Нет чужих бед

— Мы так соскучились по делам за время полета, — подмигнула Лэйли, — что хлопочем с огромным удовольствием. У ваших людей пока все удачно. Мы поселили их на Срединном острове, в городе гномов. Там дома пониже, мебель и лестницы тоже под ваш рост подходят, что удобно.

— Гномы похожи на нас? — порадовался Зоэл.

— Не особенно, — рассмеялась Лэйли. — Они несколько… шире. Скоро увидите. Лисс, хватит обнюхивать новый цветок! Лети сюда, мы спешим.

Огромный мальт поднялся со склона, где лежал, ловко маскируясь под цвет и фактуру камней. Длинный хвост возбужденно дергался. Новый цветок ему понравился, и дождаться, когда же раскроется хоть один бутон, желала не только маленькая Дали.

Но с обожаемой подругой Лэйли мальт не стал спорить. Вздохнул, прогудел что-то басовитое и просительное — мол, вернуться бы на закате! — и сформировал низенькие ступени в свой корпус, удобные для ног и'наэ. Лэйли взбежала первой, уселась и подозвала дочь. Зоэл пристроился в стороне, не желая мешать. И подумал, что не только у него дети любимые, но не слишком послушные. Вот и Рыся, которая обзавелась новым красивым именем Алези, явно создает маме поводы для беспокойства. А потом оправдывается.

— Что тебе снилось? — между тем выясняла Лэйли у дочери. — Полет, да?

— Да, — не стала спорить Алесия. — Я поднималась все выше, сквозь метель, и пробилась в лето. Так хорошо!

— Раньше тебе снилась родная Саймиль, — вздохнула Лэйли.

— Мам, здесь столько нового! У меня появилось новое имя — Алези, оно замечательное и мне нравится. И крылья… У нас с Изоэ на двоих имеются одни годные крылья. Единственные на всю Дзоэ'та! Он полетит, а я буду это ощущать. Здорово, правда?

— Конечно, — улыбнулась Лэйли. — Главное — не улетай слишком далеко от мамы. Ладно?

Алесия рассмотрела темную тревогу в глазах матери, обычно искристо-веселых и ярких. Кивнула, уткнулась в плечо Лэйли и стала твердить, что никуда не денется и будет вести себя просто замечательно. Закончив с обещаниями, Рыся приготовилась уточнить, что так расстроило маму. Но тут мальт пошел вниз, и времени на вопросы не осталось.

До рубки, куда Алесия недавно водила Изоэ, добрались быстро. На пороге чуть задержались, удивленно рассматривая помещение, большое и сегодня почти тесное от обилия разнообразных посетителей.

Справа раздраженно гудели низкие голоса гномов, торопливо приводящих себя в порядок. Рыжие и темные волосы подгорников, слежавшиеся за время магического сна, подвергались усердному причесыванию. Как утверждали злоязыкие люди на Саймили, гном не постесняется выйти к гостям голым, если дело спешное, но непременно причешется и прихватит хоть какой-нибудь рабочий инструмент. Не кирку, давно хранящуюся в фамильном ящике с ценностями, так хоть комб для вычисления или виф с полезными записями. В данном случае одеться гномы успели. И прихватить все важное — тоже. Но вот волосы… Который век прически в подгорном мире не меняются. Зажимы для бород передаются из поколения в поколение как фамильная реликвия.

Зоэл вошел последним и тихо охнул, осознав, что означало «несколько шире» в описании внешности новых существ. Негодный мальчишка Изоэ уже влез в самую гущу чужаков и крутился там, звенел своим тоненьким голоском, улыбался, трепетал ресницами — знакомился, ничуть не смущаясь и не страдая от разницы в облике и малого роста. Да, ему надо сделать два шага, чтобы пройти от одного плеча гнома до другого, ну и что?

Старейшины городов и'наэ пока не смогли привыкнуть и устроились полевее от входа, отдельной группой. Еще бы! Непривычная обстановка — это уже проблема. Чужая речь, незнакомые приборы. А кроме того, рост. И'наэ — самые маленькие из присутствующих здесь представителей различных рас. Весьма неуютно смотреть на спасителей снизу вверх. Но приходится мириться. Жители Дзоэ'та чуть ли не вдвое ниже эльфов и втрое тоньше гномов. Неловкость тяготила прибывших, пока не вошла Рыся. Она замахала рукой, приветствуя Вазэо, ловко протиснулась сквозь толпу гномов и эльфов, подсела к старейшине и стала рассказывать про выросший в одну ночь цветок айа. А заодно представлять тех, кто сейчас находился в рубке, друг другу.

Капитан дал гостям еще несколько минут на общение, а затем устроил короткий снегопад из тончайших звонких колокольчиков, добиваясь внимания.

— Магия, — гордо шепнул Изоэ отцу, занимая свое кресло. Особое, с пустотами в спинке, вмещающими свернутые крылья.

Зоэл тоже сел и приготовился слушать. Он прекрасно понимал, что именно придется рассказать старейшинам. И от беспокойства даже прикрывал внутренние веки. Трудно признаваться в таком, больно и страшно. Но надо.

Наставник Вазэо, которого уважали в соцветии городов, решительно пригладил брови и начал говорить. Доверили речь ему, еще бы! Верхний город в соцветии всегда подвержен риску больше остальных. И потому имеет особое положение.

— Нам следует признаться в том, что мы сами и есть виновники гибели солнца, — не стал делать предисловий Вазэо. — Я расскажу все как есть. В народе и'наэ не принято отрекаться от содеянного. Все началось давно, многие сотни и даже тысячи циклов назад. Тогда мы жили на планете Ожэз'та. Она соседняя с Дзоэ'та, нашим нынешним домом. Чуть больших размеров, несколько дальше от солнца и с более суровым климатом. Но мы любили свой мир. И были единым народом наэ. Это слово означает «душа цветков».

Наставник сгорбился и кивнул Изоэ, усердно переводящему его слова. Юноша попросил капитана приглушить свет и включил проектор. На экране появились знакомые каждому и'наэ кадры старинного фильма. Все, что уцелело в архивах от первого мира.

Зоэл улыбнулся, в очередной раз удивляясь: цветы его народа изначально были не столь велики и красивы. Само собой, потому, что съемка относится уже ко времени болезни, о причинах которой до сих пор никто не знает доподлинно.

Известно, что планета подверглась достаточно жестокой метеоритной атаке. Древние архивы позволяют предполагать, что главным источником бед могла быть и комета. Так или иначе, падающие с неба камни изуродовали землю и изменили ее климат. Это было предсказано заранее. Народ наэ имел время подготовиться и постарался спастись и сберечь все важное. Успел даже выйти в космос и отправить несколько экспедиций в соседний мир, получивший имя Дзоэ. Особой надежды на успех полета не было. Слабое знание навигации, примитивность кораблей, отсутствие опыта перелетов, малоизученность климата и атмосферы чужого мира — все намекало на заведомую неудачу. Понимали и то, что даже в случае успеха изолированная колония утратит знания и одичает.

Но рискнули. Хотели таким образом увеличить шансы на спасение хотя бы части мира Ожэз'та.

Изоляция попавших на Дзоэ длилась три сотни циклов. Люди растили цветы и заполняли трещины коры мохом та, необходимым для полноценной жизни леса и давшим новое имя миру — Дзоэ'та, то есть «живой мир Дзоэ».

Потомки участников экспедиции не одичали и не погибли. Да, утратили часть знаний и технологий. Но ведь и приобрели немало! Новый, теплый и гостеприимный пустой дом, охотно принявший переселенцев. Его собственная природа оказалась примитивна. Воздух малопригоден для дыхания, жара едва переносима. Но цветы прижились удивительно быстро, изменили климат, обновили состав атмосферы. И сами изменились: выросли в высоту почти вдвое по сравнению с привычными для Ожез'та размерами! А еще именно здесь, на Дзоэ'та, народ наэ окончательно осознал, как глубока его связь с цветочным лесом.

Ушло безвозвратно поколение, помнившее планету Ожэз'та. Оставило потомкам странный счет месяцев — долек цикла, несовместимый с периодом обращения Дзоэ. Девять долей по двадцать семь дней в каждой и странный неучтенный остаток — сорок пять суток. Тот самый излишек, несовместимый с календарем. Его назвали «чашей цветка» и отвели под празднование цветения мха та, обычно совпадающего со Становлением. Получилось весьма удачно: запах пыльцы этого мха — могучий, он будит жажду полета и ускоряет взросление.