Страница 58 из 69
Вряд ли кто будет оспаривать тот непреложный факт, что расцвет научной фантастики, ее востребованность вызваны исключительно явлением, которое принято называть научно-технической революцией (НТР). Минувший, XIX век, прошел именно под знаком НТР, хотя ее плоды в разных регионах были восприняты и усвоены весьма своеобразно.
НТР — процесс неодномоментный и пока еще не завершенный. Ее реализация может быть условно разбита на несколько этапов.
Первый этап — эпоха пара и электричества. Его певцом стал Жюль Верн. Герои Верна — люди предприимчивые, инициативные, полные идей и ради их воплощения часто готовые жертвовать собой и другими. Используя терминологию Льва Гумилева — это типичные пассионарии: от капитана Немо до Робура-Завоевателя. Любопытно, что, хотя со временем изменился общий интонационный строй НФ-повествования, образ неукротимого героя тем не менее вошел в плоть и кровь современной фантастики во всех ее разновидностях. Исключения редки.
Характер первого этапа НТР обладал некоей двойственностью. С одной стороны, рост и развитие промышленности и производства требовали большого количества работников, причем совершенно не обязательно, чтобы все они имели высокую техническую квалификацию. Нужны были добросовестные исполнители, а все остальное обеспечивала своеобразная «каста» инженеров. Неудивительно, что с тех пор и до недавнего времени инженеры были главными героями НФ. Что же касается ученых, то они и вовсе казались «жрецами» — в силу исключительной малочисленности и особого положения. С другой стороны, воспроизводство «касты» сдерживалось сословными предрассудками, социальными и региональными традициями и т. п. Фантастика жюль-верновского образца являлась своего рода инспиратором общественного интереса к достижениям науки и техники, она стимулировала молодое поколение, ставя новые ориентиры — как частные, так и глобальные. Успех и процветание все меньше зависели от происхождения и все больше — от личных качеств.
Но все же НФ-литература того времени не имела массового характера — большинству населения не было дела до книг вообще. И не по причине неграмотности, а просто потому, что сельское население преобладало над городским.
Второй этап НТР сформировался, как нам кажется, к 20-м годам нашего века. Именно тогда в обыденном сознании масс возникла готовность к новому технологическому рывку. То, о чем говорили и над чем трудились гениальные одиночки, стало восприниматься как вполне реализуемые проекты. Принципиальная возможность использования атомной энергии, развитие аэронавтики, восприятие космического пространства как сферы интересов человечества… Ко всему еще великие потрясения первых десятилетий привели к усилению военного аспекта научных и технических разработок. А уже одно это вызвало не только потребность в подготовке квалифицированных исполнителей, но и необходимость энергичной ориентации творчески активной части населения в соответствующем направлении.
Уже создан «Ральф 124 С 41+» Хьюго Гернсбека (1912), и скоро обратится к фантастике Александр Беляев в своем дебюте «Голова профессора Доуэля» (1925). Интерес к науке и технике стимулируется повсеместно, отношение к ученым, как к могущественным магам, укрепляется в сознании людей, образ гениального изобретателя бесконечно тиражируется.
Войны и революции перекроили карту мира, рост грамотности и увеличение численности городского населения создали благоприятную среду для потребления НФ во все более и более возрастающих количествах. Тем более что, в отличие от традиционной фабульной литературы — авантюрного романа или душещипательной сентиментальной прозы, — научная фантастика привлекала внимание своей необычностью, новизной. Возникла обратная связь. Число писателей, обратившихся к научной фантастике, росло. Количество неизбежно стало переходить в качество. К 70-м годам практически все направления в НФ были уже сформированы, однако научная фантастика к этому времени пережила свою весну и лето.
Третий, последний на сегодняшний день, этап начался приблизительно в конце 70-х годов, когда прогресс в информационных технологиях вызвал до сих пор идущие тектонические сдвиги в общественно-политическом мироустройстве.
Глобализация этих процессов имеет как своих сторонников, так и противников. Оптимисты полагают, что создание «инфосферы» благотворно повлияет на экологическую обстановку, благо ведет к сокращению ресурсоемких производств, делает более доступным образование, стирает культурные и языковые границы между различными регионами и этносами, и в итоге создаст некое единое поле деятельности человеческой цивилизации, объединенной едиными же «правилами игры». Пессимисты, напротив, пугают вытеснением сырьезатратных и экологически грязных производств в страны третьего мира, а доступность к информационным потокам всего лишь приведет к росту иллюзий о сопричастности масс к творческим элитам.
Так вызовет ли распространение компьютеров и развитие Интернета взлет потребности в бойцах научно-технического фронта? Оценить ситуацию на мировом рынке интеллектуальных услуг весьма непросто. Одно можно сказать — именно возможность использования Сети делает состав этой «армии творцов» однородным независимо от языковой, конфессиональной и культурной среды. Но тогда возникает подозрение, что НФ-3, которая вроде бы должна влиять на формирование и пополнение такой касты, тоже будет иметь характер глобальный, и кто первый застолбит участок на этой территории, того и приоритет. Разумеется, эти домыслы имеют резон в том случае, если миссия НФ-3 практически совпадает с НФ-2. А вот тут как раз и возникают новые вопросы.
Можем ли мы на них ответить? Попробуем. Но для этого придется все же сделать несколько шагов назад и вернуться к неким сущностным аспектам НФ в пору ее невинного цветения.
Сразу же привлечем внимание читателя к тому, что мы не обратились к фантастике социальной, и даже Герберт Уэллс интересует нас в первую очередь как автор ряда произведений «твердой» НФ. Оставили вне поля зрения утопии и антиутопии. Даже такие направления, как «космические оперы», «фантастические детективы», «катастрофы и посткатастрофические миры», «космические робинзонады» и т. п., отложили в сторону. Необходимо ограничить сферу нашего интереса, чтобы выяснить — имеет ли место эволюция НФ в каком-либо направлении или мы наблюдаем ее самое заурядное угасание. Разумеется, современная НФ опирается не только на естественные науки, но и на дисциплины гуманитарные. Однако выделяя «классическое» НФ-ядро так называемой «твердой» научной фантастики, мы тем самым отсекаем успехи и достижения смежных направлений, дабы узреть — крепка ли сердцевина или могучий с виду ствол уже поражен гниением.
Любопытно, что многие адепты научной фантастики не боялись признать тот факт, что человек — не главный объект ее интереса. Еще Кингсли Эмис в «Новых картах ада» (1960) рассматривал «идею как героя» современной НФ. Приблизительно в этом же смысле высказывались в те годы и Брайан Олдисс, Иван Ефремов, Станислав Лем, Кобо Абэ и др. Разумеется, речь все же шла в первую очередь о «научно-технической», «естественно-научной» или даже «инженерной» фантастике. Эта литература, в отличие от традиционной, должна была привлечь интерес не к «судьбе человека», а к «судьбе открытия». Впоследствии почти все из вышеупомянутых писателей своим творчеством блестяще доказали, что без человека нет литературы.
Аркадий и Борис Стругацкие изначально были приверженцами гуманистического содержания фантастики, определяя ее так: «…отрасль литературы, подчиняющаяся всем общелитературным законам и требованиям, рассматривая общие литературные проблемы (типа: человек и мир, человек и общество и т. д.), но характеризующаяся специфическим литературным приемом — введением элемента необычайного» (1965). Во многом именно благодаря Стругацким советская фантастика времен ее Золотого века свернула с тропинки инженерно-технической НФ на магистраль литературы традиционной. Но век тот длился недолго…
Итак, ожидание научного прорыва, вера в неизбежность материального прогресса, формирование идеологии социального оптимизма — ко всему этому приложила руку НФ второго этапа НТР (НФ-2). А что касается ее практической задачи, так о ней много лет назад проговорился Александр Казанцев, заявив, что фантастика должна готовить молодежь в «технические ВТУ-Зы» и вместе с тем она должна быть литературой «крылатой мечты». Как ни странно, оба эти тезиса не противоречат друг другу, поскольку дело касалось, в общем-то, изощренной эксплуатации юношеского энтузиазма в рамках существующей идеологии.