Страница 10 из 21
Неизвестно, распространялось ли это правило (или проклятие?) и на неживых людей, но какой глупец захочет проверять на себе? Мертвая женщина, стоявшая за дверью в компании плечистого типа с серым, совершенно не запоминающимся лицом, впечатления глупой не производила.
И кстати о глупцах.
— Это дурная шутка, не так ли, баронесса?
Если у гостьи хватало ума, чтобы не здороваться со мной, то у меня, его тем более доставало, чтобы не приглашать в дом ее!
Вампир, вошедший в помещение по приглашению хозяина однажды, всегда сможет вернуться туда вновь — уже без всякого приглашения и минуя практически любые преграды. Низшие носферату таким даром, конечно, не владеют, но для вампиров высшего уровня, для баронов крови, стоявших во главе иерархии кровососов здесь нет ничего трудного.
— Ваши манеры не улучшились с нашей последней встречи, лорд Слотер, — Поздняя визитерша укоризненно покачала головой.
— Не могу сказать, что рад видеть вас, Шепот Ночи. Без осинового кола в вашем присутствии даже мне как-то неуютно, — честно ответил я.
— Мне тоже неуютно находиться в компании обнаженного мужчины, — фыркнула вампиресса. — Я, знаете ли, имела счастье умереть во времена, когда женщины еще помнили стыд, а в пуританских нравах не было ничего, вызывающего смех.
На ее месте я бы не стал упоминать слова «стыд» и «пуританские» применительно к собственной персоне. Потому как сам внешний вид баронессы воспринимался как одно сплошное приглашение к греху. Высокая, статная, с великолепным бюстом, туго обтянутым темно-зеленым атласом (я продолжал целиться как раз под мысок левой груди), она могла бы совратить и монаха. Истинная принцесса ночи.
Облик соблазнительницы еще больше подчеркивали хищно подведенные глаза и пунцовые без всякой помады губы. О, эти губы! Чувственность ее рта сулила поцелуй неземной сладости…
Вампира, к слову сказать, всегда легко узнать по губам. Они слишком яркие, часто припухлые и обязательно с маленькими вмятинами ближе к уголкам — следами клыков.
— Может быть, вы оденетесь, лорд Слотер, и мы погуляем по ночному городу? — предложила Шепот, — Я домоседка и никогда не бывала в этом районе. Покажете мне свои владения. Заодно мы прекратим нервировать вашу хозяйку.
Под хозяйкой баронесса имела в виду не Таннис, а вдову Маркес, жену покойного купца Хорена Маркеса, унаследовавшую от супруга кое-какое имущество, включая этот дом на Аракан-Тизис. Мы арендовали его на пару с доктором Шу — я снимал все комнаты второго этажа, а почтенный бакалавр медицины делил с хозяйкой первый. Ко мне вдова Маркес относилась со смесью восхищения и страха. Страха, пожалуй, было больше: она так и не набралась смелости пожаловаться на то, что ее парадная и холл время от времени превращались в подобие проходного двора для самой странной публики. Правда, вампиры до сих пор ко мне в гости точно не хаживали. Даже Реджис.
— Владения — это у вас, вампиров. А я всего-навсего снимаю на Аракан-Тизис несколько комнат. Что вас интересует кроме экскурсии, миледи? — Я не торопился убирать пистолет. — Впрочем, могу догадаться.
— Я думаю, вы уже догадались, лорд Слотер. Я наслышана о вашей проницательности, — Баронесса чуть склонила голову набок.
— И все же озвучьте, чтобы нам не ходить вокруг да около.
— Я уполномочена нанять вас, лорд Слотер. Некромейстер Алан желает, чтобы вы принесли ему голову Ренегата.
Вампиры изъявляют желание заплатить Ублюдку Слотеру за охоту на вампира же? Это немного выходило за рамки привычного. Обычно носферату всегда стремились решать свои проблемы исключительно собственными силами. Но я ничуть не удивился. Мы ведь в Уре, не так ли?
Я также не мог не оценить предложение и такт, с которым оно было сделано. Алан, это доисторическое ископаемое Ура, древнее, как описание греха в Священном Каноне, практически не покидал Квартал Склепов. Сообществом носферату он управлял из своего черного особняка, торчащего посреди вампирских владений точно гнилой зуб. Источенный временем, траченный молью и поросший мхом (как считалось), Алан и из особняка-то, в общем, носа не казал. Глазами, ушами и руками Некромейстера считались четыре барона крови, наделенные правом говорить от имени верховного немертвого.
А если точнее, три барона и баронесса.
Шепот Ночи стала последним вампиром, которого Алан обратил самолично. Его лучший киндред, любимица и любовница. Невероятная женщина. Слишком умная и опасная, чтобы я мог ею увлечься, несмотря на потрясающую красоту.
И слишком мертвая.
Тот факт, что Алан прислал ко мне не абы кого, а свое первое доверенное лицо, говорил о серьезности предложения. А еще об уважении, которое древний вампир, быть может, видевший еще первую битву кланов, испытывал к молодому Слотеру, собственной родней, именуемому Ублюдком.
Интересно, могут ли волки искренне уважать матерого волкодава?
— Алан знает мои расценки и условия?
— Иногда мне кажется, что Некромейстер знает все. — Баронесса крови дипломатично улыбнулась. — У него глаза и уши по всему Блистательному и Проклятому — как среди мертвых, так и среди живых.
— Пожалуй, я составлю вам компанию, миледи. Но, надеюсь, вы понимаете, чем закончится попытка одного из ваших киндредов запрыгнуть мне на спину.
— Лорд Слотер! — Брови вампирессы приподнялись, изобличая негодующее удивление, — Как вы могли такое подумать?
— Просто предупреждаю, баронесса. Я умертвил слишком много мертвяков (уж простите за каламбур), чтобы не думать об их мести. Полагаю, и вам не надоело жить за… сколько там сотен лет?
— Ох, Сет! Негодник! Разве можно спрашивать женщину о ее возрасте?! — всплеснув руками, воскликнула Шепот Ночи, видевшая свой последний рассвет не меньше шести веков тому назад.
На прогулку с баронессой крови я собирался как на очередную охоту, требующую стрельбы, мордобоя и кровопускания. Оно и понятно, когда имеешь дело с носферату, ни первое, ни второе, ни третье исключить нельзя. Поэтому…
Четыре полностью снаряженных пистолета в подсумках на бедрах и за спиной. Два тяжеленных «громобоя» со спаренными стволами, обладающие мощью мушкетов. В каждый закатано свинца чуть ли не на четверть фунта. Два однозарядных «единорога», один из которых всегда снаряжался серебряной пулей с вырезанными на ней рунами, а второй — сандаловой четкой. На всех четырех установлены новомодные кремниевые замки: более надежные, нежели устаревшие фитильные и куда более удобные, чем привычные колесцовые.
Серебряный Дагдомар в специальных ножнах под мышкой. Лезвие кинжала-акинака обвивали шесть могущественных рунических заклинаний, каждое из которых потребовало принесения кровавой жертвы. Закаленный в ихоре вызванного мной демона (седьмая жертва), колдовской клинок впитал и сущность, и имя нечистого.
Дагдомар, Пепельный Жрец.
Шпага на перевязи и дага за поясом. Первый клинок мне добыл племянник Джад, обчистив гробницу легендарного уранийского героя — Тора Ваннагена, больше известного как Тор-Бесоборец. А дагу сработал по индивидуальному заказу Гагниус Йеха, лучший мастер-оружейник во всем Блистательном и Проклятом, а то и во всем мире.
Еще два метательных стилета в потайных ножнах, вшитых в рукава. И свернутая удавка за поясом. И кастет в кармане.
Подумав, я спрятал под колетом также пару аккуратно выструганных кольев из «звенящей» осины. Их толстые концы были снабжены множеством мелких насечек — чтоб рука не соскользнула. Благодаря обширной практике могу с уверенностью сказать: старые добрые колья и по сей день дают фору любым магическим прибамбасам, коими пользуются современные охотники на вампиров.
Простой смертный, навешав на себя столько оружия, наверное, едва смог бы передвигать конечности, но я считался здоровяком даже по меркам Выродков, а потому веса амуниции особо не ощущал.
Когда я двинулся наружу, Таннис сонно завозилась и начала просыпаться, вслепую ощупывая руками кровать вокруг себя. Не найдя меня, она перевернулась на спину, привстала на локтях и недоуменно захлопала пушистыми ресницами. Я послал ей воздушный поцелуй и тут же прижал палец к губам: