Страница 60 из 113
Ахейский союз имел тогда настоящее федеративное устройство, которое давало жителям входивших в него полисов общее гражданство, что не отменяло права гражданства, которым они обладали в своих собственных городах. Среди институтов Союза, аналогичных институтам классического полиса, было собрание, открытое для всех граждан старше тридцати лет. Оно собиралось вплоть до 188 года до н. э. в Эгионе, игравшем роль федеративной столицы. Здесь проходили обычные заседания по определенным дням и экстренные заседания, созываемые магистратами, когда того требовала внешнеполитическая ситуация. Решения собрания подготавливались советом (буле) и исполнялись федеральными магистратами, избираемыми собранием. Самым главным магистратом был стратег, который с 255 года до н. э. исполнял эту должность в единственном лице. Он был настоящим главой Союза, управлявшим его политикой и командовавшим его армией. Избираемый на год, он мог быть переизбран после годичного перерыва: это положение позволило Арату переизбираться семнадцать раз за свою долгую карьеру и благодаря этому оказывать на судьбу Ахейского союза определяющее влияние в течение тридцати с лишним лет. Таким образом, это устройство, принципы которого формально были демократическими (Полибий не устает расхваливать его организацию, [особенно см.: II, 37–38], за предоставляемые ею гарантии свободы, равенства и согласия как между отдельными гражданами, так и между полисами), тем не менее обеспечивало преемственность отправления власти и следование далекоидущим планам, что приравнивало Ахейский союз к современным ему монархиям.
9. Этолийский и Архейский союзы в Элладе.
Действительно, личные убеждения Арата и тенденции, как правило выражаемые обществом посредством собрания, ориентировали политику Союза в строго консервативном направлении — мы это прекрасно видели в борьбе против Клеомена и против его политики социальной реформы. Но несомненно то, что в этой системе деятельность глав Союза отвечала желаниям их избирателей: еще одно лишнее доказательство того, что понятие демократии в Античности отличалось от нашего представления о ней, поскольку это общество, как и во всех греческих полисах, на деле составляло лишь меньшинство населения.
Этолийский союз тоже был организован в эллинистическую эпоху. Между Локридой Озольской на востоке и рекой Ахелой, которая на западе отделяла этолийские племена от Акарнании, они населяли на северном побережье залива Патрас гористую местность, пригодную для сельского хозяйства только в долинах и в низине, занимаемой озером Трихония. Болотистый берег, на котором сегодня находится город Миссолонги, не имел портов, а только лагуны, простиравшиеся вдоль моря. От Тимфреста до Эты высокая и обрывистая горная цепь преграждала проход в долину Сперхея в направлении к Эгейскому морю. Эта изолированная страна, лежащая в стороне от всех путей сообщения, за исключением ведущего на северо-запад к заливу Арта через Акарнанию, действительно находилась за пределами эллинского мира. И тем не менее это была исконная земля легенд, известных всей Греции: Ахелой, самая крупная река Греции, была наиболее знаменитым речным божеством, символом самой воды в поэтическом языке; считалось, что герои-эпонимы этолийских городов Плеврой и Калидон породнились с родом Дороса — эпонима дорийцев, что подтверждается лингвистическим родством их диалектов; знаменитый герой Мелеагр, известный уже во времена Гомера, был сыном царя Калидона и вместе со знаменитыми героями и полубогами Тесеем, Аталантой, Ясоном, Пирифоем, Пелеем, Кастором и Поллуксом и другими, пришедшими со всей Эллады, устроил охоту на калидонского вепря, шкура которого была помещена в храм Афины Алей в Теге, в Аркадии, где ее, всю изъеденную молью, еще видел Павсаний. Этот отделенный от континентальной Греции регион был населен горцами-пастухами и отчасти разбойниками, жившими родами в поселениях; эти последние и немногочисленные маленькие полисы образовывали федеративное государство, центром которого было святилище Аполлона в Ферме, рядом с озером Трихония. Фукидид упоминает этолийский народ, «многочисленный и воинственный, проживающий в неукрепленных и сильно разбросанных деревнях, использующий только легкое оружие», большинство которого «говорило на непонятном наречии и, ходили слухи, ело лишь сырую пищу» (III, 94). Эти грубые и нецивилизованные люди тем не менее в 426 году до н. э. нанесли жестокое поражение афинскому военачальнику Демосфену, опрометчиво напавшему на них. Эти воинские качества не были утрачены ими впоследствии и позволили Этолийскому союзу занять в Греции первостепенные позиции в III веке до н. э.
Организация Союза, известная нам только относительно эллинистической эпохи, была схожа с устройством Ахейского союза и также переносила на федеральный уровень типичные для полиса институты. Собрание, заседавшее регулярно два раза в год, не считая чрезвычайных заседаний, было открыто для всех граждан. Оно решало главным образом проблемы внешней политики. Совет, состоявший из делегатов, число которых зависело от численности населения представляемого ими полиса или племени, назывался синедрионом (синедры — «заседающие вместе»). Он избирал внутри себя более узкий совет — аподектов, которые разрабатывали политику Союза, и магистратов, которые ее исполняли. Во главе их находился стратег, обладавший верховной властью, бывший эпонимом и главнокомандующим армией, он избирался на год и имел право переизбираться только после определенного перерыва. При нем находились командующий конницей (гиппарх), агонотет, в обязанности которого входило следить за организацией религиозных церемоний и федеральных праздников, секретарь для ведения архивов и финансовые магистраты. Койнон этолийцев имел федеральное гражданство, притом что в полисах сохранялось свое право гражданства. Это федеральное гражданство было удобно для принятия в союз новых государств, которые не имели с ним общих границ. В этом случае он заключал с ними договор изополитии, который предоставлял жителям нового участника право гражданства в любом из этолийских полисов. Чтобы стать полноправным этолийцем, нужно было, чтобы эти союзники помимо федерального гражданства получили право гражданства в одном из этих полисов. В обмен полисы или соседние с Этолией конфедерации, например некоторые полисы Акарнании, Локрида Озольская (называемая также западной), Дорида (или континентальные дорийцы), Энида и долопы и постепенно полисы Фессалии и Фокиды и Локрида Опунтская смогли войти в Союз по договору симполитии, который устанавливал более тесные юридические и конституционные связи.
Одним из главных преимуществ, которые давал статус члена Этолийского союза, была асилия— привилегия, которая, как мы видели, обычно предоставлялась вместе в проксенией и правом гражданства, частью которых она, по правде говоря, являлась. Мы говорили, что асилия защищала частных лиц от применения к ним репрессивных мер (syla). Но помимо этого, она защищала неприкосновенность имущества и самих частных лиц в пиратских операциях; вспомним, что этолийцы занимались разбоем в широких масштабах не только на побережье Ионического моря, но и глубоко внутри своей собственной страны вплоть до Эгейского моря. Таким образом, некоторые приморские полисы, такие как Амбракия в заливе Арга, остров Кефалления на входе в залив Патрас, остров Кеос в Кикладах, Аксос на Крите, Лисимахия во Фракии, Киос на Пропонтиде, Халкедон на Боспоре и даже — в Анатолии — Магнесия на Меандре и Гераклея на Латме добивались вхождения и вошли в Этолийский союз, который таким образом весьма существенно расширил свои первоначальные границы за пределами континентальной Греции.
Из недавно обнаруженного документа явстует, как Этолийский союз по неоспоримому праву защищал интересы одного из своих участников, территориально не относящегося к Эголии. Около 206 года до н. э. небольшой город Китинион, расположенный в маленькой Дориде, к северу от гор Парнаса, оказался в сложной ситуации: землетрясение когда-то частично разрушило его стены, а двадцать лет назад царь Македонии Антигон Досон, рассорившись с этолийцами и их союзниками и воспользовавшись отсутствием в Китинионе войск, которые отбыли на защиту Дельфийского святилища, расположенного с другой стороны Парнаса, занял Китинион, снес остатки укреплений и предал город огню. Китинийцы, чтобы восстановить свой небольшой полис, который они считали «наиважнейшим в Дориде», должны были прежде всего возвести стены — обязательную защиту для любого города греческого мира в те тревожные времена. Но это восстановление требовало огромных расходов, а маленький полис со своей крошечной гористой территорией не имел ресурсов. Тогда он воззвал к солидарности дорийских полисов, находящихся вне дорийской метрополии, и отправил посольство за моря, а Малую Азию — в Ксанф, крупный город Ликии, жители которого считали себя дорийцами. Замечательная мраморная стела, найденная в Ксанфе, в храме Латоны, особо почитавшейся в этом полисе, знакомит нас с документами этого посольства: с декретом ксанфян, в котором они извинялись за то, что могут предложить Китиниону лишь относительно скромную помощь; с декретом этолийцев, который именем Союза уполномочивал делегатов, посланных дорийцами в родственные полисы и к царям Птолемею IV и Антиоху III; с грамотой магистратов и синедров Этолийского союза, вверяющих китинионийских послов милости ксанфян и умоляющих этих последних великодушно откликнуться на их просьбу; и, наконец, с длинным письмом китинионийцев, излагающих свое дело народу Ксанфа и просящих его о помощи. Совокупность этих прекрасно сохранившихся текстов на греческом языке в сто две строки, сообщают нам множество новых деталей об истории, институтах, верованиях, диалектах упомянутых в них полисов и об их отношениях с лагидскими и селевкидскими правителями. Остановимся здесь только на том, каким образом этолийцы участвовали в этом деле: роль, которую они сыграли, оказалась решающей. Именно от них прибыли в Ксанф послы Китиниона: они поддерживали это предприятие декретом этолийского койнона, который позволял всем отправленным в другие полисы и к царям послам говорить от его имени; они присовокупили к этому особое аккредитивное письмо, допускающее трех членов посольства в совет и к народу Ксанфа; наконец, они подкрепили ходатайство, напомнив, что цари Птолемей и Антиох, чьи имена (особенно лагидское) были авторитетны в Ликии, тоже заинтересованы в этом деле. Жители Ксанфа были далеки от западной Греции и жили в Азии, в мире, чуждом спорам народов Этолии и Дориды с монархом Македонии. Но престиж и влиятельность Этолийского союза настолько их впечатлили, что, несмотря на очень серьезные финансовые затруднения, подробно изложенные в их декрете, они почувствовали себя обязанными постараться ради Китиниона. Ничто не могло бы лучше измерить авторитет, который завоевали этолийцы в течение III века до н. э. во всем греческом мире благодаря эффективной организации их Союза.