Страница 32 из 40
А вот большие рынки — это беда. В ушах звенит, голова кружится, да и подташнивает тоже. Традиционная осенняя ярмарка на центральной площади нашего города способна довести меня до обморока. Мне все время кажется, что в этих рядах, заваленных продуктами «от сохи» — мясом, рыбой, фруктами-овощами — в них как-то особенно гадко пахнет. Именно кажется, я точно знаю. Потому что когда по телевизору или в кино случается видеть панораму очередного «вкусного» рынка, эффект тот же. Хотя видеозапись запахов, конечно, не передает.
Наверное, дело в масштабах. В некоторых учебниках и детских книжках лет двадцать-тридцать назад встречалась «роскошная» иллюстрация к понятию Человек: горы зерна и длиннющие составы с мясом, маслом и молоком, съедаемые им на протяжении жизни. Жуть! Моцарт, Вагнер, Эль Греко, Шекспир, Пушкин — лишь фабрики по переработке еды в «конечный продукт»?!! И вообще: человечество — это одна колоссальная жующая пасть. Бр-р!
А на больших рынках это как-то особенно сильно чувствуется.
Наш Крытый рынок (равно как Городской, Губернский и несколько безымянных) — из того же ряда.
Ясно, почему на поиски бабуси с мочеными арбузами я отправила Глебова. Во-первых, из эмоциональных соображений. Во-вторых, для скорости. Понедельник — это не тот день, когда я готова заниматься сторонними делами. Если во вторник сдаваться — значит, днем раньше сиди и дописывай все, чего не хватает.
В-третьих, в конце учебного года этот оглоед все едино бездельничает. Логика у него непрошибаемая: чего это я буду в толпе сдавать — зачеты ли, экзамены, что там они еще в нынешней школе сдают? — я лучше заранее все хвосты завяжу. Примерно тем же принципам я сама следую в работе: для «рыночного» раздела время сдачи по графику — утро среды, поэтому я, с расчетом на возможные форс-мажоры, стараюсь сдаться во второй половине вторника.
В общем, на Крытый рынок отправился Кешка.
Когда я попыталась обеспечить малолетнего сыщика фотографиями — в основном, из редакционного архива — он страшно обиделся и заявил, что вполне в состоянии надергать нужных снимков с сайтов городской и областной администраций. К тому же распечатает их в одном формате, да еще и в цвете.
Результаты дитя приволокло уже к вечеру, когда я как раз уговаривала себя приняться за очередной этап работы. Результаты впечатляли. Мочеными арбузами торговала и впрямь бабуля — одна на весь Крытый рынок. Она выбрала Максима Ильича — как покупателя «четырех арбузиков» — из полудюжины однотипных снимков. С некоторым сомнением, правда, но на этих официальных портретах господ чиновников я и сама готова перепутать.
Арбузная бабуля, на наше счастье, сидела не внутри рыночного здания — чтоб не отстегивать «бешеных денег» за место — а снаружи, вплотную к одной из огибающих рынок улиц. Это, безусловно, радовало. Я была на двести процентов уверена, что на рынок Света поехала именно ради встречи с господином Казанцевым, иначе зачем бы? — и шансы найти свидетелей теперь выглядели более чем многообещающими. Внутри-то рынка все слишком цивилизованно, плюс шумно и многолюдно, так что продавцы обращают внимание на соседских покупателей редко. Да и темновато там.
Устыдившись кешкиными успехами, я устроила аврал, просидев за компьютером до четырех утра. Зато во вторник, вместо привычного «после обеда», сдалась уже с утра и к полудню была готова отправиться в любую из четырех сторон света. Рынок от моей редакции — почти точно на северо-восток.
Для компании мы захватили с собой еще и Ильина. Ну правда, раз уж он все равно знает про Казанцева.
Откуда знает? Элементарно, Ватсон! Лично я ничего никому, тем более Никите, не говорила — крыша у меня, конечно, едет непрерывно, но не до такой же степени! Столь же глупо думать, что проболталась Ланка — вон сколько усилий мне пришлось затратить, чтобы заставить ее выдать нужную информацию. Еще смешнее предполагать, что каким-то образом «опубликовался» сам Максим Ильич. Кто-то из его команды? Возможно, но, простите, с какой стати майор начал выходить на эту самую команду? Невероятно.
Значит — что? — значит, все же мы с Ланкой были… м-м… неаккуратны. Не фиг секретные вопросы обсуждать по телефону!
Домыслы? В общем, да. Паранойя? Возможно. Но ведь как-то Ильин узнал про Ланкиного аманта. «Жучок» в телефоне — единственный вариант. Я и вопросов задавать не стала, просто приняла к сведению и Ланку предупредила. Хотя ей к этому моменту вся секретность и лояльность была уже до тумбочки, она, Ланка, а не секретность, «хотела знать». Тем лучше.
И раз уж, повторяю, майор все равно в курсе некоторых событий, почему бы и не взять его с собой на обследование рынка. Профессионал все-таки, не помешает.
Он-то и поймал первую «рыбку» — дамочку, через два прилавка от «арбузной» бабули торговавшую укропом, солеными огурцами и маринованным чесноком.
21.
Ты постой, постой, красавица моя!
Лот
— Да, видела, вот эту, да, десять дней назад, в пятницу, точно в пятницу, Милка свое день рожденье отмечала, поэтому запомнила…
«Рыбку» украшали рыженькие кудряшки, разумное количество — хотя и не качество — косметики и очень белые зубки, мелковатые, но идеально ровненькие. Мы с Иннокентием прислушивались к беседе из соседнего ряда — «рыбка» изо всех сил старалась произвести хорошее впечатление на Никиту Игоревича. Если бы она сменила цвет помады (ярко-вишневый при рыжих-то волосах — чересчур экстравагантно) и перестала коверкать падежи — у нее, пожалуй, были бы шансы.
В отличие от нас. Свету «рыбка» запомнила, а вот Казанцева — увы, нет. То есть, не то чтобы совсем нет. По ее воспоминаниям длинноногая яркая девица беседовала несколько минут с элегантным мужчиной. Я, как на грех, не удосужилась поинтересоваться у Ланки костюмом аманта, пришлось уповать лишь на фотографии. Ильин после безуспешных попыток заставить девушку рассмотреть фотографии повнимательнее наконец спросил о «прочих приметах»:
— Какая-то характерная деталь? Или покупки? У этого мужчины вообще в руках что-нибудь было?
После секундного размышления она вспомнила:
— Точно! Я еще подумала, как одно с другим не вяжется. Ему бы осетрину покупать, виноград, ну, корейские салатики в крайнем случае. А у него были моченые арбузы, представляете? Четыре штуки, в пакете, он еще пакет так в сторону держал, чтобы на себя не капать.
Необычная для такого рынка пара — изысканный мужик и «рекламная» девица — беседовали на повышенных тонах, наша «рыбка» даже подумала, что девица — жена. О чем они говорили, продавщица, в общем, не слышала, точнее, внимания не обратила, у нее свои покупатели, тут не до чужих сцен. Девица, кажется, качала права и делала это очень высокомерно, тогда наша собеседница и зачислила ее в супруги.
Ну и что?
Не подумайте дурного — вслух я возопила «класс!» и «Ильин, ты гений, против твоего обаяния ни одна дама не устоит». Но если вдуматься — ну и что? Продавщица подтвердила факт встречи Максима Ильича со Светой — и то не слишком уверенно. Глебов сбегал к знакомой бабуле и уточнил: четырех арбузов в этот вечер не покупал больше никто. Но это, знаете ли, не опознание, приличный адвокат в пять минут камня на камне от такого не оставит. Кроме того, в самом факте их встречи мы были уже практически убеждены — после показаний того левака.
Почти напротив «рыбкиного» прилавка торчало мини-кафе с многозначительным названием «Мираж». Света скандалила с Казанцевым почти у его порога. Но — зашли они внутрь, то есть под «зонтики», или так разбежались — продавщица не заметила. А в самом кафе ни мужика с арбузами, ни длинноногую девицу никто не запомнил. Может, и были, но сюда за день миллион человек заходит.
В общем, Никите я всего этого, конечно, не сказала — мужиков, как детей, нужно лишь хвалить, и чем чаще, тем лучше — но его «рыбка» могла считаться в лучшем случае уклейкой. Явно не сазан, тем более не щука, осетр или хотя бы сом.
Сома поймала я. Лично.
Быть может, отправься я на рынок, как обычно, в джинсах, никаких рыболовных успехов у меня и не случилось бы. Но, во-первых, в такую жару? Во-вторых, мои «мальчики» чуть не силой заставили меня переодеться. Ильин, под кешкиным руководством заехавший за мной в редакцию, заявил, что в такую погоду джинсы есть сущее неприличие, за десять минут доехал до моего дома и приказал сменить форму одежды. И, главное, верный мой Глебов — эка малолетки пошли! — Никиту поддержал.