Страница 40 из 156
Франция и Испания — 500 тыс. кв. км, Британские острова— 315 тыс. кв. км политической унификации и, в той или иной степени, осознания национального единства. Срединная Европа — это еще и область государств среднего размера: Португалия — 90 тыс. кв. км, Неаполь — 70 тыс. кв. км, не считая Сицилии, чуть больше — 100 тыс. кв. км с учетом Сицилии; Венеция переживает упадок: ее итальянские земли в конце XVI века составляли 31,4 тыс. кв. км, внешние владения увеличивали эту цифру вдвое, а с 1720 года территория Светлейшей вместе с Истрией, Далматинским берегом и Ионическими островами не достигает даже 50 тыс. кв. км. Грубо говоря, это размер Сардинского королевства (62,5 тыс. кв. км) и церковных земель (44 тыс. кв. км). Австрийские Нидерланды и Соединенные провинции тянут на 27 тыс. и 30 тыс. кв. км. Милан уменьшился с 16,65 тыс. кв. км (1600) до 8,35 тыс. кв. км (в конце XVIII века). Тоскана — 20 тыс. кв. км, Парма — 5,7 тыс., Генуя без Корсики — 5 тыс. кв. км. Майнцское курфюршество, крупнейшее из духовных курфюршеств, занимает 6,15 тыс. кв. км; Ганноверское курфюршество, самое небольшое из светских, — 13 тыс. кв. км (с 1714 года его судьба тесно связана с Англией); Бавария (1 млн. жителей) и Саксония держатся на уровне 30 тыс. кв. км.
В Западной Европе сохранились и маленькие государства — крупные сеньории на западе Германии, швейцарские республики, лишь часть из которых связала себя непрочными узами конфедерации. Показателен случай Женевы: именно ее пример имплицитно лежит в основе политических теорий Жан-Жака Руссо. На западе все пространство поделено между четырьмя крупными объединениями: Британскими островами, Францией, Испанией и Португалией, — маленькие и средние государства располагаются на восточной окраине, по оси Италия — Альпы — Рейнская область, между Рейном и Эльбой. Они служат буфером между западом и новыми светилами, которые восходят и мерцают на востоке.
На востоке Европы в самом разгаре погоня за ростом населения, и идет освоение внутренних и внешних окраин, — еще не обретен территориальный баланс. Только здесь география государств подвергается непрерывным изменениям. Это ведет к краху старых территориальных образований, таких эфемерных государств, как Священная Римская империя и Польша. Польшу (850 тыс. кв. км), конфедерацию сеймов и магнатских республик, то есть 10 тыс. крупных поместий, ждут три раздела (1772,1793,1795). Последующее формирование польского национального государства началось с предварительной ломки этой политической системы, соответствующей X веку на западе. На столь огромном и неопределенном пространстве ни одно государство не могло стать Иль-де-Франсом или Пруссией, поэтому нападение извне оказалось роковым — оно же стало спасительным. Священная Римская империя напоминает Польшу как по площади, так и по политическому устройству. Однако, в отличие от Польши, германский мир стал свидетелем появления крупных территориальных образований: обширной, хотя и децентрализованной Австрии и не столь протяженной, но более удобно расположенной Пруссии, — которые стали предвестниками пространственной организации, более соответствующей потребностям экономического роста.
Священная Римская империя непрерывно теряла те остатки своей политической сущности, которые удалось сохранить после демографической катастрофы 1630—40-х годов и Вестфальского мира (1648). Традиционная напряженность по религиозному признаку (протестантская Германия — католическая Германия) между севером и югом, вполне во вкусе эпохи Просвещения (эффективность/просвещение — мракобесие/аморализм), отнюдь не способствовала сохранению имперского мифа. Столь же суровые, сколь и несправедливые инвективы Николаи в адрес Баварии выражают именно презрение севера по отношению к югу: «В Баварии настолько же много монастырей и попов, насколько мало там школ»; суждение несправедливое, как и аналогичное высказывание Рисбека, сделанное семь лет спустя, в 1788 году. Католическая южная Германия мстит в своем духе и в ущерб себе самой, отвергая все, что происходит за ее пределами. Геллерт, Клейст, Клопшток, Виланд, Лессинг, Кант и молодой Фихте не были ее современниками. В культурном плане есть основания говорить о двух несообщающихся хронотопах. Север, завлекаемый прусскими соблазнами, не может простить католическим землям юга, что те смотрят в сторону Австрии.
Остатки империи окончательно разваливаются в начале XVIII века под тяжестью Австрии, ставшей по большей части придунайской. «С 1648 по 1707 год действительно предпринимались попытки вести имперскую экономическую политику» (Ф. Дрейфус). Тексты, изданные с 1676 по 1689 год перед лицом французской угрозы, были призваны установить единые правила торговли, которые применялись бы во всех землях империи. В наши дни Ингемар Бог отважилась нарисовать смелую картину, изобразив что-то вроде общего рынка. Ну а Лейбниц? Он действительно был современником Спинозы и Локка. Спиноза бросил свой «Трактат» на помощь проигранному делу республиканской партии; Локк был теоретиком победы «Славной революции», а Лейбниц, иренист, примиритель противоречий, изобретатель исчисления бесконечно малых, вел борьбу за империю: в основе его мысли лежал политический вызов. Лейбниц был величайшим, но не единственным: долгие годы юристы старались дать юридическое определение империи, на это была брошена целая бригада юрисконсультов. В их числе были Райнкинг, Зекендорф, Арамайс, Лимнайс, Конринг, Хемниц, Пуфендорф… и Лейбниц. Расширение Австрии вниз по Дунаю разрушало имперскую мечту. Антиавстрийская партия набирает силу. X. Хеннигес в своих Meditationes ad Instrumentum Pads Caesareo-Suecicum («Размышления о достижении мира между кайзером и Швецией»; десять толстых томов, изданных с 1706 по 1712 год в Галле, в зоне прусского влияния) обрушивается на имперские порядки: «…Семилетняя война со всей определенностью выявила наличие внутри Империи юридического конфликта. Анти-имперские памфлеты растут как грибы, попадаются даже переиздания антигабсбургских сочинений времен Тридцатилетней войны».
Рейхстаг теперь заседает в Регенсбурге, на Дунае, слишком далеко к югу, слишком близко к Австрии. Он состоит из трех коллегий: Коллегии курфюрстов, Коллегии князей и Коллегии городов, Майнца, Трира и Кельна — трех прирейнских духовных курфюршеств; Саксонии, Бранденбурга, Пфальца и Богемии, к которым незадолго до того присоединились Бавария и Ганновер. В середине XVIII века Ауэрбах, по праву заседавший в Коллегии князей, перечислял: «31 духовный князь, 39 прелатов, 59 светских князей, то ли 75, то ли 80 прямых графов. Добавьте к этому множеству еще и Коллегию городов, в которой были представлены 52 города империи». В рейхстаге представлено 269 земель, но ни одна из земель, обладающих фактической независимостью, там как раз не представлена. С 1663 года рейхстаг заседает непрерывно, так что императору нет нужды его созывать. Во главе его стоит Имперский совет, которым с полным правом руководит курфюрст Майнца. В религиозном отношении рейхстаг делится на две фракции: католическую фракцию возглавляет курфюрст Майнца, евангелическую — курфюрст Саксонии. В этом разделении обнаруживается забавный анахронизм имперских институтов власти: в империи, на 65 % протестантской, большинство рейхстага составляют католики, католицизм исповедуют члены Совета и сам император. Гугенотский публицист сетовал по этому поводу: «В Коллегии князей правом голоса пользуются столько епископов, аббатов и аббатис… что они буквально душат протестантов». Вполне понятна нелюбовь северян к этому учреждению в австрийском духе.
На востоке политические границы дрейфуют из-за слабости государства. Священная Римская империя и Польша, не сумев приспособиться, клонятся к закату. Случай Швеции, традиционно рассматриваемый в том же ряду, в действительности совершенно иной. В XVII веке Швеция превратила mare balticum в mare suecicum[55]. Создание шведских форпостов в Померании, в устьях Эльбы, Везера, Одера преследовало торговые цели, а в Карелии, Ингерманландии, Эстонии и Ливонии напоминало скорее колонизацию. Смерть Карла XII по крайней мере освободила Швецию от этого обременительного наследства. Ништадтский мир (1721) способствовал превращению Швеции в национальное государство, располагающее Маге balticum — Балтийское море; mare suecicum — шведское море (пат.), к тому же широкой приграничной полосой в лице Финляндии. Мы уже видели на анализе смертности масштабы шведских успехов в XVIII веке.
55
Mare balticum — Балтийское море; mare succicum — шведское море (лат.).