Заклинание для хамелеона

Бинк поглядел на покосившийся заборчик и просевшую крышу. По заросшему сорняком двору прогуливались несколько кур. Но ддя того, у кого здесь осталась любовь, питавшая его силы целых два года после насильственной смерти, эта убогая ферма должна быть прекраснее королевских угодий.

— Угу, — отозвался он.

— Я знаю, это не бог весть что. Но после той пещеры здесь как в раю, — продолжал Дональд, — Конечно, у жены и сына есть магия, но небольшая. Жена умеет цыплячью паршу лечить, а сынишка вызывает маленькие смерчи. Ее заработков с трудом на прокорм хватает. Но она славная хозяйка, а уж пригожа — до невозможности.

Они вошли во двор. Семилетний мальчишка, что-то рисовавший в пыли, поднял голову и посмотрел на них. Бинку малыш напомнил маленького вервольфа, с которым он расстался… неужели прошло всего шесть часов? Но это впечатление начисто исчезло, когда мальчишка открыл рот.

— Проваливай! — завопил он.

— Пожалуй, не стану я ему признаваться, — протянул несколько обескураженный Дональд. — Два года в таком возрасте — срок немалый. Да и в этом теле он меня не узнает. Однако же как вырос!

Они постучали в дверь. Им открыла женщина — некрасивая, в поношенном платье и засаленном головном платке. Возможно, в лучшие свои годы она была всего лишь невзрачна, но, до поры состарившись от трудов и забот, стала просто страшна.

«Ни капельки не изменилась», — С восхищением подумал Дональд, а вслух произнес:

— Салли!

Женщина посмотрела на него неприязненно и недоуменно.

— Ты не узнаешь меня, Салли? Я восстал из мертвых, чтобы привести в порядок кой-какие дела.

— Дон! — воскликнула она, и ее выцветшие глаза просияли.

И руки Бинка обняли ее, а его губы слились с ее губами.

Бинк увидел ее сквозь призму чувств, обуревающих Дональда. Она была славная и пригожая до невозможности.

Дональд отступил на шаг, не сводя восхищенных глаз с ее преображенного любовью, прекрасного лица, и проговорит

— Родная, запоминай хорошенько. В тринадцати милях на норд-норд-ост от запруды возле крутой горы растет серебряный дуб. Иди туда, собери с него урожай — только помногу не бери, по нескольку листочков зараз, чтоб дереву не повредить. Серебро продай где-нибудь подальше оттуда или надежного человека попроси. Никому не открывай, откуда взялось твое богатство. Выйди замуж еще раз — серебра на лучшее приданое хватит; я хочу, чтобы ты была счастлива, а мальчишка не рос без отца.

— Дон, — повторила она, в глазах ее сверкали слезы радости и горя. — Не нужно мне никакого серебра. Главное, что ты вернулся домой.

— Я не вернулся! Я мертв, а пришла только моя тень — пришла, чтобы рассказать о дереве. Найди его, пользуйся им. Иначе все мои труды пойдут насмарку. Поклянись!

— Но… — начала она, но, увидев выражение его лица, проговорила: — Да, Дон, я клянусь. Но никого другого я не полюблю никогда!

— Обет исполнен, дело сделано, — изрек Дональд, — Еще разок, любимая моя!

Он наклонился, прильнул губами к ее губам — и испарился. И в тот же миг Бинк ощутил в своих объятиях совершенно незнакомую женщину. Она тоже это почувствовала и резко отвернула лицо.

— Э-э, простите, — сконфуженно пробормотал Бинк, — Мне пора.

Она смерила его неожиданно суровым взглядом. От былой радости не осталось и следа — мимолетное появление мужа исчерпало все ее скудные запасы.

— Чем мы можем отблагодарить тебя, незнакомец?

— Ничем. Дональд спас мне жизнь, улетев вместе со мной от дракона из Провала. Все серебро ваше — твое и сына. Мы больше не увидимся.

Поняв, что он не претендует на серебро, она смягчилась.

— Спасибо, незнакомец. — И, повинуясь крику души, добавила: — Если хочешь, мы могли бы поделить серебро. Муж сказал, чтобы я снова вышла замуж…

Жениться на ней?!

— Я не обладаю никакой магией, и меня ждет изгнание, — сказал Бинк. Более деликатного способа отклонить ее предложение он придумать не мог. А принять его не согласился бы лаже за все серебро Ксанфа — предложение не привлекало его ни с какой стороны.

— Перекусить не останешься?

Он, конечно, голоден, но не до такой же степени.

— Нет, мне пора двигаться. Только не рассказывай сыну про Дональда — мальчику это не принесет ничего, кроме страданий. Прощай.

— Прощай, — отозвалась она, и перед Бинком на мгновение мелькнул отблеск той красоты, которую видел в ней Дональд. Но видение тут же пропало.

Бинк развернулся и пошел прочь. На выходе с фермы он заметил, как к нему приближается маленький смерч — творение мальчишки и выражение его неприязни к незнакомцам. Бинк увернулся от смерча и поспешил дальше. Он был рад, что оказал такую услугу старателю, но вдвойне рад, что все это осталось позади. Прежде он не сумел бы понять, что значат для семьи смерть и нищета.

Глава 4

ИЛЛЮЗИЯ

Бинк возобновил свое путешествие — но опять к северу от ущелья. Вот бы ферма Дональда стояла южнее!

Странно, что о Провале здесь прекрасно знают все, а в Северянке про него и слыхом не слыхивали. Может, тут какой-то заговор молчания? Нет, вряд ли — ведь кентавры тоже о нем ничегошеньки не знают, а с информацией у них все в порядке. Провал существует самое меньшее два года — именно столько провела там тень, — но, скорей всего, намного дольше. Дракон там, наверное, всю жизнь прожил.

Тут явно действуют какие-то чары… чары неведения. Чтобы о Провале знали только те, кто живет в непосредственной близости к нему. Но стоит отойти чуть подальше — и все забываешь. Пожалуй, нахоженной дороги из северного Ксанфа в южный просто не существует,

Но это не его забота. Ему просто надо перебраться на ту сторону. В обход. Пересекать пропасть во второй раз он не намерен. В прошлый раз его спасло лишь невероятное стечение обстоятельств. А Бинк знал, что случай — союзник ненадежный.

Земля пошла зеленая, холмистая. Высокие, в рост человека, побеги карамельного папоротника росли так густо, что за ними было почти ничего не видать. Проторенной тропки не было, и Бинк тут же заблудился — не иначе как отворотные чары подействовали. Так некоторые деревья защищают себя от порубок, отводя путника в сторону. Не потому ли так долго никто не мог обнаружить серебряный дуб? Если попасть в заросли таких деревьев, можно совсем сбиться с дороги или бесконечно плутать по кругу. И выбраться из такой ловушки бывает непросто, она совсем незаметная — путник продолжает думать, что идет куда надо.

А потом он вышел на великолепную тропинку, и шла она как раз в нужном направлении, так что естественная предосторожность заставила Бинка не ступать на нее. В лесу есть разные людоедские деревья, которые прокладывают к себе такие вот симпатичные дорожки. Идешь по ней, наслаждаешься, и вдруг — бац! — капкан захлопнулся.

Так что за три дня продвинулся он не шибко. С другой стороны, он в хорошей форме, только вот простыл. Очень кстати отыскались несколько носоглотных цветочков и кустик неболиголова. То и дело попадались фруктовые деревья, увешанные спелым черносливом, полосатыми арбузами, маковыми фигами и яркими баночками с компотом. Ночлег он находил без труда, будучи довольно безобидным на вид, но стол и кров всякий раз приходилось отрабатывать. Люди в этой глуши особыми талантами не блистали, магия у них была плевая — тень на плетень навести или воду в решете носить. Так что жили они вполне обыкновенской жизнью, и лишние руки в хозяйстве им не мешали.

Потом путь пошел под уклон, к морю. Ксанф — полуостров, до сих пор толком не исследованный (и неудивительно — вспомнить хотя бы пресловутый Провал, не отмеченный ни на одной карте!), так что точные его очертания еще не познаны, а возможно, и вовсе не познаваемы. В целом он представляет собой нечто вроде вытянутого овала, простирающегося с севера на юг и на северо-западе соединенного с Обыкновенней узеньким перешейком. Скорее всего, прежде он был островом, и жизнь в нем развивалась по своим законам, без всякого вмешательства извне. Теперь эта обособленность восстановлена благодаря магическому щиту, перегородившему смертоносной завесой и перешеек, и морские пределы Ксанфа. Но и это не все — говорят, что помимо щита подступ с моря охраняют лютые морские чудовища. Нет, теперь обыкновенским вторжениям положен конец!