Страница 138 из 156
5 января 1720 года Лоу становится Генеральным контролером: брак с государством заключен. Крах системы был вызван стечением обстоятельств, отчасти неизбежных: циклический кризис, неблагоприятная деловая атмосфера, приведшая в Англии к банкротству South Sea Company (Компании южных морей), — и рядом неосторожных шагов (чрезмерный объем эмиссии, спекулятивная лихорадка в стране, не имевшей почти никаких знаний в области кредитных банков, склонность Лоу прибегать к жесткому принуждению). Пользуясь властью, данной ему Генеральным контролем, Лоу отвечает на первые признаки перенасыщения рынка авторитарной задержкой выплат. 22 июня 1720 года происходит объединение банка и компании. Чтобы привлечь капитал, Лоу проводит резкую девальвацию. Одновременно он наносит удар и по банковским билетам. Вместо того чтобы затормозить снижение, наметившееся после заоблачных вершин 1719 года, он его подхлестывает. Тяжелым ударом становится внезапный громкий выход из дела герцога Бурбонского и принца Конти. Дефляционные меры принимаются слишком поздно: указ от 21 мая 1720 года, призванный восстановить доверие, воспринимается как признание краха. Последнее средство — инфляция (постановление от 31 июля разом меняет курс ливра с 30 до 120 за марку) — оказывается не способно хоть на сколько-нибудь долгое время остановить дискредитацию билетов. Декреты от 10 октября и 26 декабря 1720 года фиксируют конец билетов и самого банка.
Старая финансовая элита эпохи конца царствования Людовика XIV — братья Пари, Самюэль Бернар, Кроза, — отстраненная от дел Лоу, с октября 1720 года возвращается к власти, а сам он, разоренный, покидает Францию и умирает в изгнании в 1729 году. Задуманному им предприятию трудно дать однозначную оценку. Как отрешиться от высокохудожественной картины ничем не сдерживаемой спекуляции? Она отражает одну, но только одну сторону действительности: суматоха на улице Кинкампуа, ажиотаж, охвативший все слои населения, внезапные взлеты и оглушительные разорения. Они глубоко шокировали общество, остававшееся в высшей степени приверженным понятиям порядка и статуса, общество, признававшее социальную подвижность лишь в неспешном ритме многих поколений. Был дан импульс колонизации Луизианы, к несчастью, ввиду недостатка времени, не имевшей будущего. Система Лоу и ее ликвидация, как сильнодействующее лекарство, способствовали первому упрощению системы налогообложения, деловому подъему, созданию условий для финансовой стабилизации, с блеском осуществленной герцогом Бурбонским в 1726 году. Долг удалось уменьшить — разумеется, за счет части должников, разоренных государством.
С другой стороны, трудно измерить психологический ущерб. Система Лоу, с чрезмерной поспешностью неосторожно введенная в обществе, в большинстве своем совершенно к ней не готовом, надолго скомпрометировала в глазах значительной части населения Франции идею кредита и бумажных денег, в действительности являвшихся необходимым условием прогресса. Отрицательное в краткосрочной перспективе, положительное в среднесрочной, в долгосрочной перспективе неосторожное применение к французским реалиям идей гениального шотландца все же оказалось скорее вредоносным.
(См.: исследование Поля Арсена в: Histoire economique et sociale de la France Лабрусса, Leon, Goubert, t. II, P.U.F., 1970; John Law, CEuvres, 3 vol., Louvain — Paris, 1934 (изд. Поля Арсена); Paul Harsin, Contribution a I’etude du systeme de Law, Paris, 1927; Credit publique et banque d'Etat en France, Louvain — Paris, 1933; la Modernite de John Law, Bruxelles, 1952; Herbert Luthy, laBanque protestante en France, 2 vol., SEVPEN, Paris, 1959–1961.)
Луизиана
Луизиана, исследованная Кавелье де ла Саллем, в 1713 году составляла южную оконечность территорий, занимаемых французами от Великих озер до Мексиканского залива. В 1718 году был основан Новый Орлеан. На протяжении XVIII века в Луизиане насчитывалось не более 10 тыс. колонистов. В 1763 году ее восточная часть (левый берег Миссисипи) отошла к Англии. Западная Луизиана была уступлена Испании, затем — по Версальскому договору — возвращена Франции в обмен на Минорку и Флориду и в конце концов продана Наполеоном Соединенным Штатам.
Мабли
Габриэль Бонно де Мабли, известный как аббат Мабли. 1709–1785. Старший брат Кондильяка, завсегдатай салона мадам де Тенсен, брат которой, министр-кардинал де Тенсен, сделал его своим секретарем и товарищем по путешествиям (1741–1746). Автор множества сочинений о соотношении между моралью и политикой: «Беседы Фокиона…» (1763), «О законодательстве, или Принципы законов» (1776).
Мадрид
Став крупнейшим испанским городом после катастрофы 1649 года, лишившей Севилью половины населения, Мадрид шел почти вровень с Лиссабоном, в конце века насчитывавшим 180 тыс. жителей, а может быть, даже несколько впереди. Около 1727 года его население оценивают в 130 тыс. При дворе тогда насчитывалось 95473 ходивших к причастию, «sin religiosos, monjas, soldatos ni hospicio» («не считая монахов, монахинь, солдат и приютских»), В 1797 году насчитывалось около 170 тыс. душ. Рост незначительный. Тем не менее его вполне хватило, чтобы обеспечить Мадриду твердое первое место по сравнению с Барселоной, которая выросла втрое — от 37 тыс. жителей к концу осады 1714 года до 100 ты с. в 1797 году, Валенсией (95 тыс.), Севильей (80 тыс.), Кадисом (70 тыс.), Порту (64 тыс.), Гранадой (60 тыс.), Сарагосой (55 тыс.) и Малагой (50 тыс.). Мадрид был слишком многим обязан XVII столетию, чтобы XVIII век мог повлиять на него столь же сильно. Несмотря на французскую династию и французские кадры, во множестве привлеченные Бурбонами, Мадрид гораздо лучше, чем города севера Европы, сопротивлялся искушению французских образцов. Как и вся Испания в целом, он принадлежит к миру стойко сохранявшихся барочных форм.
Об этом свидетельствуют творения Риверы — Кордегардия и многочисленные фонтаны. Толедский мост (1719–1731) с его фонтанами, башенками и часовенками принадлежит к тому же пространству форм, что и католическая Германия, дунайская Австрия и северная Италия. Восстанавливая королевский дворец, разрушенный пожаром 1734 года, Саккетти и Родригес сообразуются с генеральным планом Ювары. XVII век увлекался созданием тщательно расчисленных площадей; урбанистические усилия Карлоса III (1759–1788) касались садов и променадов — по образцу Лондона, Парижа и северных городов: на севере, вдоль Мансанареса, аллеи Флориды, на юге — Делисиас. Променад Прадо начал создаваться раньше, в 1745 году, по инициативе Эрмосильи и Вентуры Родригеса. Расположенный на засушливой равнине Мадрид питают воды Сьерры. Его отличает средиземноморская любовь к фонтанам. В величественной перспективе Прадо три из них, расположенные посреди проезжей части, способствуют созданию образа триумфального пути: фонтан Аполлона (иначе называемый «Времена года»), фонтан Нептуна и грандиозный фонтан Кибелы (Сибелес), созданный резцом француза Робера Мишеля. Мадрид простирается по обе стороны садов Прадо. Именно там размещается научный инструментарий эпохи Просвещения: Ботанический сад, основанный в 1755 году, перестроенный и расширенный в 1781-м, Музей естественных наук. Квартал особняков начинается от Ретиро, к востоку от центрального комплекса (Пуэрто-Майор, Калле-Майор, Пласа-Майор) — наследия традиции и золотого века.
Макадам
1756–1836. Английский инженер путей сообщения. Систематизировал и усовершенствовал технологию строительства дорог, внедрявшуюся во Франции инженером дорожного ведомства Пьером Трезаге.
Маласпина
Испанский офицер итальянского происхождения. В конце XVIII века сыграл важную роль в исследовании Тихого океана — от открытых вод до берегов Калифорнии. В 1791–1794 годах достиг горы Святого Ильи. Впоследствии способствовал падению Годоя.