Страница 77 из 82
«Мы все-таки наполним чаши телескопов!» — сказал он мне на прощание. И добавил насчет прорыва в будущее, новых горизонтов и еще какую-то напыщенную чушь.
После этого у меня была с ним еще одна встреча.
Последняя.
Или предпоследняя, смотря как считать…
Шумиха в прессе тогда с каждым днем становилась все ближе к психозу, комментарии, предостережения и пророчества сыпались со всех сторон, даже папа римский обратился к своей пастве с призывом угомониться. Вы будете смеяться, но после его послания вдруг все стихло, и тишина длилась неделю или две. А потом случились новые утечки информации, начался грандиозный скандал, и учредили еще одну комиссию, только на этот раз уже по расследованию грандиозного мошенничества.
Оказалось, что загадочных инопланетных сигналов на самом деле не было, а всю аферу придумал и запустил в базу данных какой-то суперхитроумный компьютерный гений из Санкт-Петербурга.
В это я поверил сразу. С тех пор как русские хакеры шутки ради вывели из строя противопожарную систему Пентагона и чуть не спалили его дотла, во всех компьютерных неполадках традиционно винят только их. Знаете анекдот про «кремлина» в компьютере Билли Гейтса? Ну, ладно… Мне же в те дни было не до пришельцев и скандалов. Одна малютка из Техаса с вот такой талией и вот таким бюстом вскружила мне голову, а я, соответственно, ей, ну и мы отлично проводили время до тех пор, пока не обнаружилось, что у грудастой красотки имеются двое детей от разных отцов и самые серьезные виды на мою независимость. Мы расстались практически друзьями, а я отделался тремя не очень заметными царапинами на плече и синяком на левой ягодице.
Так вот, когда я наконец остался один и включил телевизор, то из первого же выпуска новостей узнал об этой афере. Но не успел я сообразить, как это жульничество связано с Дикинсоном, дверь в моем номере слетела с петель, передо мной возникли строгие молодчики в черных костюмах и очень вежливо пригласили прокатиться вместе с ними в одно место и поговорить. Я внимательно посмотрел на них и удержался от искушения послать их в другое место.
В административном здании меня провели в хорошо кондиционируемое помещение, усадили в центре комнаты и стали ходить кругами, как в дешевом фильме. Они нависали надо мной мускулистыми глыбами, намекали на то, что все про меня знают и задавали идиотские вопросы: о чем мы говорили с Дикинсоном, где и с кем встречались, не называл ли он имена сотрудников Центра, не отдавал ли он мне каких-либо дискет на хранение, и все в таком роде. Я намекнул было насчет своего права на адвоката и телефонный звонок, но это не произвело на них впечатления. Один из них прямо сказал, что если я не буду сотрудничать с ними, то мне понадобятся, скорее, услуги патологоанатома. Попробовал бы он мне угрожать сейчас…
Потом объявился лысый очкарик, с которым Дикинсон сцепился в баре. При виде его эти гориллы вытянулись в струнку. Мне это совсем не понравилось, я решил не изображать из себя верного солдата Панчо Вильи и выложил все, что знал.
Да только что я тогда знал?! Практически ничего.
Лысый оказался большой шишкой в службе информационной защиты и, в отличие от приезжих громил, не рычал на меня, вопросы задавал тихо и как-то утомленно, но этим еще больше напугал. Наслышан я про таких спокойных ребят: сигарету предлагают, пива холодного, советы дают правильные, потом — бац! — три пожизненных срока за нанесение урона национальной безопасности.
После допроса, который все они упорно называли собеседованием, я подписал кучу бумаг о неразглашении, и меня отпустили.
Лысый вернул ключи от машины и проводил до стоянки. Там он заговорщицки подмигнул и заявил, что я легко отделался. Его, к примеру, вообще допрашивали с помощью полиграфа. А все потому, что он несколько раз пил с Дикинсоном. Лысый облизнул губы и сказал, что в такую жару в самый раз промочить глотку. Я не стал возражать и оставил свою машину на их стоянке, благо идти было недалеко.
В баре почти никого не оказалось; наверное, ученых тоже трясли на предмет знакомства с Дикинсоном. Лысый приналег на джин с тоником, а я осторожно попивал светлое пиво и все ждал, когда же он начнет задавать хитрые вопросы и ловить меня на противоречиях. Но вместо этого лысый сам разговорился.
С его слов я понял, что никакого русского хакера на самом деле не было и будто сам Дикинсон разработал и запустил в сеть очень хитрую программу, которая не только анализировала спектр сигналов, но еще и имитировала эти сигналы, размещая их в проверенных добропорядочных базах данных. Но самая подлость, за которую Дикинсону надо бы шею свернуть, состояла в том, что в программе каким-то образом то ли возник, то ли был привнесен весьма опасный компьютерный вирус.
На мой вопрос, а куда же глядела служба безопасности, он похлопал меня по плечу и принялся втолковывать что-то насчет сильной криптографии, при которой файл разбивается на мелкие кусочки и раскидывается, как пазл, по множеству серверов, а в нужном месте вся эта дрянь собирается воедино. И адресов сборки может быть столько, сколько есть подключенных к сети любителей поисков внеземных цивилизаций. Рассказал он и о забавном методе шифровки информации, когда сама информация выглядит как «белый шум», наподобие, скажем, космического радиоизлучения. А всю авантюру Дикинсон затеял якобы для того, чтобы окончательно не прикрыли его исследования, да только, скорее всего, он просто сошел с ума, потому что дурацкий обман быстро открылся.
На Дикинсона были очень злы еще и потому, что ядовитый вирус, который сидел в его программе, теперь свирепствовал в очень важных базах данных, в том числе и правительственных. В конце концов вирус добрался до систем слежения. Некоторые радиотелескопы вместо того, чтобы честно обеспечивать связь с орбитальными силами, стали передавать пакеты бессмысленных сигналов прямо в космическое пространство, пока их не отрубили от сети.
Тут меня проняло: а что, если все это и впрямь дело рук космических злодеев, и маленькие зеленые человечки все-таки добрались до нас? Но лысый только выругался в ответ. «Если бы информация шла в конкретную точку на небе, — сказал он, — еще можно было бы строить фантастические предположения. А так — сигналы посылались куда ни попадя, во все стороны. Черт с ними, с сигналами, — шепотом добавил он, — дело не в них, а в том, что национальная система ПРО чуть ли не на два часа сошла с ума. Стукни в голову какому-нибудь аятолле пульнуть в это время по Вашингтону своей ржавой ракетой, лучше вообще не думать, чем все могло кончиться».
Наверное, у меня лицо перекосило, потому что лысый ухмыльнулся и заметил, что даже не это самое страшное. В какой-то миг вся сеть оказалась забитой огромным количеством закодированной информации, которая невесть откуда взялась и невесть куда исчезла. Была ужасная минута, когда самолеты могли упасть на землю, поезда сойти с рельсов, электростанции выключиться, и так далее… Жертвы исчислялись бы миллионами, в лучшем случае. В это время горстка арабских террористов могла захватить Белый дом, Конгресс, Пентагон или клуб «Голубая устрица» — в зависимости от вкуса и настроения. И поэтому Дикинсон получит все, что ему причитается, а сигналы, которые он сможет теперь принимать до конца жизни, будут слышны лишь из соседней камеры. Если же кто-то скроет от правительства важные сведения о преступнике, у него будут крупные неприятности. Разумеется, речь не идет о присутствующих…
Я возвращался в гостиницу с тяжелой головой, размышляя над тем, в какое серьезное дело я влип по самые брови. Но насколько оно было серьезным, я сообразил лишь потом. А вначале я ничего не мог понять, потому что когда вошел в свой номер, то получил по голове чем-то тяжелым и твердым.
Очнувшись, я обнаружил, что сижу у стены, а руки и ноги крепко привязаны полотенцами к креслу. В башке гудело, как в вытяжной трубе, а в глазах рябило. Когда я немного прочухался, то заметил, что телевизор в номере включен, только вместо передачи на экране мелькают темные и светлые пятна, от которых до рези болит под веками. Прикрыв глаза, я подождал, пока резь не исчезнет, а когда снова открыл, то увидел, что на моей кровати сидит Дикинсон собственной персоной и внимательно смотрит на меня.