Страница 23 из 143
Вяло текущий, а впоследствии бурный конфликт с парламентом вытекал по большей части из этой ситуации. В XVII веке парламент, с его архаичным способом комплектования, оказался рупором джентри, разбавляемого мало-помалу крупной буржуазией и централизаторской придворной аристократией. Парламент XVI и XVII веков как сила прошлого противостоял парламенту XVIII века, служившему силам угнетения, а стало быть, движения. Правление Иакова I первоначально продолжило правление Елизаветы. По сути, но не по форме. Сесил (Солсбери), старый советник Елизаветы, оставался на посту с 1603 по 1612 год.[31] В 1610 году — поворотная дата — двор и парламент после долгой дискуссии договорились о выкупе феодальных прав короля за 200 тыс. ф. ст. налога на внешнюю торговлю. Это был решительный шаг государства нового времени, еще задержавшегося в Средневековье, к адаптации фискальной системы. Плодотворный период.
1614–1621-й — годы восхождения Джорджа Вильерса, будущего герцога Бекингема.
Преемственность во внутренней политике сопровождалась в некоторой степени преемственностью и в плане религиозном. Несмотря на свои протестантские альянсы и благоразумие заявлений, Елизавета прочно удерживала английскую реформацию на пути половинчатости: иерархия, епископат, преемственность с прошлым, — не уступая основным утверждениям Реформации. Дочь Анны Болейн нельзя было заподозрить в папизме, невзирая на ее епископалистские предпочтения. Сын Марии Стюарт уже близок к этому. Стюарты никогда не избавятся от двойного первородного греха своего рождения. Автор «Basilicon Doron» и демонологического трактата, ученик Джорджа Бьюкенена, этот светский ученый-теолог, подобно Дюплесси-Морнэ[32] с его via media,[33] провозгласивший: «No Bishop, No King»,[34] по-своему был столь же далек от Контрреформации, как и пуритане. Позиция англиканской церкви была непростой, поскольку в XVII веке в Англии, как и повсюду, наблюдался период религиозного подъема.
Этот переменчивый век был относительно малокровным для Англии. При Иакове I противостояние между Church of England, англиканской церковью, и пуританами носило обрядовый, а не доктринальный характер. Впрочем, не пуритане, а англиканская церковь вписалась в линию зафиксированной Кальвином ортодоксии. На ее стороне также истинные духовные сокровища: «Prayer Book» и «King James Version» («Молитвенник» и «Библия короля Иакова») — достойные современники шекспировских «Отелло» (1603), «Короля Лира» (1605) и «Макбета» (1606).
Хотя в плане обрядовости, а вскоре и этики противостояние было не менее суровым. Это заблуждение, что пуритане, интересные жертвы и кандидаты в палачи, сумели выиграть сразу. Отказ от крестного знамения в ритуале крещения, от кольца в брачной церемонии, необязательность обряжения в стихарь, который еще не превратился в «дурацкую ливрею», — таковы основные пункты оппозиции, которая не ставила под сомнение нерушимую, установленную законом ортодоксию протестантской англиканской церкви. Булавочные, в сущности, уколы продолжались вплоть до «Book of Sports» (1624), когда столкновение по ритуальным вопросам перешло в план этики. «Book of Sports» — это неловкий ответ на «Book of Sabbath» Бунда. Из неприятия контрреформаторской и даже просто традиционной для средиземноморской христианской набожности выразительности, пуритане воскрешают в начале XVII века обрядовость фарисеев, современников Иисуса Христа. Наиболее курьезным из такого рода восстановлений было иудейское соблюдение отдыха седьмого дня, замещение телесных аскез Средневековья моральной аскезой унылости. Проповедь с кафедры доктрины целомудренных развлечений была психологической ошибкой. Великая пуританская аскеза фактически началась. Даже в XX веке не допускающее развлечений воскресенье оставалось их последней победой. Отцы-пилигримы и основатели колоний по 42-й параллели в Америке были изгнаны в 20-е годы скорее экономическим кризисом, нежели довольно безобидными гонениями со стороны действующей церкви.
Нарушение преемственности между Елизаветой и Иаковом I сказалось во внешней политике: измена солидарности с протестантской Европой. Стало традиционным упрекать Иакова I не за мир с Испанией, но за торопливость ловко проведенных переговоров. Между тем их вдохновителем и организатором был Сесил (Солсбери). Этого мира, сопровождавшегося уступками католикам, было достаточно, чтобы устроить громкий скандал. Здесь мы скорее всего имеем дело с опрометчивостью, поскольку католики (английские католики и католики с отвоеванных у Нидерландов рубежей) обманут сами себя. Католики традиционно заблуждались насчет истинной природы англокатолицизма: идентичность актов и форм сопровождалась глубочайшей оппозицией по сути. Отсюда неумолимая диалектика опрометчивых шагов католиков 1604 года, контрмер 1605-го и террористического безумия: «пороховой заговор» (1605) — покушение, организованное группой террористов-католиков, вознамерившихся уничтожить одновременно короля, королевскую фамилию и парламент, — был актом, не поддающимся объяснению. Он проистекал от разного представления о приоритетах социальных ценностей. Протестантское уважение к гражданскому обществу не допускало тираноубийства и a fortiori слепого покушения. Заговор на какое-то время задержал возможное сближение протестантской Англии и католической Европы.
И лишь непростая конъюнктура до и после 1609 года, осложнившая англо-голландские отношения, сгладила досадное впечатление от преступного покушения. Во внешней политике снова искушает католицизм. Посольство Диего Сармиенто д’Акуньи, графа Гондомара, открыло нескончаемые переговоры об английском браке. Само собой разумеется, что такое обязательство предполагало взаимные уступки, на которые должна была пойти Испания герцога Лермы, чтобы следовать Гондомару. Переговоры вращались вокруг статуса английских католиков. Гондомар разделял обманчивое представление о католическом изгнании из испанских Нидерландов. Для него англичане были католиками, которых сдерживает только страх. Изменить законодательство означает, таким образом, обеспечить обращение Англии. Депеши Гондомара — но могли ли они говорить обратное, рискуя быть отвергнутыми, — убеждали Мадрид в этой наивной точке зрения. Собственно традиционный «католицизм» был распространен в Англии XVI века; не имея догматической основы, он смешивался с приверженностью старым обычаям; центробежный в этот централизаторский век, он был столь же далек от контрреформаторского католицизма с его прочной догматической структурой, как и от англиканской или протестантской реформации. Не обладая догматической структурой, он быстро истощился, захваченный кризисом деревенских джентри. Католицизм, свойственный католической реформации, крайне миноритарный, устанавливается в Англии в XVII веке: этот католицизм личного выбора был высокого качества. Иллюзия состояла в приписывании качества этого католицизма «католическому» традиционализму переживших упадок деревень запада и севера. Вплоть до Белой Горы английское предложение отстает от испанских запросов, всегда очень придирчивых в требованиях в пользу английских католиков. Память о временах «порохового заговора» побуждала Иакова I к осмотрительности; его главная уступка — казнь сэра Уолтера Рэли в 1618 году. Затем уступки становятся серьезнее. В 1623 году, во время пребывания при испанском дворе Джорджа Вильерса и принца Карла,[35] явившегося простым студентом поухаживать за гаремной инфантой,[36] Иаков I, сообразуясь с конъюнктурой и сиюминутной выгодой, стремился избавить Англию от идеологической войны, которая сталкивала англичан на море с двумя великими голландскими компаниями: одним словом, попытался чем-то вроде Нантского эдикта для английских католиков купить мирное возвращение пфальцского курфюрста на берега Рейна.
31
Имеется в виду не Уильям Сесил, действительно старый советник Елизаветы, а его младший сын Роберт (ум. 1612), который был приближен к королеве после смерти отца в ее последние годы. При Иакове I получил титул графа Солсбери, был членом Тайного совета и лордом-казначеем. Был наиболее влиятельным советником до своей смерти. — Примеч. науч. ред.
32
Дюплесси-Морнэ, Филипп (1549–1633) — выдающийся идеолог Реформации во Франции, политический деятель, дипломат и мыслитель, богослов; с юности находясь в окружении Генриха Наваррского, стал в 1577 году его советником. Принял участие в богословском диспуте, с кардиналом Дю Перроном. Современники глубоко уважали Дюплесси как человека безупречного и порядочного, даже католики с почтением относились к «гугенотскому папе», по выражению Вольтера «благороднейшему и великому человеку». Оставил ряд сочинений, в том числе самый знаменитый памфлет эпохи «Иск к тиранам» (1579), «Трактат об истинности христианской религии» (1581) и трактат об евхаристии. — Примеч. науч. ред.
33
Средним путем (лат.). — Примеч. ред.
34
«Если нет епископа, то нет и короля» (англ.). — Примеч. науч. ред.
35
То есть будущего короля Карла I. — Примеч. науч. ред.
36
Речь идет о неудавшемся сватовстве принца Уэльского к сестре короля Испании Филиппа IV Марии-Анне (1606–1646), которая ответила решительным отказом из-за разного вероисповедания и впоследствии вышла замуж за императора Фердинанда. Эпитет «гаремная» вызван той строгостью и замкнутостью, в которой воспитывались испанские принцессы. — Примеч. науч. ред.