Инструктор. Глубина падения

Голос диктора за кадром не оставлял никаких сомнений:

– Сегодня около часа ночи неподалеку от Минска потерпел крушение самолет одной из частных российских компаний. Есть погибшие. Причины аварии выясняются.

Марго, включив телевизор, успела выйти из комнаты, но Паршин этого даже не заметил. Диктор в студии уже зачитывал следующие новости о предстоящем визите. Кого и куда – Паршин не понял. Он вообще слабо осознавал все, что видел и слышал. Слишком неожиданным было сообщение о крушении самолета. Еще минуту пробыв в полной прострации, Паршин пришел в себя, натянул одежду, обул туфли, которые валялись тут же у постели, взял с тумбочки мобильный, но, подумав, не стал его сразу включать.

В ванной шумела вода. Марго как ни в чем не бывало принимала душ и что-то мурлыкала.

Паршин на минуту задумался, потом махнул рукой и, ничего не сказав, вышел из квартиры. Не дожидаясь лифта, пешком спустился вниз. Его новенький лоснящийся на солнышке «лексус» стоял у подъезда. Алексей приспустил стекло и говорил с кем-то по телефону. Заметив выходящего из подъезда Паршина, он прервал разговор и, окинув Паршина каким-то тревожным, сочувствующим взглядом, сказал:

– Доброе утро, Эдвард Васильевич!

Паршин молча кивнул и, вздохнув, сел на переднее сиденье, погромче включил радио. Передавали какую-то грустную музыку. Нужно было куда-то ехать. А он понятия не имел куда. Француз, этот юркий месье Перен, вряд ли всю ночь ожидал его в казино. Наверняка был уже в отеле. Знает он или нет об аварии – неизвестно. Главное, чтобы сейчас он не исчез. Ведь документы еще не подписаны. Значит, ответственность за аварию целиком и полностью лежит на нем. Хотя отвечать придется им обоим.

– Куда едем, босс? – спросил Алексей, заводя машину.

– В отель, – кивнул Паршин.

В новостях почему-то не указали точное место падения и количество жертв. Фраза «Есть жертвы» оставляла шанс, что кто-то все-таки выжил. Паршин вдруг понял, что он даже точно не знает, сколько человек летело на самолете. Два летчика – наш и французский, и его, Паршина, лучший друг, можно сказать правая рука и голова, Грановский. И еще его, Паршина, жена Маша, которая, правда, не отзвонилась, а потому неизвестно, успела ли она на этот самолет. А еще, едва ли не самое главное, на этом самолете собирался прилететь в Минск сам Протасов, один из влиятельнейших российских олигархов. Он забронировал себе номер на неделю и летел сюда не только расслабиться, но и встретиться с кем-то из зарубежных партнеров. На парижском салоне он сам хотел приобрести себе этот самолет, но Паршин его опередил. И тогда Протасов заявил французам, что готов оплатить изготовление машины на заказ. Он, конечно, собирался использовать «Эльфа» не для перевозок, а сугубо в личных целях. Поэтому месье Перен сам предложил ему несколько модифицировать самолет и, главное, сделать более комфортным, а точнее, шикарным салон. Так, чтобы в полете можно было и отдыхать, и вести переговоры. Паршин про себя сразу отметил, что ему месье Перен ничего подобного не предлагал. У француза был просто-таки нюх на деньги и на тех, кто может себе позволить ими сорить. И если Паршин все, что зарабатывал, старался вложить в дело, Протасов уже дошел до той стадии, когда изрядную часть можно потратить на себя любимого. Он, с подачи месье Перена, сам напросился полететь в Минск на «Эльфе», чтобы оценить машину, как говорится, в деле.

– Что-то случилось? – спросил Алексей, когда они отъехали от дома Марго. – Вы прямо сам не свой.

– Еще не знаю, – покачал головой Паршин, достал мобильный и перезвонил сначала Грановскому, потом Маше, потом Перену. Все они были недоступны.

На мгновение задумавшись, Паршин взял смартфон, вышел в Интернет и попытался найти информацию о потерпевшем крушение под Минском самолете.

К сожалению, ничего нового он не нашел. Количество жертв не уточнялось. Единственное, что несколько успокоило Паршина, – это то, что упал самолет в безлюдном месте.

Всякий другой в этой ситуации больше всего переживал бы из-за гибели жены и друга. Но Паршин, сам себе боясь в этом признаться, прежде всего тревожился из-за страховки. Он попросту не успел застраховать самолет. И теперь вместе с машиной сгорели все выложенные за нее деньги. А если он не найдет сейчас месье Перена, то его затаскают по судам.

– За нами хвост, – как-то совсем некстати сказал Алексей, резко притормозив.

– Что? – переспросил Паршин.

– Я говорю, что за нами хвост. Вишневая «ауди». Я ее заметил еще во дворе, у подъезда того дома, где вы были. Мне даже показалось, что, когда вы вышли, сидящий за рулем пацан сделал несколько снимков… – не скрывая тревоги, продолжил Алексей.

– И что это значит? – спросил Паршин, наконец осознав смысл сказанного.

– Значит, что вами здесь кто-то весьма активно интересуется.

– И что тебе подсказывает твоя интуиция? – спросил Паршин, зная, как иногда точно Алексей умеет просчитывать события. – Кто так активно может мной интересоваться?

– Учитывая, что вы были у женщины, это или ваша жена, или ее муж… – пожал плечами Алексей, продолжая следить за вишневой «ауди», которая обогнала их и тоже притормозила.

– А ты-то откуда знаешь о муже? – удивился Паршин.

– Мой профессиональный долг знать даже чуть больше, чем знаете вы.

– Понятно… – растерянно проговорил Паршин и напомнил: – Но нам не мешало бы поскорее добраться до отеля.

– Знаю. Судя по тому, что слежка вас не очень напрягла, вы уже знаете об аварии? – спросил Алексей, в упор взглянув на Паршина.

– Так ты знал?! И делал вид, что…

– Я же сказал вам, что моя профессия требует знать чуть больше, чем вы… – перебил его Алексей. – Только вот кто точно был на борту, кто погиб, а кто остался жив, не скажу, не знаю.

– Я тоже…

– А насчет слежки… – заметил Алексей. – Я уверен, эта «ауди» от нас не отстанет. И я выбью у отеля из этого хренова папарацци, кто его нанял. Вы мне даете добро?

– Делай как знаешь… – махнул рукой Паршин.

– На том самолете должен был быть ваш друг Грановский? – понимающе проговорил Алексей.

– Там могла быть и Маша… – вздохнул Паршин.

– Маша? Какая Маша?! – спросил Алексей, притормозив у отеля.

– Моя жена Маша…

– Ваша жена Маша… – эхом повторил Алексей, заметно бледнея.

– И страховка… – вздохнул Паршин, – страховку я не оформил.

Алексей вышел из машины, открыл дверцу, проводил Паршина в отель. Там внизу уже ждал второй охранник, Константин.

Алексей пожал ему руку, а сам быстро вернулся назад на улицу.

Водитель вишневой «ауди» вышел из машины и говорил с кем-то по телефону.

Эдвард Паршин удивленно проводил Алексея взглядом и, обращаясь ко второму охраннику, поинтересовался:

– Где этот месье Перен?!

– В номере. Отдыхает, – как ни в чем не бывало ответил Константин.

– Пошли к нему, – сказал Паршин, направляясь к лифту.

– Но месье Перен просил его не будить… – заметил Константин.

– Неважно, теперь все неважно… – произнес Паршин, заходя в лифт.

Константину ничего не оставалось, как пойти за ним.

Дверь номера месье Перена была заперта. На стук никто не отозвался. Паршин перезвонил ему по мобильному, еще раз постучал. Потом прислушался. Из номера доносились голоса.

– Это телевизор, – со знанием дела заметил Константин. – Месье Перен как-то говорил, что не может уснуть без телевизора.

Паршин постучал громче.

– Месье Перен просил его не беспокоить, – строго сказала возникшая у них за спиной служащая отеля, высокая строгая женщина в очках.

– Госпожа Маликова, – сказал Паршин, прочитав фамилию служащей на беджике, – произошла авария. Самолет разбился. И нам нужно срочно сообщить об этом месье Перену. Если он еще здесь. Поэтому, будьте так любезны, откройте его номер.

С этими словами Паршин протянул женщине пятидесятидолларовую купюру.

– Нет, ну что вы… Это форс-мажор. И я… Это мой долг… – засмущалась женщина, но в конце концов взяла деньги и отперла дверь.