Страница 10 из 16
– А невыгодно. Я всем нужен. И вам нужен. Вот понадобится вам какая-то информация или же контакт с каким-нибудь высокопоставленным негодяем – куда вы пойдете? Что будете делать? Ко мне пойдете. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца? Смысла нет. Ну да, я негодяй. И что? Это как-то повлияет на качество информации? Я всегда держу слово, если я дал информацию – она на сто процентов точна. Зачем меня убивать?
– Сука ты, – буркнул Андрей. – Один золотой, и ни серебреником больше.
– Четыре.
– Два!
– Три, и не меньше! Последнее слово. Меньше не будет, и то только потому, что ты не собираешься их убивать. А так было бы дороже.
Через десять минут Андрей шел вниз по улице и думал о том, что все-таки с такими откровенными циниками и подлецами иметь дело легче, чем с теми, кто внешне ставит себя ангелами, а в спину шипит гадости и исподтишка строит козни. Эти ясны как божий день, а вторые – опаснее всего. Тут все просто: отдал бабла – гони товар. Честная сделка.
На перекрестке стоял давешний извозчик, который обрадовался клиенту и вмиг домчал его до нужного дома. И всего за серебреник. После долгого объяснения про трудности жизни и дороговизну овса.
Простой дом – добротный, одноэтажный, с крепкими воротами. Там ли Федор? Сколько он уже его не видал? Несколько месяцев? Уже и не упомнить, сколько он не видел друга – пока был в плену у графа, потом путешествовал к Драконьей горе, потом добирался до столицы…
Андрей решительно подошел к воротам и забарабанил в калитку. Никто не ответил, и тогда он усилил напор. Опять ноль. Неужто обманул Симон? Он уже долбил ногой, когда калитка открылась и хриплый голос грозно спросил:
– Какая сука тут ломает калитку? Вот я сейчас башку-то снесу! Там же есть веревочка – дернуть что, ума не хватает?
– Не-а… глупый я совсем, – признался Андрей. – Привет, друг. Как вы тут без меня?
– Андрюха, ты?! – Федор выскочил из калитки, принял Андрея в медвежьи объятия и поднял, сдавив так, что хрустнули кости. – Наконец-то! Я знал, что этим козлам тебя не погубить! Скорее заходи! Только у нас беда… – Он вытер глаза левой рукой, в правой же Гнатьев держал неизменную саблю.
– Что такое? Что случилось? – похолодел Андрей. – Кто-то напал, обидел вас? Исчадия?
– Нет. Чума. Тсс… а то нас тут запрут в доме, а дом спалят. Скорее заходи! – Федор втащил Андрея во двор и, оглядевшись по сторонам, не видел ли кто, запер калитку. – Не знаю, где они подцепили – вначале Алена, потом Настенка. Буквально два дня как. Они на базар ходили, возможно, подцепили от кого-то из приезжих. Тут это бывает. Смертность пятьдесят процентов. Обычно, как кто заболеет, из дома не выпускают, окна-двери забивают, только через месяц заглядывают – если выжили, значит, выжили. Нет – значит, нет. А дом сжигают. Я пока не заболел, держусь. Ухаживаю за ними. Они уже нарывами покрылись – смотреть страшно.
– Ни хрена себе… Во ты меня радуешь. Веди к ним. Они в сознании?
– Уже нет – бредят в горячке. Андрюха, спаси их, а? Ты же сможешь, Андрюх? – Федор беззвучно заплакал, и по его щекам потекли крупные, прозрачные слезы.
Всегда страшно, когда близкие тяжело болеют… а уж чума…
Андрей никогда с ней не сталкивался, на Земле эта болезнь давно была уничтожена, но раньше, в Средние века, она косила людей сотнями тысяч. Миллионами. Даже выражение такое появилось «пир во время чумы», когда люди, зная, что все равно умрут и спасения нет, пускались во все тяжкие: пили, гуляли, совокуплялись с кем попало – терять-то все равно нечего! И действительно, многие умирали в считаные часы.
Кстати сказать, земная чума отличалась от здешней: та убивала людей быстро – два-три часа, и труп. А тут – два дня, и только лихорадка, выживаемость пятьдесят процентов. У земной чумы смертность более девяноста процентов, это он знал точно. Как-то попалась статья о «черной смерти», так он с удивлением узнал, что некогда от чумы полегло более пятидесяти миллионов человек, и это при том, что населения-то было не как сейчас – миллиарды, а гораздо, гораздо меньше.
– Пошли-пошли, ничего страшного, сейчас все решим! – Андрей подтолкнул друга в сторону дома.
В комнатах пахло тленом, смертью и затхлостью, как и всегда рядом с тяжелобольным человеком.
Андрей посмотрел на Шанти и спросил:
– Может, погуляешь на улице? Во дворе? Чего ты со мной будешь болтаться – иди подыши воздухом.
– Я не против, – кротко ответила драконица, – тем более что мне надо сходить по нужде. Только дверь не закрывай, чтобы я могла войти.
– Не закрою. Федь, она просит не закрывать двери, чтобы могла потом сама войти. Оставь открытой, заодно пусть тут немного проветрится, а то запах ужасный.
– Ты разговариваешь с кошкой? И она отвечает? – вяло удивился Федор. – Впрочем, рядом с тобой ко всему можно привыкнуть. Нам в эту комнату, тут они.
Алена и Настя лежали, накрытые теплыми одеялами, и тряслись в лихорадке. Их лица были красными, а когда Андрей откинул одеяла, то увидел несколько черных, с фиолетовым оттенком нарывов – в подмышечных впадинах и на груди, животе, шее. Зрелище было отвратительным, чума – это не то зрелище, которое радует глаз. А тем более нос.
Обостренным обонянием Андрей ощутил такую вонь, что у него чуть не помутилось в голове. Андрей пошатнулся, и Федор с испугом поддержал его под руку:
– Что с тобой? С тобой все в порядке?
– Норма. Понимаешь, у меня нос стал как у собаки… я запахи чую, как охотничий пес… вот и получил заряд запахов по носу. Ничего страшного, привыкну. Дай мне стул и молчи, не мешай.
Андрей осмотрел пациенток – над ними клубились сполохи черного и красного, охватывая их буквально со всех сторон.
Начать он решил с Насти, как с более слабой. Протянув руки вперед, Андрей коснулся ауры девочки, и его пронзил удар такой боли, что он не смог удержаться и скривился. Справившись с собой, он стал всасывать черную энергию болезни. Аура светлела, красного становилась все меньше, черное серело… и через пять минут на постели лежала розовая, вполне на вид здоровая девочка. Нарывы исчезли, рассосавшись, и не оставили на ее теле даже следа. Настя спала, дыша ровно и глубоко.
Теперь настал черед Алены – тут болезнь зашла глубже, и монаху пришлось потрудиться больше. Он всосал в себя ее болезнь минут за пятнадцать, не оставив в организме женщины ни следа от страшной «черной смерти».
Федор молча стоял рядом, вцепившись в спинку стула, а когда все было закончено, обнял Андрея и уткнулся ему головой в грудь. Плечи его тряслись, и Андрей смущенно приговаривал:
– Ну чего ты, все кончилось, все хорошо, перестань! Буди их – пусть прибираются, всю эту дрянь надо сжечь в печи, а комнату залить спиртом, вымыть всю – пол, стены, потолок. И дай-ка я на тебя погляжу – с тобой-то все в порядке? Нормально. Здоров как бык. Видать, так проспиртовался, что болезнь тебя напугалась. Помоги мне, я что-то приустал…
Андрей тяжело встал и вдруг ощутил боль в животе. Он побледнел и побежал к выходу – только успел перешагнуть порог, как его вырвало пирогами, которые он недавно ел. Федор, побледнев, с ужасом смотрел на него.
– Так начинается чума! Неужто и ты заразился?! Тебя-то чем теперь лечить? Ты сам никак не можешь себя вылечить?
– Сейчас все устроим, – усмехнулся Андрей и, отойдя от опоганенного места, стал снимать с себя одежду и обувь. Потом подал импульс и быстро, в считаные секунды, перекинулся в Зверя.
Сделав несколько прыжков, он обернулся к ошеломленному Федору, никогда не видевшему его в этой ипостаси, и помахал ему лапой, отчего тот еще больше обалдел.
Неожиданно в дверях показалась Настена. Она спросонок терла кулачками глаза и, увидев Зверя, радостно пропищала:
– Собачка! Пап, какая собачка хорошая! Ты купил собачку?!
– Доча, иди в дом, иди! – Прогнав Настю, Федор махнул Андрею рукой.
Тот снова перекинулся в человека и быстро оделся. Чувствовал он себя отлично, его не тошнило, а тело было так наполнено энергией, что хотелось бегать, скакать, кричать.