Страница 28 из 82
— Пойдем со мной, Джон, — позвала она мягко, взяв меня за руку. Я позволил ей утащить себя… впрочем, вряд ли ей помешал бы даже танк.
Но не успели мы отойти на несколько шагов, как дорогу заступил полковник и лихо отдал честь.
— Генерал Линкольн?
— Что у вас, Дон? — лениво протянула она.
— Ваши подозрения относительно того, что в корпус миротворцев проникли сторонники Строгих Отцов, полностью подтвердились. Сначала они помогли Детвайлеру найти надежное убежище, сумели сделать так, что последний шаттл не смог его забрать, а потом организовали побег. В Тихо уже произведено пять арестов, на Льюнуле — три и еще несколько — на Земле. Но кое-кто наверняка остался нераскрытым, хотя основные изменники разоблачены.
— Хорошая работа, Дон, — кивнула она.
— Спасибо, мэм, и с вашего разрешения поблагодарю констебля за ту неоценимую помощь, которую он оказал нам в поимке Детвайлера.
Она окинула меня оценивающим взглядом и пожала плечами:
— Полагаю, он заслужил это, только смотрите, не перехвалите. Не хватало еще, чтобы он задрал нос!
Полковник вытянулся и отсалютовал мне.
— Превосходная операция, сэр. Вас, несомненно, представят к награде за мужество и доблесть. Думаю, вас ждет повышение по службе.
Я кое-как умудрился отдать честь и пробормотал, показывая на свою спутницу.
— По правде говоря, тут почти нет моих заслуг. В основном я пытался угнаться за ней.
Полковник широко улыбнулся.
— Сэр, никто не в силах угнаться за генералом. Она… э… как бы сказать…
— Несравненна? — подсказал я.
— Мы предпочитаем думать о ее методах, как о непостижимых.
— Хочет сказать, что у него не тот чин, чтобы как следует узнать меня, — хихикнула она. — Но довольно толочь воду в ступе, Дон. Немедленно разгребите все это дерьмо. Восстановите связь, почините двери шлюза и возвращайтесь на Льюнулу.
— Есть, мэм. Надеюсь, генерал окажет нам честь вернуться этим же судном?
Она покачала головой, отчего струйки кисло-сладкого соуса вновь полились с ее лихих кудряшек.
— Нет, пожалуй, задержусь на пару деньков.
— Как пожелаете. Прикажете оставить «Макдевитт» для вас?
— Не беспокойтесь. Кроме того, здешним жителям еще нужно отправить урожай. Я позвоню, когда мне понадобится транспорт.
— Да, мэм.
Он снова отдал честь и помчался выполнять ее приказы.
— Генерал? — пробормотал я. — Вы в самом деле генерал?
— Что-то в этом роде. Генеральный инспектор по особо важным расследованиям.
— Тот самый генерал Линкольн, о котором они толковали…
— Виновна, — признала она, протягивая руку. — Генерал Мона Линкольн.
— Понял! Джинни Олдейб[14] — генерал Линкольн. Остроумно.
— А вы отказываете мне в остроумии?
Тут в поле нашего зрения появились Джебедия и Марта Во, обнимающие сына за плечи. Тим глянул в мою сторону, и я увидел, что он смеется и плачет одновременно. Как и его родители.
В эту минуту я точно знал, что они испытывают.
— Нет смысла величать меня генералом, — заметила моя бывшая заместительница. — Все улеглось, и можно немного расслабиться. Вы, должно быть, на ногах не держитесь, шериф.
Только теперь я сообразил, как измотан. День оказался куда более суматошным, чем я предполагал.
— Похоже на то, — кивнул я.
— Только и мечтаю, чтобы скинуть мундир, — вздохнула она.
Я с опаской покосился на нее.
— Вы называете это мундиром…
— Разумеется. Когда станете генералом, узнаете, что любая чертова тряпка, которую вам вздумается натянуть, автоматически становится мундиром. Ну, что скажете, шериф? Не стоит ли нам, старичкам-ветеранам, вернуться домой и снять наши значки?
Я растерянно молчал, отнюдь не уверенный в том, что она имеет в виду, и горячо надеясь, что угадал ее желания. Моя проклятая робость мешала высказать все, что вертелось в голове, а именно:
— Давайте наперегонки, кто примчится раньше, тому приз!
Она протянула мне руки. С запястий все еще свисали цепи наручников:
— Я пойду спокойно и по собственной воле.
Я осторожно сжал ее ладонь. Очень большую, очень теплую. И блаженно вздохнул:
— Зачитать ваши права?
В огромных карих глазах загорелись лукавые искорки.
— Я вроде как надеялась, что молчать не придется. Если, разумеется, сумеете меня понять, шериф.
— О, в этом я уверен, генерал.
— Возможно, вам следует обыскать меня.
— Постараюсь быть предельно дотошным.
У лунаритов существуют весьма строгие правила касательно внебрачного союза, но на короткий период пребывания генерала Линкольн в Идене они предпочли закрыть глаза на то, что происходило за плотно запертыми дверями констебля. В промежутках между свиданиями Джинни (то есть Мону) и меня угощали, благодарили, хвалили и всячески ублажали все до единого обитатели Идена, включая стариков и малолетних детей.
Пять дней спустя Эпсона Детвайлера увезли, а прибывший курьерской почтой пакет со штампом миротворческого корпуса призвал генерала Линкольн к выполнению очередной секретной миссии.
Проводив ее, я поплелся в участок, чувствуя себя так, словно город только что покинул последний цирковой фургон. Документация, которую я обычно веду с величайшей аккуратностью, оказалась донельзя запущенной за время пребывания Моны в Идене. Поэтому пришлось устроиться за письменным столом и взяться за разгребание завалов.
Не успел я как следует сосредоточиться, как в дверь постучали. Я поднял глаза и увидел Тима. За время наших коротких встреч я успел заметить, что фольга исчезла с волос. Грима тоже не оказалось. Но вместо белого одеяния с длинными рукавами, подобающего лунариту, на нем была экзотическая размахайка с дурацкой надписью.
— Привет, Тим! — воскликнул я, обрадовавшись возможности забросить бумажки. — Как поживаешь?
— Неплохо, — пробурчал он, передернув плечами.
Но я-то знал, что он в полном порядке. Старается не огорчать родителей, а те, в свою очередь, из кожи вон лезут, чтобы обрадовать сына, которым их наделил Господь.
— Так что случилось?
— Ну… я вроде как… подумал…
Он пожал плечами и уставился в пол.
— Давай же, Тим. Мне-то можно все сказать!
— Ну, вы тогда наговорили ма и па… Это все правда? — спросил он, вскинув голову и нерешительно глядя на меня.
— Каждое слово, — честно заверил я.
Мальчик расплылся в довольной улыбке.
— Так вот, мои старики, похоже, смирились со мной. Теперь никто не пытается меня выкинуть, а я на все готов, чтобы не дать им к этому повода. Только вот…
— Что? — добродушно осведомился я. Кажется, парень еще не понял, что я вряд ли смогу ему в чем-то отказать.
— Нельзя ли мне в самом деле стать вашим помощником? Ведь мисс Линкольн все равно уехала, вот я и пришел…
— Потрясная мысль! — выпалил я, не пытаясь скрыть радость.
— Правда?
— Клянусь!
— Спасибо! И хочу, чтобы вы знали: я вас не подведу! Никаких граффити. Немедленно сотру программу, и…
Он осекся, увидев, что я предостерегающе поднял руку.
— Не стоит спешить, парень. Твоя выдумка спасла наши шкуры, и кто знает, когда еще пригодится, если связь снова выйдет из строя.
— Ладно… если вы так считаете, — неуверенно пробормотал Тим.
— Именно. Ну как, готов приступить к своим служебным обязанностям?
— Что нужно делать?
— Передашь сообщение.
— Нет проблем. Какое?
— Спасибо, Мона.
— И все?
— И все.
— О'кей. Хотите послать его по официальным каналам в миротворческий корпус или как?
— Или как. Я тут подумывал о буквах длиной в милю.
Тим ошеломленно вытаращился на меня, но тут же, что-то сообразив, ухмыльнулся.
— Миля. Это около полутора километров, верно?
— Что-то в этом роде. Представляешь, как она смутится? Все-таки она чересчур задается… Кстати, не мог бы ты заключить надпись в огромное сердце?
14
Здесь обыгрываются ее чип и фамилия: Олдэйб — в переводе означает Старый Эйб, прозвище Авраама Линкольна.