был священник. Улыбаясь, он наблюдал за чудом, которое демонстрировал Хозяин, понимая, что тот устроил такое вот прощальное шоу только для того, чтобы показать свою мощь.
Удары по стеклу постепенно затихали. Общими усилиями работников тюрьмы удалось положить конец панике. Газовая камера была заполнена густым белым дымом. Наконец кулак профессора последний раз ударил по бронированному стеклу, а затем его тело исчезло в клубах дыма.
— Все! — объявил дрожащим голосом директор. — Леди и джентльмены, он потерял сознание. Или, вполне вероятно, уже умер. Никто не в состоянии продержаться так долго! Даже Жан Морис ЛеРой!
Зрители стали возвращаться на свои места. Некоторые из них судорожно рыдали. Прокурор с трясущимся лицом замер в углу. Стекло со стороны газовой камеры было залито кровью. Священник взглянул на часы. Они показывали тринадцать минут седьмого…
Внезапно из клубов дыма снова вынырнула рука профессора. И женщины, и мужчины завизжали, а один из охранников упал в обморок. Кисть легко ударилась о забрызганное кровью стекло, и указательный палец принялся выводить какие-то буквы и цифры.
— Этот монстр никогда не умрет! — завопило несколько голосов. — Он — дьявол, сам дьявол, принявший человеческое обличье!
Директор пытался утихомирить бившихся в истерике людей, но ему не удалось. Бедняга уже понимал, что ужасный инцидент во время казни профессора ЛеРоя будет стоить ему кресла.
Дописав последнюю закорючку, рука в последний раз ударилась по кровавой поверхности, а затем исчезла. Все ждали, что она снова возникнет из клубов дыма, что, возможно, появится и сам профессор, но более ничего не произошло. Священник же знал: Жан Морис ЛеРой умер. Однако перед тем, как отправиться к Хозяину, он оставил послание. Послание, которое предназначалось им, его сподвижникам.
Перед тем как покинуть зал, священник приблизился к перегородке из бронированного стекла и рассмотрел его. Это была странная формула: «L VIII-30».
— Падре, что за кошмарная казнь! — произнес адвокат профессора. — Сейчас бы неплохо немного виски… Кстати, директор приглашает нас к себе в кабинет.
Священник отправился вслед за ним в кабинет директора тюрьмы. Тот трясущейся рукой налил в бокал виски и протянул его лжеисповеднику. Взгляд того упал на корешок Библии, стоявшей в шкафу.
— Вы разрешите? — ставя на стол бокал, произнес падре и снял Библию с полки. Буква L — это наверняка Евангелие от Луки. Римская цифра — номер главы, арабская — номер стиха. Так и есть! Священник знал: это был знак. Нет, не профессора — Хозяина!
— Падре, вы нашли что-то интересное? — спросил адвокат, вливая в себя порцию виски. — Господи, никак не могу поверить, что он мертв! Сегодняшний кошмар меня теперь до гробовой доски преследовать будет.
Священник же, поставив Библию на место, вернулся к столу, взял бокал с виски и прошептал:
— Пусть профессор ЛеРой покоится с миром!
Искомый стих в Евангелии от Луки гласил: «Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал легион, — потому что много бесов вошло в него».
Тауфкирхен близ Мюнхена,
Бавария (Германия)
4 октября
Фрау Росвита Шрайл спрыгнула с велосипеда и подкатила его к воротам кладбища. Погода стояла прелестная — бабье лето.
Фрау Шрайл, оставив велосипед, прошла на территорию кладбища. И сразу увидела компанию кумушек, стоявших с лейками около самого входа и о чем-то оживленно болтавших. Среди сплетниц фрау Шрайл разглядела и свою старшую сестру Эрику.
С Эрикой она общалась сквозь зубы. И как могло получиться, что их родители произвели на свет двух таких совершенно разных дочерей? Фрау Шрайл считала себя намного красивее, умнее и удачливее Эрики. Та же, конечно, придерживалась совершенно иного мнения, считая, что сама является красивой, умной и удачливой. Эрика всегда ссылалась на то, что ее муж — инженер, проработал много лет в крупной автомобильной компании. А вот ее сестрица Росвита выходила замуж целых три раза и ни с одним своим супругом счастлива не была.
Фрау Шрайл отчего-то не сомневалась, что Эрика и ее товарки перемывали сейчас косточки именно ей. В былые времена она просто бы их проигнорировала, однако на этот раз фрау Шрайл решила действовать иначе.
Гордо подняв голову, она подошла к кумушкам и намеренно громко поздоровалась с сестрой, а также со всеми остальными:
— Доброе утро, Эрика! Доброе утро, милочки! Что, с утра пораньше уже на кладбище?
Эрика, поджав губы, процедила:
— Росвита, милочка, как же я рада тебя видеть! Конечно, кто раньше встает, тому бог подает!
Ее подружки подобострастно рассмеялись. Фрау Шрайл подхватила лейку и отправилась к могиле отца. Эрика никогда не навещала могилу отца и не считала нужным ухаживать за ней. И все потому, что, по слухам, настоящим ее отцом был иной человек, владелец скобяного магазина, с которым у матушки давным-давно был мимолетный роман.
Это-то и было истинной причиной сестринской вражды. Отец обожал свою младшенькую, Росвиту, души в ней не чаял, баловал без меры, покупал подарки почти каждый день. А вот старшую, Эрику, не любил. Нет, он не обижал ее, руку на нее никогда не поднимал, однако давал почувствовать, что своей дочерью не считает.
Поэтому после его смерти Эрика принялась ухаживать за могилой мамочки, а Росвита — за могилой отца. И, что ужаснее всего, Эрика время от времени, считая, что никто об этом не знает, наведывалась на могилу хозяина скобяной лавки. И даже оставляла там букетик цветов!
Фрау Шрайл приказала себе забыть о сестре и ее идиотских подружках. Только и знают, что сплетничать, болтают о том, кто кому и с кем в их деревне изменяет… Эти особы обо всем в курсе! Старые перечницы, вот кто они!
Вывернув из-за поворота, фрау Шрайл увидела большую кучу свежей земли. Неужели готовят могилу к чьему-то погребению? Только отчего в старой части кладбища? Обычно сейчас хоронят не здесь, а у входа!
Присмотревшись повнимательнее, фрау Шрайл вдруг с ужасом поняла, чья могила разрыта. И сразу же инстинктивно перекрестилась. Тут лежала Марилена Габриель — та самая, одержимая дьяволом, как звали ее в деревне. Да и не только в деревне.