Страница 9 из 16
Когда я приблизился к норе, горыны были уже там, внутри, – возле входа красовались здоровенные разлапистые следы и пахло детским садиком – кашей, сыростью, хлоркой и молоком. Это и означало, что троица на месте, что Яша уже успел почистить щеткой их жесткие шкуры. Теперь они наверняка уже сидели на главной площадке и жевали свою пшенку.
Интересно, откуда я знаю, как пахнет детский садик? Может, у меня память стала просыпаться?
А вообще, если бы показать кому-нибудь тот самый вход со следами, то многие решили бы, что у них мозговые нелады начались. Ну или что это розыгрыш – вроде как с кругами на полях пшеницы, которые организуют скучающие британские пенсионеры.
Я вошел в пещеру и стал спускаться к лежкам и к залу, где проживали Яша и Перец. В пещере было не очень темно. Перец хитро придумал: нарисовал по потолку люминофором светящуюся линию – и свет есть, и шлепать удобно.
Спускался, спускался, а на полпути к лежкам меня перехватил Перец.
Не просто перехватил, а как всегда с оригинальничаньями.
– Стой, кто идет! – заорал.
И наставил на меня «Гром». «Гром» – страшное оружие, никакой бронежилет его не остановит. Не, «Тесла», что у Сирени, круче, но и он неплох. Сам Перец в камуфляже, в бронежилете, шлем мой нацепил. Одним словом – спецназ. Вообще-то Перец военную форму не любит, а сейчас вот вырядился зачем-то.
– Что опять? – спросил я. – Обострение?
– У меня всегда обострение, – ответил Перец. – А жизнь тем временем налаживается. Ты вот знаешь, что к 2015 году пятьдесят процентов мобильных телефонов будут одноразовыми? Позвонил – выкинул, как пластиковый стаканчик.
– Зачем нужны одноразовые телефоны?
– Затем! – умно сообщил Перец. – А зачем одноразовые стаканчики?
– Удобно.
– Одноразовый телефон тоже. Позвонил – выкинул. Гигиенично. А к 2027-му каждый уважающий себя человек сможет сгонять в Америку на орбитальном челноке. А то сейчас трудно жить.
– Да?
– Ага. Ну ты вот представь: хочет какой-нибудь газовщик или нефтесос там в Небраску двинуть, гамбургера насущного отведать, ему сейчас, как последнему лоху, на «Боинге» пилить приходится. Шесть часов! Невыносимо. Да, просто невыносимо!
Кажется, Перец иронизировал. Кажется. Вряд ли его на самом деле занимали муки рядовых миллиардеров. Хотя, кто его знает…
– Консьюмеризм, – вздохнул Перец, – проклятый.
– Чего?
– Немотивированное потребление, – пояснил Перец. – Когда жрут больше, чем нужно. Причем половину выкидывают. Мир, как всегда, катится в пропасть. А Ван Холл строит корабль для полета на Марс. «Арей» называется. Говорят, там даже выключатели света из бриллиантов выточены. Может, улетит?
– Вряд ли. Ему и здесь не холодно. А ты откуда все это знаешь?
– Газеты выписываю, – отоврался Перец. – Штуку тебе хочу одну показать…
Перец достал из-за спины какие-то руины, протянул мне. Оружие. Оружие было помято и изогнуто, будто слон на нем сплясал. Но я его узнал. Не мог не узнать.
Соплемет. Но не такой, как у меня. Модернизированный. И явно фабричного производства. Я поискал клеймо. Так и есть. «Ван Холл Корпорейшн».
– Знакомо? – спросил Перец.
– Допустим. И что?
– Ничего. Просто…
– Где достал? – спросил я. – Трофей?
– В том-то и дело… – рассеянно покачал головой Перец. – В том-то и дело, что… Ты что про Застенкера знаешь?
– Да ничего, – пожал я плечами. – Оборотень вроде как… Темный тип.
– И я ничего. О нем никто ничего не знает. А я чувствую, он нам еще устроит… Ладно. А у тебя? Как ящерки? Летают?
– Летают, что ж им еще делать.
– Вот и хорошо, хорошо… Как послушание?
– На высоте. Послушаются.
– Это тоже хорошо… Я задумал небольшую атаку. Так, мелочь, просто попробовать, как… Они готовы?
– Вполне, – ответил я, – готовы.
– Ну и славно. После обеда поднимай их на крыло.
– Отлично! – обрадовался я. – Повеселимся наконец!
– Не, тебе нельзя, – помотал головой Перец.
– Почему это?!
– Забыл? Про рыбок?
Я промолчал.
– Короче, как сожрут свою кашу, пусть вылезают.
И Перец, насвистывая, направился к выходу.
Про рыбок я не забыл. Про такое не забывают! Кто забудет про живую бомбу, рассредоточенную в собственной крови? Бомба, подарок господина Ван Холла, – страховочный вариант, на случай, если я заупрямлюсь. Ослушаюсь. На случай, если я не вернусь. Чтобы на крючке меня держать.
Я заупрямился. Я не вернулся. Бомба не сработала. Пока. Вообще-то она должна была сработать еще год назад. Год назад я был бы уже мертв…
Но я жив. А рыбки остались. Плывут себе, шевелят плавничками…
Пнул со зла стену и углубился в пещеру.
Картина, явившаяся перед глазами моими, была умильна до слезотечения, и я опять не удержался, сфотографировал. Вся троица сидела на главной площадке, опустив морды в пятидесятилитровые кастрюли. Чуть поодаль пощелкивала походная кухня, Яша с вместительным черпаком курсировал между кухней и горынами, подбавлял кашу в кастрюли. Горыны лопали с чавканьем, даже у меня аппетит разыгрался. Я проследовал в уголок, за человеческий стол. Яша тут же нарисовался рядом со сковородкой, подал яичницу с сыром и квас. Гномский квас, кстати, совершенно такой же, как обычный, человеческий. Вкусный.
Яша хорошо готовит, по-домашнему. То котлеты сделает, то холодец, и даже с хреном. Если бы не прижимистость Перца, который почему-то, как я уже говорил, противится использованию складов на полную катушку, жили бы мы неплохо. Я спросил у Яши, все ли гномы так искусны в кулинарии, и Яша подтвердил, что все. После чего я стал подумывать, не взять ли мне с собой в мое счастливое будущее тоже какого-нибудь Яшу. В конце концов, мне нужен будет денщик, повар и хороший собеседник…
Надо будет подумать.
Я поперчил яичницу, накрошил в желтки сухарей и принялся за обед. Не спешил – в жизни так мало удовольствий, что приходится их растягивать. Даже от банальной глазуньи надо балдеть по полной.
Однако получить удовольствие не случилось – едва я толком взялся за вилку, как на уступ над столом взгромоздился вредный Доминикус. Он громко зевнул и принялся совершать кошачий туалет, в частности обряд вылизывания. Если бы он вылизывал лапы или бока, я бы смирился, однако Доминикус вылизывал и все остальное, что совершенно не способствовало столованию. Вылизывание производилось с чавкающими звуками, с осыпанием шерсти и мелких фрагментов. Малоэстетично производилось, одним словом. Я даже не вытерпел: подтянул к себе перечницу, открутил ситечко, высыпал в ладонь все и подкинул вверх. А что, я в кошколюбы не записывался…
Сначала было тихо. Доминикус никак не мог понять, что произошло. А потом заорал. Зверски заорал, у меня даже аппетит улучшился. Потом зашипел. Потом рванул вообще. Ну, хоть что-то хорошее за день… Я вернулся к яичнице.
К сожалению, Яша был традиционалистом и никогда не готовил яичницу больше, чем из двух яиц. Так что с едой я покончил быстро. Горыны тоже уже отобедали и теперь вылизывали кастрюли, щелкая зубами. Яша стоял возле кухни, грыз засушенную буханку черного хлеба, помешивая черпаком в котле. После приема пищи горынам следовало пару часов поспать, но Перец ведь велел выгонять моих друзей на воздух…
Поэтому я скомандовал:
– Подъем!
Троица повела ушами, но от кастрюль не оторвалась.
– Встать! – заорал я.
Горыны брякнули кастрюлями и подняли на меня морды.
– Смир-рна! – рявкнул я.
Горыны приняли стойку «смирно».
– Вы переходите под начало всадника Персиваля. Понятно?
Кивнули.
– Отлично. Теперь на выход. И если он мне на вас пожалуется…
Я показал троице кулак. Троица сделала вид, что испугалась.
– Вон пошли!
Они удалились. Я посидел еще некоторое время, потом тоже вышел. Их уже не было.
Интересно, что там за задание? Неужели Перец решил напасть на Ван Холла? Вряд ли. На Ван Холла он обязательно и меня бы прихватил. Не прихватить меня на Ван Холла… За такое мстят.