Страница 37 из 128
Итак, после того как Япония, некогда почти полностью живущая морем, перестала быть страной кочевников и охотниковрыболовов периода Дзёмон, она последовательно превращалась в цветущий сад Азии. И не будет преувеличением утверждать, что японское государство родилось благодаря рисовым полям, источнику пропитания и центру общественной жизни. И в наши дни рисовые поля располагаются повсюду, хотя их безжалостно пожирают города. В пригородах, в этих пока ничейных местах, где граничат два общества, они кое-где сохранились как анахронизм, но все еще выживают. Рисовое поле, то есть место, где смешиваются земля и вода, где прыгают лягушки, где совместились гнев и ясность неба, представляет свой микрокосм. Рисовое поле предполагает сотрудничество людей друг с другом и с силами природы больше, чем неорошаемые поля. Плотины, каналы и водные системы для страны то же, что кровообращение в человеческом организме. Церемонии ожидания — обязательство, связанное с плодородием почвы, и первый урожай — новый урожай — всегда занимали первостепенное место в японской цивилизации. Сегодня эти церемонии малозаметны из-за западных влияний и промышленного развития. Но и в наши дни при исполнении сельскохозяйственного обряда, пришедшего из глубины времен, император достигает апогея своего величия. Подобно тому как это некогда делал его китайский коллега (а тот должен был ежегодно проводить символическую борозду, освящающую плодородие земли), император Японии поистине обретает свое достоинство только в празднестве, связанном с церемониальным пиршеством. Основу блюд, которые подаются на стол, составляет рис первого урожая, полученного в дни правления данного императора, и, невидимые никому, единственными сотрапезниками императора являются боги. Этот сакральный обряд представляет собой версию ритуала, проводимого каждую осень каждой семьей в каждой деревне, каждым монастырем и самим императором. Его смысл был настолько глубок, что вплоть до 1945 года детали ритуала держались в тайне и передавались устно. Конечно, поражение в войне изменило все это, двор стал более открытым, и отныне каждый год император просит страну послать ему риса первого урожая: он расстался со своей привилегией.
Вступление на трон следующего императора проходит в соответствии с измененным протоколом; но эти торжественные празднества (дайдзё), которые имеют место только однажды за период царствования, и в наши дни являются важнейшими в национальной жизни Японии. Однако с конца XV века до эры Гэнроку (1688–1703) войны, которые отметили конец феодализма, погрузили двор в такую нищету, что церемония не могла проводиться. Императорское достоинство как будто бы притаилось в ожидании лучших дней. И они наступили, как ни странно, вместе с приходом к власти рода Токугава: если сёгуны из этого рода и держали императора в стороне от религиозной и светской жизни, они поддерживали пиетет перед его божественным происхождением.
Церемония дайдзё состоит из двух торжественных пиршеств, на которых император предлагает новый рис богам, и особенно богине Аматэрасу. Этот рис жертвоприношения должен быть выращен и собран на двух священных полях, юки и суки, в двух регионах, расположенных в восточной и западной частях Японии. Для пиров возводились специальные павильоны, названные именами священных полей. Наконец, изготовлялись две серии ширм: первая из шести ширм, на которых изображались знаменитые местности и сцены из сельской жизни, созданные в возвышенном и красочном стиле ямато-э; вторая — из четырех ширм, со стихами на сюжеты, почерпнутые из китайской классики, эти сюжеты иллюстрировались росписями, исполненными в стиле кара-э — китайской живописи. Эти росписи на ширмах располагались в порядке согласно смене времен года, демонстрируя мастерство лучших художников, поэтов, ученых, живописцев и каллиграфов и характерные черты искусства данной эпохи. Благодаря правилам императорского церемониала здесь соединялось прошлое и настоящее.
Сменив в 1926 году императора Тайсё, теперешний правитель официально вступил в свою должность двумя годами позже, в 1928 году, церемония восшествия на престол в соответствии с традицией происходила в Киото, который, однако, уже более не был (с 1868 года) столицей страны; эта особенность подчеркнула подлинную историческую роль Киото в духовной жизни нации. Конечно, обряды, дошедшие из прошлого, сегодня во многом утратили свое древнее значение.
Глубокое символическое и религиозное содержание этой церемонии отличается от протокольного аспекта ритуала восшествия на престол. Обряды, связанные с вступлением на престол, состоят в передаче императору определенных предметов, символизирующих различные функции, к выполнению которых он должен быть готов. Это, помимо уже названных трех атрибутов (меч, зеркало и драгоценность), жетоны для поручений (кэй), сундук, в котором заперты бубенчики (судзу), и императорская печать (ин), императорские пластинки для часов (токи-но фуда) и таблички, на которых отмечаются ранги (хани). Через месяц проводилась церемония вступления на трон: новый император торжественно обосновывался в императорском дворце Великой Ограды (дай дайри) и приступал к совершению назначений. Эти обряды проходят по установленному протоколу, громоздкому и монотонному, при этом император не должен подозревать о соперничестве и борьбе интересов, которые прикрываются этикетом. Все это, конечно, менялось в течение веков, но в целом довольно мало, и пережитки, архаизмы превращают изучение церемоний, которые фактически имеют ценность только из-за своего глубокого смысла, в довольно сложную задачу.
Одна из существенных обязанностей императора состоит в том, чтобы обеспечивать неостановимое движение Вселенной воздержанием и очищением, первое ставит целью избегать «грязных пятен», а второе помогает их уничтожить. Прежде чем начать любую церемонию, император больше, чем кто-либо из его подданных, обязан избавляться от «грязных пятен». Таким образом, жертвоприношению первых плодов предшествует большое очищение (он мисоги) по синтоистскому обряду: за месяц до праздника император отправляется на берега реки Камо в Киото; в бурных водах этого горного потока, спокойного лишь на равнине, где находится город, размещались символические предметы, в которых были предварительно сконцентрированы все нечистоты дворца.
Понятие «грязного пятна», представление о «чистом» и «нечистом» бессознательно обусловливает каждый поступок в повседневной жизни. Это понятие пришло из глубины веков, предметы и явления были распределены по категориям, и первоначально такое распределение основывалось на чисто прозаическом ощущении: «грязное пятно» воспринималось главным образом как физическая грязь. В дальнейшем появляется инстинктивное отвращение к любому посягательству на целостность тела, в частности к виду крови, текущей из раны, — именно этим объяснялось множество трудностей, с которыми столкнулись первые христианские миссионеры. На самом деле вид израненного страдающего тела, изображенного на распятии, был для японца, принявшего христианство или вежливо слушающего проповедников, невыносимо отвратительным. Примерно так же невыносим и страх перед смертью: подобно тому как некогда на Делосе в Греции, в Японии люди не должны были ни рождаться, ни умирать внутри священной ограды. Понятие «нечистого», покинувшего материальную сферу, распространяется на все, что причиняет ущерб, разрушает. При этом наиболее тяжким из всех действий, приносящих вред, считается разрушение социального порядка. Молитва большого очищения (охарай-но норито) как бы перечисляет греховные действия, связанные с понятием «нечистый»: разрушение плотины и системы орошения рисовых полей; две посевные одна за другой на одном месте, поскольку это истощает почву, нарушение границ территории, ранение животного, принадлежащего другому человеку, нарушение прав собственности; преднамеренный поджог или пожар по неосторожности, воровство, пренебрежение долгом. Фактически во всех случаях речь идет о нарушениях общественного порядка. Следовательно, император вполне законно оказывался первым из тех лиц, которые имеют право на обряд очищения.