Заклинание для хамелеона

— Может, я теперь пешком пойду?

— Нет, впереди еще овражек. Что-то много их развелось в последнее время.

— Я мог бы спуститься и осторожненько подняться по другому склону. Это, конечно, будет подольше…

— Нет. На дне водятся полушки…

Бинк застонал. Полушки походят на обычные двушки, только поменьше, зато намного опаснее. Бесчисленными ножками они цепляются за вертикальные стенки, а клешнями рвут всякого, кто им попадется, на кружочки величиной с ноготь. Живут они в темных расщелинах, так как не выносят прямого солнечного света. Даже драконы не любят соваться в дырки, где, по слухам, обитают полушки, — и небезосновательно.

— Трещины стали появляться недавно, — продолжила Чери, опускаясь на колени, чтобы Бинк мог на нее взобраться, помогая себе посохом. — Боюсь, где-то копится сильная магия и просачивается по всему Ксанфу, вызывая разлад среди животных, растений и минералов. Через трещину я тебя переправлю, а дальше территория кентавров заканчивается.

Отправляясь в путь, Бинк и не думал, что возникнут такого рода препятствия. На карте никаких трещин не было. Предполагалось, что тропа ровна и относительно безопасна на всем протяжении. Но карту составляли много лет назад, а овраги, по словам Чери, появились недавно. В Ксанфе все непостоянно, и любое путешествие неизбежно сопряжено с риском. Счастливчик Бинк — заручился помощью кентаврицы!

Вокруг все изменилось, словно трещина пролегла между двумя разными мирами. До нее тянулись пологие холмы и поля, теперь начался лес. Тропа сузилась, с обеих сторон ее поджимали громадные ложные сосны, земля была сплошь покрыта красно-коричневым ковром из ложной хвои. Местами попадались заросли светло-зеленого папоротника, который прекрасно рос там, где не могла пробиться трава, и пятна темного мха. Порывистый холодный ветер теребил волосы Чери, ее грива обвивала Бинка. Здесь было тихо и приятно пахло сосной. Бинку захотелось спешиться, прилечь на мягкий мох и без затей наслаждаться покоем.

— Не надо, — сказала Чери.

Бинк так и подскочил:

— Вот не знал, что кентавры пользуются магией!

— Магией?

Бинк не видел ее лица, но почувствовал, что она нахмурилась.

— Ты прочла мои мысли.

Она рассмеялась:

— Это вряд ли. Магией мы не занимаемся, зато хорошо знаем, как этот лес действует на людей. Деревья защищаются от порубки, наводя покойный морок.

— Ну и что? — сказал Бинк, — Я так и так их рубить не собираюсь.

— Они не верят в твои добрые намерения. Гляди, что покажу.

Она осторожно сошла с нахоженной тропы, и копыта ее утонули в мягком хвойном ковре. Чери пролавировала между несколькими кинжальными елями, мимо тоненькой пальмы-змеевки, которая не удосужилась даже зашипеть на нее, и остановилась у ивы-путаны, правда, не слишком близко — каждый знает, что приближаться к таким деревьям нельзя.

— Смотри, — тихо сказала она.

Бинк посмотрел, куда она указывала. На земле лежал человеческий скелет.

— Убили? — с дрожью спросил он.

— Нет, просто поспать прилег. Решил отдохнуть, как ты только что, а встать духу не хватило. Полный покой — штука коварная.

— Да уж… — выдохнул Бинк.

Никакого насилия, никакой болезни — просто утрата воли. С какой стати трудиться, есть, пить, когда намного легче просто отдыхать? Если кому-то захочется покончить с собой, вот идеальный способ. Но Бинку покамест есть зачем жить.

— Вот чем мне мил Честер, — сказала Чери, — Уж он-то ничему такому не поддастся.

Это точно! Что-что, а покой Честеру даже не снился. Да и сама Чери никогда мороку не уступит, подумал Бинк, хотя нрав у нее куда как мягче Честерова. Даже вид скелета не нарушил сонной одури Бинка, но на Чери морок, похоже, не действовал. Может, у кентавров физиология другая, или просто в душе у нее дикость первозданная, прикрытая ангельским обликом и обходительной речью. А скорее всего, и того и другого помаленьку.

— Давай-ка выбираться отсюда.

Чери засмеялась:

— Не бойся, я провожу тебя через лес. Но один этой дорогой не возвращайся. Иди с врагом, если найдешь такого. Это лучше всего.

— Почему не с другом?

— С друзьями расслабляешься.

Так. Что ж, весьма разумно. С кем-нибудь вроде Зямы под сосной не прикорнешь, а то еще мечом в живот схлопочешь. Однако же какая ирония — отыскать врага, чтобы с ним пройти через мирный лес!

— Да, кого только машя не сведет вместе, — пробормотал он.

Покойным мороком объяснялось и отсутствие здесь другой магии. Личные защитные чары деревьям в этом лесу не нужны, никто на них не нападет. Даже путана показалась Бинку какой-то сонной, хотя, если дать ей такую возможность, непременно хапнет, раз уж путаны так кормятся. Любопытно, до чего быстро ослабевает магия, когда отпадает угроза выживанию. Хотя нет, магия-то тут есть, и сильная — совокупная магия всего леса, и каждое деревце вносит свою лепту. Знать бы, как преодолеть сонный морок — какими-нибудь контрчарами, — и можно жить здесь в полной безопасности. Стоит запомнить.

Они вернулись на тропу и продолжили путь. Дважды Бинк задремывал и чуть не падал со спины кентаврицы. В одиночку он бы из леса не вышел. К его радости, сосновый лес постепенно перешел в лиственный. Бинк почувствовал себя бодрее и даже злее. Это хорошо.

— Интересно, чей это был скелет?

— Знаю, — ответила Чери. — Он пришел с Последней волной, заблудился, забрел сюда, прилег отдохнуть. И не встал.

— Последняя волна — это ж варвары! — воскликнул Бинк. — Убивали всех без разбора!

— Все волны поначалу были варварскими, кроме одной, — сказала Чери. — Нам ли, кентаврам, этого не знать — мы здесь жили еще до Первой волны. Со всеми вами драться приходилось — аж до самого Договора. Магии у вас не было, зато было оружие, численное преимущество и звериная хитрость. Много наших головы сложили.

— Мои предки были из Первой волны, — с долей гордости сказал Бинк. — Магия у нас была всегда, а с кентаврами мы вообще не воевали.

— То, что я тебя из сонного леса вывела, еще не повод задирать нос, человек, — строго сказала Чери. — Мы знаем историю, а вы — нет.

Бинк понял: надо сбавить тон, если он хочет и дальше путешествовать верхом. А как не хотеть? Чери — славная компания, знает всю здешнюю магию, поможет избежать напастей, а главное — с ней дорога бежит быстро, пока ножки усталые отдыхают. Уже миль десять проехали, не меньше.

— Извини, — сказал он. — Это во мне фамильная гордость заговорила.

— Фамильная гордость — дело хорошее, — сказалаона, удовлетворившись его извинением, и осторожно перешла по наваленным бревнам через бурный ручей.

Вдруг Бинку захотелось пить.

— Давай остановимся, водички хлебнем, — предложил он.

Она фыркнула совсем по-лошадиному:

— Только не здесь! Кто этой водицы напьется, станет рыбой.

— Рыбой? — Бинк вдвойне порадовался, что у него такой проводник. А иначе он непременно попил бы. Но может, Чери попросту разыгрывает его или хочет отпугнуть от этих мест, — Но почему?

— Речка живностью сама себя пополняет. Двадцать один год назад злой волшебник Трент повывел здесь всю рыбу.

Бинку как-то не особенно верилось в магию неодушевленных предметов, особенно такую сильную. Как может речка чего-то хотеть? С другой стороны, он вспомнил, как Обзорный камень уберег себя от разрушения. На всякий случай лучше признать, что некоторые природные объекты способны сами творить чары.

А вот упоминание о Тренте его заинтересовало:

— Здесь был злой волшебник? Я-то думал, он только к нашей деревне имел касательство.

— Трент был везде, — сказала Чери, — Он хотел, чтобы мы, кентавры, выступили на его стороне, а когда мы отказались — мы по Договору не должны вмешиваться в людские дела, — показал нам, на что способен. Каждую рыбешку в этой речке превратил в электрожучка и исчез. Решил, наверное, что эти твари кусачие заставят нас передумать.

— А что же он не превратил рыб в человеческую армию и не попробовал победить вас с ее помощью?