Страница 6 из 16
Центр круга как будто стал галькой, брошенной в зеленое озеро леса: жизнь разбегалась от него концентрическими кругами. Безмолвие продлилось недолго: его немедленно нарушили птичьи голоса, лесная песня, голос возвращающейся жизни.
Впрочем, это была уже не весна, а самая маковка лета.
— Господи Иисусе, Крис… сколько же длилась эта зима?
Она не ответила. Она смотрела не на него, на лес, полуоткрыв рот, не мигая. Снег отступал повсюду, возвращаясь в то время года, где ему и положено быть.
Криво усмехнувшись, Джастин взглянул в лицо сестры. И заметил, как преобразили его птичьи песенки, пронзившие лесное молчание. Вокруг пахло рябиной — сильнее и слаще, чем когда-либо в его жизни.
— Позаботьтесь о ней, — обратился он к деревьям, и те словно бы закивали в ответ… Впрочем, это были, скорее, шуточки ветра.
«Мы позаботимся».
Он огляделся и увидел стражу по краю круга. Однако зимних лесовиков больше не было.
Боже, подумал он. Вот как оно вышло. Значит, сестра отыскала целый лес, населенный вымышленным народом, живой легендой. Джастин не знал, что представляет собой этот летний народ, однако видел в нем и величие, и славу… чудо жизни. Высохшая плоть наполнялась соками, серая омертвевшая кожа отсвечивала золотом, а в глазах прежний сланец и сталь уступили место зелени — куда более яркой, чем сам лес.
И они улыбались ему, эти лесовики; и улыбки их были полны мудрости, отягощены невысказанным знанием.
— Не обижайтесь на нее, — попросил он еще раз. — Таковы уж мы, люди. Помогите ей, если сможете.
— Мы не сумеем, — ответил один из них, голосом ни юным, ни зрелым, не принадлежащим ни мужу, ни деве. — Она не впустит нас.
— Не сейчас. Чуть погодя… Лес всегда был ее стихией.
— Тогда мы придем сюда и, когда круг раскроется, будем танцевать в нем. Спасибо тебе. — Повернувшись, они легкой поступью направились в лес.
Какая разница, куда следовали они. Главное, они не были мертвы. В отличие от него. Впредь дороги их не сойдутся.
«Откуда мне это известно?»
— Эй, Крис? — сестра ответила ему взглядом. — Не все же лить слезы. Впрочем, ты всегда была у нас самой нежной.
Джастин опять обнял ее — в последний раз.
— Мне пора уходить.
— Куда?
— Не знаю, но для меня уже нет покоя, — он говорил чистую правду: легкий ветерок вселял в него желание странствий. — Пришлю тебе открытку.
— Паршивец, ответила она, улыбаясь, пусть чуточку, пусть сквозь слезы. — Ты и живой-то ни разу не написал мне.
— Ну, я звонил иногда.
— Если рядом оказывался телефон, — она ответила ему отчаянным, яростным объятием, понимая, что не сумеет более удержать его своими руками. — Лучше дождись меня; я приду, когда все это кончится.
— Подожду, если сумею. А ты лучше воспользуйся оставшимся временем.
Ему хотелось задержаться, проследить за ней, убедиться в том, что сестра возвратилась к прежней своей жизни.
Однако все это дела живых, а не мертвых. С великой нежностью он поцеловал ее в лоб и повторил:
— Пора в путь.
— Понимаю. — Лицо ее просветлело, бремя тоски исчезло.
Крис смотрела на удаляющегося брата и потому не заметила, как сердцевина круга вдруг вскипела жизнью, как из земли поднялся стволик — прямой, стремящийся к солнцу.
Юная рябина.
Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ
Лоуренс Уотт-Эванс
Ночной полёт
Принцесса Кирна Куонморская сидела на кровати и с унылым видом смотрела в зарешеченное окошко. Солнце опускалось за холмы, быстро сгущались сумерки. Впереди еще одна ночь в башне волшебника. Еще одна ночь, проведенная в одиночестве, под замком, в заточении. Приходится признать: все обернулось совсем не так, как она ожидала.
А ведь поначалу побег с колдуном представлялся ей такой романтичной идеей! Принцесса воображала, что сумеет вскружить ему голову, обольстить, увлечь настолько, что он женится на ней, и они вместе объездят весь мир, познают столько ярких, увлекательных приключений! Или, что еще заманчивее, она станет его ученицей, проведет много лет, изучая секреты волшебства, и в один прекрасный день вернется в Куонмор, где тем временем трон захватит подлый узурпатор. Разумеется, Кирне, законной наследнице, волей-неволей придется свергнуть и жестоко наказать негодяя за наглость и бесстыдство. Подданные, как водится, возликуют и огласят окрестности приветственными криками, когда ее коронуют в тронной зале отца. Ну а потом… потом Кирна использует полученные магические знания, чтобы превратить Куонмор в истинный рай и снова завоевать Деннамор, потерянный в битве еще ее прадедом.
Возможно, она снизойдет до того, чтобы объединить все малые королевства в империю: в конце концов, если даже какому-то неизвестному колдуну… как его… Вонду, не имеющему в жилах ни капли королевской крови, удалось завоевать целую дюжину карликовых государств, почему бы ей, королеве-волшебнице, мудрейшей провидице, не стать владычицей всех крошечных стран в этом мире?
Но планы ее зиждились пока что на песке, и выполнение их зависело от того, влюбится ли этот самый Гар из Урамора… или хотя бы воспримет ее всерьез. На худой конец сошло бы и уважение, но вся беда в том, что не видно было ни проблеска. Он не возражал против ее общества, очевидно, намереваясь таким образом скоротать время по пути домой, но когда Кирна попыталась заигрывать с ним, засмеялся и сказал, что она слишком молода. Когда же девушка робко намекнула насчет ученичества, объяснил, что она чересчур стара. Но какая буря разразилась, стоило Кирне упомянуть о том, что она принцесса и обычные правила к ней неприменимы! Гар помрачнел, как туча, ужасно обозлился и запер ее здесь, в этой комнате, за толстой окованной железом дверью и угнетающе надежной оконной решеткой.
Но на этом издевательства не закончились. Что испытывала бедная Кирна, когда маг изредка появлялся здесь! Какой стыд, какой позор! Какое гнусное унижение! Он обращался с принцессой, как с надоедливым капризным младенцем и не соглашался ни на что! Ну абсолютно ни на что! Не уступал ни пяди!
Какая же, спрашивается, радость быть принцессой, если при этом нельзя получить то, что желаешь?!
Кирна капризно надулась и принялась качаться на постели. Разумеется, перина далеко не столь роскошна, как в отцовском доме, зато пружины такие упругие, что подпрыгивать на них — одно удовольствие.
И тут…
— Принцесса Кирна? — осведомился какой-то бесплотный голос.
Вздрогнув от неожиданности, девушка замерла и постаралась наскоро вернуть лицу обычное выражение: отец всегда твердил, что дуться принцессам неприлично. Вот только голос не принадлежал Тару. И хотя звучал совсем рядом, в комнате, похоже, никого, кроме нее, не было. Поэтому Кирна обернулась к двери и потихоньку окликнула:
— Кто там?
— Ш-ш-ш, — прошипел невидимка прямо ей в ухо. Кирна, от неожиданности подскочила.
— Кто здесь? — повторила она, на этот раз шепотом.
Перед ней возникло и закачалось голубое марево неясных очертаний, имевшее отдаленное сходство с человеческой фигурой.
— Я Диру Ловкие Пальцы, — гордо возвестил голос с легким куинморским акцентом. — И пришел помочь вам.
От голубой дымки неожиданно отделилась поднятая рука, и Кирна, к своему ужасу, вдруг различила лицо с размытыми чертами.
— Призрак, — охнула она. — Настоящее привидение!
— И вовсе я не призрак, — обиделся Диру, — а заколдованный волшебник.
Кирна снова охнула и поспешно прикрыла рот ладонью.
— На тебя наложили заклятие?! Этот противный Гар и над тобой измывался? И теперь держит тебя здесь пленником?
— Нет-нет, — заверил Диру. — Я сам придумал заклинание. Такая штука называется Плащом Эфемерности. Он скоро развеется, вот увидите.
— Правда? — разочарованно протянула девушка. — И ты явился только затем, чтобы поговорить со мной?